— Я знаю Ганга, — сказал Тилод. — И сам расспрошу его.
— Не выйдет. Он отбыл. По велению Великого Ангана..
Саит принес вино и фрукты.
— Вино неважное! — предупредил Лэн. — Я нынче небогат! Все истратил, чтобы похоронить брата. На жертвы тоже… — Голос его был бесцветен, как осенние сумерки.
— Сочту за честь помочь тебе! — предложил Тилод. — Мои деньги…
— Нет, не нужно. Благодарю. Скоро я получу сезонное жалованье. Брат высоко ценил тебя, зодчий Тилод! Спасибо тебе за этот дом: он теперь мой!
— Я строил его для Шинона! — с горечью проговорил Несмех. — Но боги рассудили иначе! Пусть Судьба будет милостива к тебе, Лэн!
— Все мы умрем, — ответил моряк. — Пей, господин зодчий! И ты, госпожа, пей! Шинон был лучшим в нашей семье. И он не оставил наследника!
— Он — странный! — сказал Тилод, когда он и Эйрис снова оказались на улице.
— Ему плохо, — ответила женщина. — Ты понимаешь его боль! — она обняла Тилода, прижалась к нему. — Но тебе — легче! У тебя есть я! И есть наш сын! Куда мы теперь пойдем?
— К Наместнику! — решительно сказал Тилод. — Даже если он причастен к моему исчезновению, все равно: лучше к нему, чем к Дагу! В этом городе заправляют они! И еще Ганг. Но Ганга, к сожалению, нет!
Стража у дворца скрестила перед ними копья, хотя шедший за ними гонец вошел беспрепятственно.
— Я — зодчий Тилод! — заявил отец Санти. — Наместник Алан знает меня!
Один из стражников свистнул, и из домика слева от ворот вразвалочку вышел десятник.
— Я — Тилод! Ты знаешь меня, «сдвоенный меч».
— Зодчий Тилод? — на бронзовом лице десятника выразился ленивый интерес. — Тот, что… пропал? Прости, господин зодчий! Не узнал тебя сразу! — щербатая улыбка десятника была угодливой и наглой одновременно. — Ты сильно изменился, господин зодчий! Конечно, Наместник примет тебя! — однако он не подал знака, чтоб солдаты пропустили Тилода, а продолжал разглядывать его и Эйрис.
Зодчий сдвинул брови.
— Прости, что заставляю тебя ждать! — пробубнил десятник. — Но приказ, господин… Если ты соизволишь обождать вон в той харчевне, хорошей харчевне, господин зодчий, я лично доложу о тебе Наместнику!
— Хорошо! — отрывисто бросил Тилод. — Я подожду в харчевне!
— Видно, что э т о строил не ты! — сказала Эйрис, кивнув в сторону дворца.
— Разумеется! Не мог же я построить весь Фаранг!
— Ты построил лучшее в нем! — женщина улыбнулась. — Думаешь, этот владыка знает, где Сантан? Может, нам поискать самим? Как ты полагаешь, где он?
— Сейчас меня больше интересует не Сантан, а то, ради какого демона меня отправили на Юг! — проговорил Тилод, опускаясь на шестиногий табурет за самый чистый из столов в харчевне. — Будь я просто зодчим, так бы и сгнил в Гибельном лесу во благо Великого Ангана.
Подскочил слуга.
— Что желают господа? — осведомился он.
— Хорошего вина, — сказал зодчий. — Х о р о ш е г о, ты понял? И что-нибудь горячее!
— О! — медовым голосом пропел слуга. — Есть запеченное в тесте мясо желтой лягушки! Отличное! Нежное! Восхитительный вкус!
Глаза Тилода начали медленно наливаться кровью. Лягушатины он на всю жизнь наелся, пока плыл по Великой Топи.
— Что ты сказал?!
— Мясо лягушки… — пролепетал перепуганный слуга. — Нежный, восхитительный…
— Господин не любит лягушатины! — сказала Эйрис, кладя руку на колено Тилода. — Господин хочет самое лучшее!
— Есть еще телячьи котлетки, запеченные в листьях, с грибной подливкой! — несмело предложил слуга и покосился в сторону Тилода так, словно на табурете сидел не человек, а хуруг.
— Хорошо, мой друг! — нежно улыбнулась Эйрис. — Неси!
— Мигом, госпожа! — с облегчением воскликнул слуга и исчез, как осенний лист, подхваченный ветром.
Трактир был почти пуст. Лишь две женщины пили сок в противоположном углу зала, да какой-то бродяга тянул из деревянной кружки вино. Лицо у бродяги было покрыто струпьями, и на левой руке, которой он постукивал по столу, не хватало двух пальцев.
— Я начинаю тревожиться! — тихо сказала Эйрис. — Что-то здесь не так, в твоем городе! Я чувствую запах грозы!
Тилод втянул носом воздух:
— Вряд ли! — сказал он. — День будет ясным!
— Запах грозы! — повторила Эйрис. — Тихо так, все будто застыло… Словно все ждут чего-то… недоброго!
Бродяга за соседним столом вдруг отчаянно застучал по столешнице и запел неожиданно сильным, глубоким голосом:
— Он идет по тропинке слов,
Рассекающей дымный кряж!
Позади него — мираж!
А плечо у него — свело!
На плече у него мешок:
Черный демон внутри зашит!
Строчкой рун, как змеей, обвит
Ярко-красный атласный шелк!
Он восходит на край скалы!
И идет, потому что слеп!
А глаза его так светлы!..
Что не жить ему на земле!
Бродяга грохнул кружкой по столу.
— Вот! — воскликнул он. — Баллада об Освободителе! Ликуй, благословенный Конг!
И присосался к кружке, хлюпая и проливая кислое вино на грудь.
Слуга принес мясо и вино, и Тилод принялся за еду. Эйрис к своей порции даже не притронулась.
Десятник, как и обещал, самолично появился в харчевне.
— Наместник примет тебя и… госпожу! — сообщил он. — Не торопись! Если желаешь доесть — доешь!
Но Тилод поднялся:
— Пойдем! — сказал он Эйрис, положив на стол серебряную монету.
Эйрис тоже встала, но, прежде, чем последовать за ним, взяла свое нетронутое блюдо и кувшинчик с вином и поставила их на стол бродяги.
— Поешь! — сказала она ласково.
Мужчина поднял лицо. Глаза его смотрели над ее головой: незрячие глаза.
— Пусть берегут тебя боги, дочь! — произнес он звучным красивым голосом, так не вязавшимся с его внешностью.
Эйрис ничего не ответила ему, просто повернулась и вышла следом за мужем.
Дворцовый парк тянулся почти на полмили. Пламя солнца искрилось в бесчисленных фонтанах, сверкало на ажурных крышах беседок и павильонов. Между мощными стволами платанов, затеняющих аллею, росли кусты с алой мелкой листвой, подстриженные так, чтобы формой они походили на сидящих пардов. Люди в парке встречались редко. Эта часть его была закрыта для служащих Канцелярии Наместника. Здесь бывали лишь личные гости Наместника Алана.
Тилод, Эйрис и десятник подошли к белой каменной арке справа от парадной лестницы. Два воина в сверкающих бронзовых доспехах шагнули им навстречу. Один прикоснулся к груди Тилода, останавливая пришельца, второй дотронулся рукой в перчатке до эфеса меча зодчего.
Тилод оглянулся на десятника.
— Придется оставить! — сказал тот, будто извиняясь. — Это не новый обычай, так было и прежде, верно, господин зодчий?
Тилод кивнул и, отстегнув меч, протянул стражнику. Затем поднял руки, чтобы тот мог убедиться: другого оружия у зодчего нет.
Эйрис никто обыскивать не стал.
Едва они вошли в тень арки, рядом возник слуга, босоногий, в белой набедренной повязке. Он молча поклонился Тилоду и провел их во внутренний дворик с фонтаном и широкими мраморными скамьями, застеленными коврами.
— Можете подождать здесь! — сказал десятник. — Наместник сейчас выйдет к вам!
Застывший как изваяние слуга не произнес ни звука.
Спустя некоторое время из дверей, выходивших во двор, отталкивая друг друга, выскочили два огромных боевых пса. Постукивая когтями по камню, они подбежали к гостям и уселись рядом, не сводя с них карих умных глаз. Головы псов были вровень с головой сидящего на скамье Тилода. С брыластых черных морд свешивались нити слюны.
Наместник появился через пару минут. Он быстрыми шажками направился к поднявшемуся Тилоду, закивал лысой головой. Рыбьи глаза утонули в морщинах слащавой улыбки.
— Рад видеть тебя, зодчий! — воскликнул он в ответ на сдержанный поклон. — Слышал, вновь потянуло тебя на Юг? — Наместник хрюкнул. — А мы-то так тревожились! Особенно отважный Шинон, да будет добра к нему Кала! Отчего ж не поставил нас в известность, зодчий Тилод? Ты — не последний человек в моем городе! Ты нам нужен!
— Меня похитили! — коротко ответил зодчий.
— Кто же осмелился? — нахмурившись, воскликнул Наместник.
Но в рыбьем глазу его Тилод уловил беспокойство.
— Не знаю! — зодчий покачал головой. — Меня, не указав вины, присоединили к тем… к тем, кто отправляется на Юг не по собственной воле!
Он вовремя вспомнил, что и упоминание об «исчезнувших» является преступлением.
— Тебе не назвали твоей вины? — удивился Наместник. — Но это — преступление против закона!
— Это так.
— Как же тебе удалось вернуться? Тебя… отпустили?
— Вроде того, — солгал Тилод.
— Хорошо, что ты пришел сюда! — воскликнул Наместник с необычайным энтузиазмом. — Представь же мне свою прекрасную спутницу!
— Моя жена, почтенный Алан! Ее имя — Эйрис!
— Не конгайское имя! Да? — Наместник прищелкнул языком. — Она — не конгайка, верно? Но ты же обязан был испросить разрешения! Разве нет? — и впился взглядом в зодчего.
— Она рождена на Юге! — Тилод с трудом сдержал раздражение. — А ведь Юг — земля Великого Ангана! Разве нет?
— Ну да, ну, да, разумеется! — скороговоркой согласился Наместник. — А даже будь она и не из Конга… Разве я отказал бы в разрешении на брак такому уважаемому человеку, как зодчий Тилод! И такой восхитительной женщине… Эйрис, верно?
— Да, почтенный Наместник, — подтвердила женщина.
— Можешь звать меня — Алан, очаровательная Эйрис! Какое дивное имя! — Рыбьи глазки обшарили женщину с головы до ног.
— Вечером хочу видеть вас — двоих — у себя! Приглашаю! — но прозвучало скорее, как приказ. — А пока… Чем я могу помочь тебе, зодчий Тилод?
«Будь осторожен!» — знаком предупредила Эйрис.
Тилод удержался от вертевшегося на языке вопроса.
— Расскажи мне о печальной участи Шинона! — попросил он.
— О да! — лицо Наместника изобразило скорбь. — Он был убит! Предательски убит!