руками:
- Простите, молодойчеловек, заявление, действительно, есть, но вопрос весьма спорный. Дело в том,что хоть ваши родители и имеют право собственности на дом в селе Покровском, ноони… не прописаны в нем! К тому же у нас есть данные, что они подарили этот домвам, и, следовательно, тут налицо явное ущемление прав несовершеннолетнего…
Стас покосился наВаню: только он один, не считая Ленки, знал об этом, и тот виновато вздохнул.
- Вот видите, все вэтой папке законно, и как принято теперь говорить, совершенно прозрачно! –объявил чиновник и спросил: - Еще какие-то заявления и претензии есть?
- Есть! – подал голосЮрий Цезаревич. – Я вынужден сначала попросить прощения перед своимиодносельчанами, а затем заявить, что не за деньги, но под давлением и… в личныхатеистических интересах, которые теперь считаю в корне неправильными, подписалсовершенно абсурдную и, прямо говорю, не боясь понести ответственность за это,противозаконную бумагу о том, что школа в нашей Покровке нецелесообразна!
- Ну, об этом ужепоздно говорить! – отмахнулся чиновник и улыбнулся залу: - Тем более, что вэтом прекрасном проекте нового поселка предусмотрена большая современная школа,оснащенная компьютерами и всем необходимым, учебными классами, просторнымспортивным залом…
- Да… их так простоголыми руками не возьмешь, - услышал Стас шепот Григория Ивановича. - Порапускать в ход нашу тяжелую артиллерию.
И он, встав, высокоподнял над головой белый листок со штампом ГосДумы.
- А что вы на этоскажете?
- Что это? – безособого интереса спросил ведущий собрание районный чиновник.
- Это? – не опускаяруки, Григорий Иванович направился через весь зал. - Это - документ изГосударственный Думы.
Градов метнул наМолчацкого уничтожающий взгляд, но тот лишь виновато развел руками: мол, былосделано все, что возможно, дескать, мы старались, как только могли, но…
- Он свидетельствуето том, что Покровское является исторически важным местом, где в будущем годубудут производиться археологические раскопки, - прямо на ходу объяснялсодержимое документа Григорий Иванович. – А сам наш храм является гораздо болееисторической ценностью, чем это предполагалось раньше, и о чем есть специальнаятабличка на нем!
- Была! - поправилего Молчацкий. - Да, очевидно, ваши односельчане сдали ее в качестве цветноголома. И теперь надо доказывать все заново!
- А это вам что – недоказательство?
Григорий Ивановичпрошел к сцене и, словно печать ставя, плашмя ладонью положил на стол документ.
Никто из сидевших неосмелился первым притронуться к нему. Тогда сам представитель из Москвы взялего, уже более внимательно изучил и сказал:
- Да, этодействительно солидная, заслуживающая внимания бумага. Но, дорогие мои, онаподписана всего лишь одним, хоть и очень уважаемым, депутатом! Да, это,безусловно, документ, но как бы временный, и его никак нельзя рассматривать,как обязательное к исполнению решение Государственной Думы.
- Вот видите! –торжествуя, прокомментировал эти слова чиновник из района.
Но Григорий Иванович,оказавшись на сцене, не собирался уступать. Более того, он начал целоевыступление.
- Что же это мы,дорогие мои односельчане! – с болью в голосе сказал он. - Только-тольковосстановили порушенный прежней властью храм, только-только вернули ему былоеблаголепие, только-только потянулись в него люди. И что же – опять возьмемся застарое?
Григорий Ивановичоглядел притихший зал и продолжил:
- Я видел сегодня,как вы встречали наш Крестный ход! Каждый крестился, потому что впитал это,если не с молоком матери, то, по крайней мере, от своих бабок и дедов! Видел,как вы кланялись иконе, которой в свое время поклонялись они! А сегодня вновьготовы предать Божий храм? То есть, выходит, вчера – «Осанна», а сегодня –«Распни»?
- Господин, я недавал вам слово! – попытался остановить Григория Ивановича чиновник.
- А я у вас его и непросил! – отмахнулся от него, словно от мухи тот. - Сегодня наш день, а не ваш!Потому что решается судьба нашей малой Родины. Могил наших преедкой и близкихродственников. Наконец, нашего храма, в котором должна начинаться, проходить изаканчиваться жизнь каждого из нас.
Григорий Ивановичснова посмотрел в зал, стараясь доглядеться до лица каждого из сидящих, ивозгласил:
- Ну-ка, братья исестры, поднимите руки: кто за то, чтобы затопить Покровку?
Поднялось пятнадцать…от силы, двадцать рук.
А теперь - ктопротив?
На этот раз поднялруки почти весь зал.
Лена - та вообщеподнимала обе руки!
- Вторая за папку! –объяснила она Стасу. - Эх, и почему же его до сих пор нет! Обещал ведь прийти…
- Вот видите! –вплотную подходя к столу, указал на зал Григорий Иванович. - Что вы можетевозразить на это народу?
- Только словамиКозьмы Пруткова: не верь глазам своим! – усмехнулся на это Молчацкий.
- Действительно! –поддержал его заместитель губернатора, перешептавшись с представителем изМосквы. – Одно дело на словах, и совсем иное – заверенные нотариусом документы.Мы же ведь не можем зависеть от того, что, простите, ваше настроение меняется,как погода поздней осенью или ранней весной!
Напрасно людикричали, просили, умоляли вернуть зря, обманом подписанные ими бумаги.
Чиновник из районаторжественно взял желтую папку и красноречиво показал ее всему залу: мол,говорите, что хотите, и голосуйте, как можете, а вся правда и сила тут.
- Плохи дела… даже незнаю, что еще и придумать… - заметил Стасу вернувшийся на свое место ГригорийИванович.
- Может, Викторчто-нибудь путное скажет? – безо всякой надежды спросил Стас, показывая насторожа, который в своей испачканной телогрейке поднялся на сцену с какой-токоробкой в руках.
- Да что он можетсказать… - махнул рукой Григорий Иванович.
Но тут Виктор в тотсамый момент, когда чиновник уже протягивал папку представителю из Москвы,вдруг хрипло сказал:
- Эй, ты, а ну-ка даймне ее сюда
- Что?! – поперхнулсяот возмущения чиновник.
- Папку, говорю,отдай
- А ты кто вообщетакой?
- Я?
Не выпуская из руккоробки, сторож Виктор снял с себя телогрейку. Она упала на пол, и весь залахнул. Под телогрейкой был офицерский китель с капитанскими погонами, а нагруди Виктора – несколько боевых орденов и звезда Героя Советского Союза…
- Предупреждаю, яконтуженный. У меня в паспорт вложена - так называемая справка. Благодаря ей,мне ни за что ничего не будет! Даже не посадят! И если я сказал, что что-тосделаю – то сделаю!
Виктор показалсидевшему в углу Градову коробку и сказал:
- Вот это -радиоуправляемый пульт. Взрывчатка на дамбе. Разумеется, с вашей стороныводохранилища. Сейчас я нажимаю одну кнопку…
Он нажал пальцем накоробку, и в стороне коттеджей грохнул такой взрыв, что все невольновздрогнули, и задребезжали оконным стекла.
- Вот оказывается,куда подевалась взрывчатка из леса! – прошептал Ваня. - Ай да Виктор!
А сторож, между тем,невозмутимо продолжал:
- Не бойтесь,господа, это только предупредительный залп. Но если я нажму на вторую кнопку,то тогда вашей дамбе, а значит, и коттеджам будет…
- …амба! – выкрикнулаЛена.
- Это точно! – кивнулей Виктор и требовательно протянул ладонь: - Папку!
- Хорошо! – знакомразрешая чиновнику выполнить требования сторожа, впервые подал свой голосГрадов, но предупредил: - Только в обмен на эту коробку!
Виктор, взяв папку,честно отдал пульт Градову и, подозвав Стаса, велел ему немедленно сжечь ее вцерковной печи. Да взять себе охрану из ребят покрепче.
Стас, отобрав парнейиз Кругов, не забыв, разумеется, при этом и Ваню, направился к выходу, но тутвдруг раздался насмешливый голос Градова:
- Только особо неторопитесь, ребята! На улице темно, ноги еще поломаете…
- Что ты хочешь этимсказать? – насторожился уже начавший праздновать победу Григорий Иванович.
- А то, что в этойпапке – всего лишь копии! – с язвительной усмешкой ответил ему Градов. - Послетого, как один из ваших людей попытался похитить у нас папку, я велелнемедленно изготовить ее дубликат с ксероксными копиями… А настоящая папка…
- А настоящая папка –вот! – раздался вдруг девичий голос.
Все, как по команде,обернулись и увидели дочь Соколова, державшую точно такую же папку, какая былав руках у Стаса.
Рядом с ней стоялпожилой человек с удивительно благородным и добрым лицом.
Увидев его, Градовстал медленно подниматься со стула.
- Андрей…Степанович?.. – только и смог пролепетать он.
- Да, как видишь, этоя, собственной персоной! – подтвердил Соколов-старший. – Тоже вот пришелсказать тебе, чтобы и ты особо не торопился. И ноги свои тоже пока побереги.Чтобы потом было, что ломать! А то мой сын уже вылетел сюда на личном самолетевместе с Игорем Игоревичем.
На Градова сталострашно смотреть. Как шепнула Стасу Лена, пот с его лба покатил, чтоназывается, градом.
Но это было еще невсе.
Когда потрясенныевсем услышанным и увиденным люди только начали приходить в себя, в залнеожиданно ворвался отец Вани и Лены.
- Я пришел заявить,что меня, подпоив, вынудили подписать документ о том, что наш лес не