— Нет уж! Я подожду! — Эйрис бросила полотенце на одно из широких кресел и уселась в него, подобрав под себя ноги. — Вечером я уберу здесь! — пообещала она. — Даже в наших пещерах меньше пыли, чем на твоих шелках!
— Оставь! — крикнул сверху уже поднявшийся по лестнице зодчий. — За маленький серебряный грош я найму женщину, которая вполне справится с этим!
— Я хочу сама убирать свой дом! — крикнула Эйрис, но Тилод ее уже не слышал.
Зодчий снял с окон кисеи, и теперь маленькие медовницы уже порхали в комнате. Стремительно выбросив руку вперед, Эйрис поймала одну, зелено-алую малышку, издавшую возмущенный писк. Женщина погладила ее по блестящей спинке и подбросила вверх. Крылатая ящерка часто-часто затрепыхала полупрозрачными крылышками и опустилась на голубую розетку комнатного цветка. Воздух в комнате нагрелся от тлеющих в жаровне углей. И все же Эйрис, привыкшей к южному зною, Фаранг в конце третьего месяца зимы, казался холодным. Впрочем, к холоду она относилась так же равнодушно, как и к жаре.
Тилоду же после купания захотелось надеть что-нибудь теплое, и он накинул на себя длинный халат из тончайшего тайского розового мохера, за который когда-то заплатил целый золотой «дракон». Сам халат весил немногим больше уплаченной за него монеты.
Золотистое солнце, столь приятное в этот сезон, заглянуло в высокое окно, заблистав на полированных стенных панелях и синем шелке, устилающем половые циновки.
— Эйрис! — позвал он. — Как там наше вино? Еще не остыло?
— Пора идти! — сказал Тилод, делая последний глоток. — Хотел бы я знать, куда делся Санти!
— Жив! — сказала Эйрис. — Это-то я чувствую! А не могли ли его выслать вместе с тобой?
— Дети не отвечают за вину отцов! — возразил зодчий. — Да я и своей-то вины не знаю! Нет, милая, выслать его не могли! И в лагере его не было, а дом, как видишь, — не продан. А по закону, если у исчезнувшего нет наследника, имущество его распродают не позже, чем через два-три месяца! Нет, он, скорее всего, — в городе! Якшается с простонародьем!
— Тебе это неприятно?
— Да нет! Я ведь и сам — не из благородных. Но предпочел бы, чтобы мой сын лучше следил за домом и меньше возился с девками на фарангских пляжах!
Эйрис пожала плечами и отправилась наверх, где осталась ее сумка: переодеться.
Тилод сбросил халат, отодвинул стенную панель, вынул шелковую рубаху с короткими рукавами, шитую по вороту серебром, и «зимние» штаны, просторные, доходящие до середины икр. Открыв вторую панель, зодчий достал кольчугу, дорогую, двухслойную, собранную из крохотных колец. Тилод, колеблясь, подержал ее в руке, а потом положил обратно.
Сверху спустилась Эйрис. Одета она была по-прежнему в конгайскую юбку с косым краем и блузу, оставлявшую открытым правое плечо. Длинные волосы собраны на голове в подобие башни, под черной шелковой сеткой, скрепленной серебряными булавками в три четверти локтя длиной. Прическа эта прибавляла Эйрис роста и придавала величественный вид. Но Тилод оценил и то, что под черной сеткой светлый цвет волос не бросался в глаза, а острые длинные булавки были неплохим оружием в умелых руках. Не единственным оружием Эйрис. Золоченые вырезанные из толстой кожи леопарды, с внешней стороны украшающие сандалии женщины, поднимались почти до колен, а их головы с прижатыми ушами были круглыми рукоятями кинжалов. И не знай Тилод об этом заранее, он никогда не догадался бы.
— Потрясающе! — признал Тилод. — Я боюсь вести тебя в город!
— Я плохо выгляжу?
— Тебя похитят! Наверняка! Я бы ни за что не устоял! Хотя, — он показал взглядом на сандалии, — обнимать кугурра, пожалуй, безопасней, чем тебя!
— Разве? — прошептала женщина, обвивая руками талию зодчего.
— Если ты хочешь, чтобы мы вышли сейчас, а не через два часа, — отпусти меня! — быстро произнес Тилод. — Или ты…
— Нет, пойдем! — возразила Эйрис. — Мы так долго ждали друг друга, что можем подождать еще немного! И не бойся, меня не похитят, раз ты со мной, ты, победивший хорахша!
— Кстати, о хорахшах! — сказал Тилод, когда они оказались на улице. — Натро сказал, что вы взялись приручать эту тварь?
— Хорахша? — Эйрис расхохоталась. — Хорахш слишком глуп, чтобы его приручать! Натро говорил о сиргибрах!
— И того не легче! — Тилод вспомнил хищного ящера, о котором говорила Эйрис. Уступая хорахшу в размерах (длиной сиргибр не превосходил двадцати локтей, а ростом — тринадцати) он, фактически, был куда более страшным противником: такой же быстрый, с длинными и ловкими передними лапами, с коротким острым рогом на конце морды, круглоголовый и хитрый. Его шкура была так же упруга, как у хорахша, а клыки, хотя и меньшие по размеру, могли мигом перекусить человека пополам. Вдобавок эти ящеры имели скверную привычку охотиться стаей. Правда, Черных Охотников они обычно не трогали. Днем.
— Сиргибры! — повторил Тилод с недоверием. — А как насчет акул?
— Ты и представить себе не можешь, — сказала Эйрис, — какие это очаровательные зверушки!
— Угу, — сказал Тилод. — Я вполне могу представить, как такая зверушка очаровательно отхватит тебе голову!
— Ну что ты! — возразила Эйрис. — Они же совсем маленькие, когда вылупляются из яиц. Не больше гурамского следопыта[10]! Впрочем, — добавила она рассудительно, — растут очень быстро! Старшим, тем, что уже по пятнадцать-шестнадцать лет, надо довольно много мяса. И они такие сообразительные! Дирг говорит, что и без магии с ними можно управиться, имей лишь терпение! Правда, яйца их без магии не добудешь. Самка, высиживающая кладку, ни за что не даст ее потревожить.
— Надо же! — усмехнулся Тилод. — А я думал: ящеры сами приносят вам яйца!
— Нет, к сожалению, — совершенно серьезно ответила Эйрис. — Это очень непростое дело. Но Дирг сказал: Народу понадобятся прирученные сиргибры, а значит, так и получилось. Но они очень славные. Представь, отвадили от лагеря всех хищников! А как с ними приятно играть! Они такие быстрые, Несмех! Просто чудо!
— Знаю я, какие они быстрые! — буркнул Тилод. — Сколько лет прошло, а я еще помню, какие они быстрые, ваши ящеры!
— Ты должен благодарить Судьбу за того хорахша! — серьезно сказала Эйрис. — С его помощью ты прошел большую часть Пути!
— Да! В Нижний Мир! — согласился Тилод. Но он уже шутил. — Мне жаль, что я не успел взглянуть на ваших новых воспитанников! Вот демон! Здесь, в Фаранге, трудно чувствовать себя Охотником — слишком спокойно вокруг!
— Охотником? А дичью тебе не трудно себя чувствовать? — поинтересовалась Эйрис.
— Ты о чем? — голос Тилода отвердел.
— За нами идут два человека! Порознь идут, от самого дома!
— Сучьи дети! Когда я заходил в дом, поблизости никого не было!
— Хочешь взглянуть? — Эйрис вложила ему в руку серебряное зеркальце.
— Обойдусь! Шинон избавит меня от соглядатаев! А вот, кстати, и его дом!
— Тоже ты строил?
— Разумеется!
Они подошли к черной кованой решетке. Ворота оказались запертыми. Прежде такого не было.
Тилод дернул шнур бронзового колокола. Чистый звон прокатился над садом. И, словно отвечая ему, ударил колокол в храме Морской богини: полдень!
Полминуты минуло, и на аллее, ведущей от дома к воротам, появился человек.
— Я желаю видеть Начальника Гавани Шинона! — решительно сказал зодчий.
— Это невозможно! — ответил подошедший.
— Не шути! — предупредил Тилод. — Будешь наказан!
Взглянув на суровое лицо зодчего, человек больше ничего не сказал, лишь поклонился, отпер ворота и пропустил Тилода и Эйрис внутрь. А потом снова запер ворота. Зодчему это не понравилось. Так же, как и отсутствие стражи. Но он смолчал.
По пустынной аллее гости прошли к дому. И вновь Тилод удивился: не только стражи нет, но — даже боевых псов, которых у Шинона всегда полон парк.
Зато сам дом не изменился, и зодчий вновь с удовольствием обозрел собственное творение. Одно из лучших!
По широкой лестнице к ним спускался человек. Заметив на нем форму моряка-воина, Тилод вздохнул с облегчением.
— Я велел тебе никого не пропускать, Саит! — сердито крикнул моряк.
— Кто ты такой? — резко спросил он.
— Я — друг Шинона Отважного, — уклончиво представился Тилод. — И я… — он заколебался.
Человек в форме моряка-воина хмуро смотрел на него. В чертах его лица зодчему чудилось что-то знакомое.
— …И я тот, кто построил этот дом! — решился он. — Могу я видеть моего друга?
— Нет, — сказал моряк. — Он умер. Я — Лэн, брат Шинона! Прошу вас войти в дом, тебя и твою спутницу, зодчий Тилод! Саит! Я сам провожу гостей, принеси нам вина и фруктов!
Большой дом Начальника Гавани был пуст. С каменных лестниц исчезли ковры, и высокие своды эхом отзывались шагам.
— Отчего нет ковров? — спросил Тилод.
Его ум еще не воспринял печальную весть, и смерть друга казалась ему нереальной.
— Они испорчены! — ответил Лэн. — А у меня нет денег, чтобы приобрести новые. Да это и не важно! — заключил он.
Они вошли в зал рядом с восточной террасой. Зал, в котором Тилод так часто сиживал прежде.
— Садитесь, прошу вас! — сказал Лэн, указывая на кресла. — Сейчас раб принесет вино! — глядя на лицо воина-моряка, можно было вообразить, что у него очень болят зубы, но он всеми силами старается этого не показать.
— Раб? — удивился Тилод.
— Я взял его на пиратской шекке! — равнодушно пояснил моряк. — Если я дам ему свободу — уедет на родину! А он хорошо готовит.
— Ты сказал — Шинон умер? — проговорил зодчий. — Отчего?
— Убит!
— Убит? — Несмех был поражен. — Кем убит?
— Его убил некий Эрд, светлорожденный из империи, — Лэн смотрел не на зодчего, а куда-то вбок. — Трудно поверить, но это так! Он — хороший боец, этот светлорожденный. Говорят, они дрались честно: клинок на клинок. Хотя никто не видел: свидетелей не осталось. Так мне рассказал Ганг, тысяцкий. Еще он сказал, что у северянина был какой-то особенный меч, но сам Ганг в это не верит.