смелый человек сам признается в своей минутной слабости, да еще такой, кактрусость, и решил прийти на выручку купеческому сыну:
- Ладно, ты такоепережил, что немудрено испугаться. Это и у других, даже самых сильных и смелыхбывает! – успокаивающе сказал он Звениславу.
Но тот и неподумал принимать руку помощи:
- У другихбывает. А у меня всегда! – с горечью отозвался он и, едва не плача отсобственного бессилия, добавил: - И, сколько себя помню, я всегда был таким.Думаешь, мне самому это нравится? А поделать с собой ничего не могу! Как толькозахочу смелым стать, так сразу же… ой!
- Ну что тамна этот раз? – поморщился Славко.
«Ну, прямо исмех и грех с этим купеческим сыном».
А тотнаклонился к нему и беспомощно прошептал:
- К-кажется,он меня тронул!
- Эх, ты, -засмеялся Славко. - Это же он начал в себя приходить!
- Точно, шаритруками везде… - взглянув на гонца, подтвердил Звенислав. - Ой-ой, вот - опять!
- Да нужен тыему больно! Это он - грамоту ищет!
- Смотри,смотри, глаза открыл, осматривается, нас увидал… ой!
Гонец, вкотором, после того, как Славко отер с его лица кровь, только теперь можно былопризнать Доброгнева, с трудом огляделся по сторонам и слабым голосом прошептал:
- Где я? Кто…вы? Сумка моя… грамота – где?!
- Мы – свои,русские! – подавшись к нему, горячо зачастил Славко. - Рядом весь, мы тебясейчас туда перенесем, там быстро вылечат! А грамота… грамоту половцы увезли!
- Половцы,засада… я думал, мне только пригрезилось, а это выходит – правда?!.. - ещесильней, чем от боли, сморщился Доброгнев.
- Не кори себя– я видел, как ты отбивался! – тихо сказал ему Славко.
- И я… слышал!– чуть запнувшись, добавил Звенислав.
Доброгневпосмотрел на одного отрока, на другого и с горечью усмехнулся:
- Какая пользаот того, если грамота у половцев! Где они теперь? М-мм-м!
- Славко! –встревоженно предупредил Звенислав, заметив попытку гонца привстать. - Онвстает!
- Вижу! -кивнул Славко и, посмотрев на Доброгнева, строго сказал: - Лежи, гонец, тебенельзя двигаться! – и еще строже наказал Звениславу: - А ты присмотри за ним.Сейчас я все разузнаю…
Славко вылезиз стога, взбежал на ближащий пригорок, прислушался, принюхался, вгляделсявдаль до самых слез и, вернувшись, присел на корточках рядом с Доброгневом.
- Как толькоможно ходить в таком тулупе? – тяжело дыша, пожаловался он. - Это же не рукава– а печные трубы!
- Ну что? –обрывая его, заторопил гонец.
- Здесь ещеполовцы, за соседним холмом! – сразу становясь серьезным, ответил ему Славко. -Костер жгут. Расположились, как на своей собственной земле, поганые!
- Может, этокто-то из местных?
- Нет, тогдадыма не было б видно, – уверенно возразил Славко. - В крайнем случае, стлалсябы по-над землей! А этот – прямо в небо идет!
Гонец снадеждой посмотрел на него и спросил:
- А может, тонаше войско? Мономах собирался как-нибудь навестить эти края!
- Ну - тогдакостров было бы много! – мечтательно усмехнулся Славко и уже уверенноподытожил. - Нет, это точно половцы. Дают своим лошадям отдохнуть перед дальнейдорогой.
Как нистранно, но эти слова почему-то успокоили Доброгнева.
Он благодарноположил слабую ладонь на горячую Славкину руку и произнес:
- И тонеплохая весть! Раз они еще здесь, то и грамота, стало быть, пока не в Степи! Аколи так, есть надежда опередить их! – Он перевел дух и уже просительнообратился к отрокам: - Мне бы только коня, ребята! А уж я как-нибудь доберусьдо князя, грамоту хоть на словах передам, а уж он сам известит обо всемМономаха!
- Конь-то,конечно, есть… - задумчиво произнес Славко. - Коня-то, конечно, можно… Осталсяу нас в деревне…один! Бережем его, как зеницу ока. Но как нам тогда быть? Скороже пахота! Погибнем ведь без него…
- А так можетпогибнуть вся Русь! – заметил гонец.
- Слышь,Славко? – подтолкнул отрока локтем Звенислав. - Вся Русь!
- Тебе,купеческий сын, легко говорить, – с горькой усмешкой откликнулся тот. - Утвоего отца, небось, сотни коней!
- Тысячи… -уже безо всякой гордости уточнил Звенислав.
- Вот видишь!– вздохнул Славко и, покосившись на Доброгнева, добавил: - Да и тебе, гонец, нев обиду будет сказано, какой ты сейчас ездок? До первого поворота ведь недоедешь - свалишься!
Доброгневсобрал все свои силы и сел. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. Ни полстонане сорвалось с плотно поджатых губ.
- Доеду! –полным решимости голосом сказал он. - И до первого, и до последнего! Я же –гонец! Ты мне только коня приведи!..
- Легкосказать, коня! – с болью в голосе ответил ему подметивший все это Славко имахнул рукой: - Ладно, ин быть по-твоему! Сейчас что-нибудь придумаю. Хотя… чтотут еще думать?.. Раз я однажды случайно панику про половцев у своих поднял,почему бы ее теперь для дела не поднять? А теперь – терпи!
Славко ухватилгонца за ноги и, что было сил, потянул за собой из стога. Доброгнев, как больнотому ни было, только сцепил зубы, чтобы не застонать и, опираясь на локти, сталпомогать ему. Глядя на все это, Звенислав болезненно морщился и, наконец, невыдержал:
- Ты что этоделаешь? – закричал он. - Ему же ведь больно!
- Что-что? –прохрипел в ответ Славко. – Так надо! Ты лучше помоги мне сначала из стога еговытащить!..
- Ну, помог! –разогнулся, вытащив вместе со Славкой гонца из стога, Звенислав. - А теперьчто?
- Теперьпринеси огня, – приказал Славко.
Звениславсбегал к дотлевавшему костру половцев и вернулся с черной, в красных пятнышкахсонных огоньков, головешкой.
- Вот принес!А дальше?
Славко посмотрел на него, на головню и кивнул на стог:
- А дальше поджигай это сено!
- З-зачем?
- А затем,чтобы в деревне подумали, что начался новый набег! – срываясь на крик, заорална него Славко. - И потому что все равно кормить теперь будет некого!! А после– и есть некому!!!
6
Славко со Звениславом во все глаза уставились на гонца.
И с воплями:«Половцы! Половцы!..» - Славко бросился в сторону своей веси.
Доброгнев соЗвениславом даже представить себе не могли, что сразу же началось там!
Недалеко былавесь от того места, где они находились, но так хорошо прикрыта подлеском инетопким болотом от половца, что они не могли видеть ни движения людей, ни ихпаники…
Лишь ветер,дунувший однажды с той стороны, донес до них едва слышимый голос Славки: «Коня,коня спасайте, а-аа, давайте я сам его уведу!» И, сразу же за этим - негодующиекрики: «Ах ты, мерзавец, совсем совесть потерял? У своих воровать?!»
- Ох, и смелыйу тебя друг! – только и покачал головой Доброгнев.
- Да, онтакой! – с завистью подтвердил Звенислав.
- Как зватьхоть его? Я должен обязательно доложить о нем Мономаху!
- А Славко!
- Славко-о! –недоверчиво протянул гонец. - Какой же он Славко? Славко - имя смерда, а тутсразу видно: сын знатного человека! Ты мне его полное имя назови, как там -Мирослав? Ростислав? Ну?
- Ой! Я и самне знаю… - растерянно посмотрел на него Звенислав.
- Ладно, будетвремя, сам спрошу! – решил Доброгнев. - В конце концов, не имя красит человека,а человек – имя! Гляди, гляди! Исчез в лесу! Опять появился… Снова исчез! Аведь, ей-Богу, так он, и правда, добудет коня!..
Но время шло, аСлавки не было.
Не так-то просто былоконному не только попасть, но и выбраться из Осиновки!
- А далеко-то ещеехать? – чтобы только не молчать, спросил Звенислав и испуганно спохватился: -Ой, это, наверное, тайна?
- Да какие теперь уменя от вас могут быть тайны? – засмеялся Доброгнев, но тут же скривившись отболи, схватился за грудь. – Я ведь, наверное, в бреду всю княжескую грамотувыболтал!
- Было дело! – кивнулкупеческий сын и быстро добавил: - Но я не слушал!
- Так я тебе иповерил… - с упреком посмотрел на него гонец и вздохнул: - В Смоленск я еду.Вот какие дела…
- В Смоленск… - тихоповторил Звенислав, и вдруг глаза его оживились: - Говорят, там в этом годуикону Божьей Матери чудесным образом обрели! Чудотворную! Многим людям уже отразных недугов помогла… - Он перекрестился и строго, очевидно, подражая голосусвященника, от которого слышал это, сказал: - И тебе, коли доберешься туда ипомолишься перед ней, поможет!
- Доеду, помолюсь! –тоже с трудом перекрестившись, пообещал гонец. - А ты про нее откуда знаешь?
- А в церкви нашейговорили! И еще батюшка мой сказывал. Он хотел для нее оклад из сребра-золотасделать, с каменьями самоцветными…
Звенислав перехватилнасмешливый взгляд гонца на овчинку и лапти, в которые он теперь был одет ипопросил:
- Ты по худойодёже-то меня не суди. Прячусь я… А батюшка у меня купец. Нерядец, во святомкрещении Михаил. Из Новагорода!
- Нерядец? ИзНовагорода?! Погоди! Так я же его знаю!
- Да ну!
- Вот тебе и ну! Мы сним и в Киеве, и в Корсуни, и даже в Царьграде частенько встречались. У негоеще сын есть. Имя ему смешное дал, звонкое такое… Дай Бог памяти, сейчасприпомню…
- Звенислав… -тихонько подсказал купеческий сын.
- Точно!Постой-постой, так это и впрямь ты?
- Ну да!
- Надо же… - покачалголовой гонец. - Гора с горою не сходится, а человек с человеком… Так, сталобыть, ты и есть тот самый Звенислав, за здоровье которого я с твоим батюшкой впортовых тавернах столько меду выпил! Вот где нам суждено было встретиться.
- Выходит, то тыпекся о моем здравии, а теперь я со Славкой - о твоем? – спросил Звенислав.
- И этоправильно, долг платежом красен! – подтвердил гонец. - И батюшка у тебя -правильный человек. Честный купец. Это хорошо. О нас, русских, в чужих землях,считай, по купцам только и судят. Счастье, что почти все из них такие, как он.Потому и предпочитают заморские торговцы иметь дело лучше с русским купцом, чем