саблю из ножен убитого им половца и встал, прислонившись к стене, у самогополога.
- Второй! -помогая новому половцу бесшумно осесть на пол, прошептал Славка.
Доброгневснова взмахнул саблей.
- Третий!
Славко сновавыглянул из шатра и, увидев над собой только скрещенные копья не заметившихничего подозрительного охранников, подбежал к Доброгневу:
- Теперь и,правда, надо торопиться! Справа у столба твой конь! Садись на него и беги! Онитебя не догонят!
- А как же ты?– озадаченно посмотрел на него гонец.
Славко пожалплечами и вздохнул:
- Что я? ДастБог, как-нибудь выкручусь! Не первый раз! Ты это…
Он невольнопокосился на убитого одним ударом кулака половца, на Доброгнева и просительноулыбнулся:
- Ты теперьударь и меня. Только тихонько, но, чтоб шишка сразу появилась…
- Тихонько и,чтобы шишка?.. - удивился Доброгнев, но, поняв по Славкиному лицу, что тотговорит вполне серьезно, согласился: - Ну, разве что только тихонько… И длядела!..
Он сжал своипальцы в кулак и, примериваясь, приподнял его над Славкиной головой.
Тот изо всехсил зажмурился и…
8
Богатыри, дослушавего, переглянулись.
- И? –заторопили его в один голос Онфим и Милушин муж. Даже Сувор, давно ужеприслушивавшийся к рассказу, не выдержал:
- Чтодальше-то было?
- А дальше вот- очнулся! – закончил Славко.
И не понятьбыло, соврал он всё, или говорил взаправду. Во всяком случае, посмотрев навытянувшиеся в разочаровании лица богатырей, добавил:
- А еслисерьезно, много потом еще чего было. Сначала убить меня хотели. Но я все свалилна тех, кто пришел за Доброгневом. Говорю, предупреждал ведь их, такого нельзясразу развязывать. А они на меня - больно много знаешь! Ну, тут их главный хан,Ороссоба, пощупал мою голову. И не дал Белдузу отрубить ее. Доброгнев сделалвсе, как надо. Только в последний момент передумал меня кулаком бить, побоялся,что убьет и легонько, как он сказал, стукнул кувшином, в котором держали водудля пленников. Да потом Ороссоба хотел меня еще про Белдуза выпытать. Но тутприскакал гонец с вестью о гибели отряда Алтунопы, и ему стало совсем не доменя. Он понял, что поздно отступать или предлагать выкуп, и начал срочнособирать войско. Сам сел на боевого коня. Белдуз снова посадил меня на цепь. И– за собой. Куда он, туда и я. Как нитка за иголкой. Когда же все началось, иконя под ним убили, и он на другого пересел, хотел он меня было зарубить. Дапередумал. «Пус-сть, - говорит, - свои же тебя з-затопчут! Одно только ж-жаль,- сказал он мне на прощанье, - что я так и не вспомнил, где же я все-таки виделтебя?..» И ускакал. Я нашим дружинникам при вас показал, куда! – окончательнозакончил свой рассказ Славко. – Он ускакал, а я лежал и только молился. Никогдаеще так не молился! Ведь вокруг – одни только копыта, копыта, втыкающиеся вземлю стрелы, а потом вы – пешцы! Вот Бог и спас!
Богатыри,дослушав его, переглянулись.
Так они и непоняли, в каком месте Славко сказал правду, а что приукрасил.
Одно было ясно– то, что он остался живым, пусть даже не у главного хана и Белдуза, а сейчас,здесь – где все изрыто, избито, искорежено конскими копытами, было настоящимчудом.
- А куда тызасапожный нож дел? – желая уличить его в выдумке, неожиданно спросил Онфим.
- Да не нож-тобыл, а обычный половецкий кинжал! – честно сказал Славко. – Я так его назвал,потому что по нашему обычаю за голенищем держал. В Степи достал. Чтоб Белдузапотом убить. А показать его вам не могу. Потому что оставил в том же шатре.Ведь, если бы тогда его у меня нашли, то не разговаривать бы мне сейчас с вами!А, коли не верите, то шишку могу показать! Вот, смотрите!
Славко стянулс головы колпак и дал пошупать, действительно, огромную твердую шишку.
- Может,ударился обо что? – предположил Онфим.
- Ага! О твоюнаковальню! – усмехнулся Славко.
- А может,тебя все же копытом? – не унимался и Милушин муж.
- Да разве быот копыта такая большая была? – даже обиделся Славко. Он хотел добавить крассказу, что до Степи еще спас сына кузнеца, но, решив, что это будет нескромно, да и всё равно Милуша сама ему скажет, буркнул: - Доброгнев, дай Богему здоровья, руку приложил. Если он по добру так бьет, то что же бывает, когдаво гневе?!
Он зябкопоежился, а Милушин муж только недовольно покачал головой:
- Вечно стобой всякие небывальщины, Славко, случаются! Но засапожный нож я тебе, так ужи быть, подарю!
С этимисловами он прямо на ходу нагнулся, вытащил из-за голенища прекрасно выкованныйнож и протянул отроку:
- На!
- Что? –принимая подарок, покраснел тот от удовольствия. - Поумнел?
- Да нет, ипосле такой шишки не скоро, видать, еще поумнеешь, - усмехнулся богатырь. – Ното, что повзрослел за тот месяц, что я тебя не видел – это точно! – онпокосился на сияющего, с любопытством озирающегося по сторонам Славку и проворчал:- Жаль только, цепочку я разрубил! Поздно ты мне про то, что Белдуз тебя на нейдержал, рассказал!
- Это ещепочему? – нахмурился Славко.
- А потому чтосам посадил бы тебя сейчас на нее, чтоб не сбежал! И вы, ребята, поглядывайтеза ним, ведь это же – Славко!
9
-Ну-ка, ну-ка, посмотрим! – улыбнулся Мономах.
Но, как ниприглядывали могучие пешцы за Славкой, он все же вскоре сбежал от них.
Надоело емуидти пешком вслед за бежавшим врагом. Хотелось видеть как можно больше. И,забравшись на одного из половецких коней, которые в великом множестве,оставшись без всадников, носились по полю, под гневные окрики богатырей, онбросился нагонять далеко ушедшую вперед битву.
Накинувпростой русский плащ, он был и возле дружинников и неподалеку от отбивавшихсяполовцев, и даже на пригорке, где поставили походный шатер для самого Мономаха!
Только здесьон пришел в себя и то, от знакомого голоса, точнее, от двух радостных криков,которые слились в один:
- Славко!
- Златослав!!
Славкооглянулся и ахнул, увидев призывно махавших ему руками Звенислава со своимотцом.
- Купец!Звенислав! – бросился он к ним. – А вы тут откуда?
- Да мы тутуже давно! – сияя, отозвался Звенислав. – Считай, с самого начала! А я и тогораньше!
- Сумел-такипередать Мономаху нашу весть? Не забоялся по дороге?
- Да всякобыло… Но – передал! А ты - из Степи скачешь? Отец мне все рассказал!
- Да нет, -спешиваясь с коня, устало вытер со лба пот Славко. - Я уже и тут успел вездепобывать!
Идействительно, где только ни был Славко в тот великий для всей Руси день,когда, по слову летописца, вселил Бог великий страх в диких половцев. Ипомчались они прочь. А русские уже только добивали бегущего врага и брали его вплен… Погибло множество ханов, в том числе и Ороссоба.
Победа былаполной.
Во все концыземли помчались гонцы с неслыханным известием, что Русь одолела Степь.
Один из такихгонцов, только что получивший грамоту от Мономаха, уже садясь на коня, вдругувидел Славку, идущего в обнимку со Звениславом, который, в свою очередь, невыпускал из своей руки крепкие пальцы вернувшегося из Степи отца.
- Отрок? Ты?!– оторопело позвал он.
- Доброгнев!Живой! – обрадованно воскликнул Славко, который вновь было пригорюнился от думо так и не найденной матери. – Добрался-таки?
- Добрался,добрался! Я же – гонец! А ты почему такой невеселый? В такой-то великий день!
- Да матушкувсюду искал! Нигде не нашел… видать, не судьба нам встретиться больше…
- Не горюй,Славко, поищем еще! - подал голос Звенислав. - Отца попрошу, и он поспрашивает!Всю Степь объедем! Надо будет - обойдем! Только найдем, непременно найдем твоюматушку, а там, глядишь, и… снова уверуешь в Бога? – подмигивая, шепнул он.
- Да я и такуж… без матушки… - смущенно пробормотал Славко. – А ее, конечно, найдем!
Тем временемгонец, всмотревшись в разодетого опять в нарядные одежды Звенислава, наконец,узнал и его:
- Как! Неможет быть! И ты здесь?
Увидеввышедшего из шатра Мономаха, он не спеша слез с коня, тревожили, видать, егонедавние раны, и, подойдя к нему, сказал:
- Князь! Вотте самые отроки, про которых я тебе говорил!
- Эти? – судивлением посмотрел на совсем еще юных ребят переяславльский князь.
- Ну, да! Эй,Звенислав, и ты, так и не знаю, как там тебя по имени, идите скорей сюда! Вассам князь зовет!
- Ну-ка,ну-ка, посмотрим! – улыбнулся Мономах.
- Вот -Звенислав, - показал на купеческого сына Доброгнев. - Это он меня к конюпривязал, чтоб я твой приказ до конца выполнить смог. Хорошо привязал, умело!
- Не можетбыть, княже, гонец что-то путает! – услышав, что сказал Доброгнев, подходя,возразил купец. - Стыдно признаться, но тебе я не могу солгать… мой сын -наипервейший трус!
Гонец с укоромпосмотрел на него и покачал головой:
- Эх ты! Отецеще называется… Сына своего не знаешь! Наипервейший храбрец - вот кто твой сын!
- Да я тут причем? То все молитва да одолень-трава! И… еще вот - Славко! – засмущавшись,кивнул на своего друга Звенислав. - Это ведь он тебе раны тогда перевязал, онконя раздобыл и ханскую плетку дал!
- Ах, да! –вспомнил Доброгнев, доставая плеть. - Держи отрок, ее назад! Хороша плетка, даобещания выполнять надо!
10
- Но, княз-зь! –не веря собственным ушам, вскричал Белдуз.
В этот самыймомент к Мономаху подвели хана Белдуза. Увидев свою плетку в руках Славки,затем одетого в дорогую одежду Звенислава, тот разом все понял и, изменившись влице, рванулся вперед… Если бы не двое крепких дружинников, вовремя ухватившихего за плечи, он так бы и бросился на Славку да вцепился ему в горло…
- Так вот гдея видел тебя, з-змееныш-ш! – прошипел он. - Вот кто перехитрил меня и погубилвс-сю Степь. Ну, ничего, мы с тобой еще вс-стретимся, и ты заплатиш-шь мне завс-се! И ты, купечес-ский сын, и ты, купец! А! И ты – гонец! Теперь –берегитес-с-сь!
Перекошенноелицо хана было столь грозным, а слова его такими страшными, что Славко соЗвениславом невольно попятились, купец в испуге схватился за бороду, и даже