— Здоровенный, как шкаф! — подтвердил десятник. — Оттого-то я его сразу и признал!
— Вооружен?
— Не похоже.
— Обыщи! Если он и впрямь два сезона в джунглях провел… Вот что! Пошли кого-нибудь к разведчикам! Пусть приведет пару ребят пошустрей! А то твои — что волы! Пока стрелу выпустят — пообедать успеешь! — и, поглядев наверх. — Не двоих — четверых! Двоих туда посадишь! — он ткнул пальцем в потолок. — Два сезона в Лесу! — пробормотал Носитель Дракона и нахмурился.
К обыску Тилод отнесся спокойно. Он и не рассчитывал остаться неузнанным. Напротив, зодчему важно было, чтобы в нем признали человека, несколько месяцев проведшего в Лоне.
Отметил он и пару вошедших, солдат, отличавшихся от остальных стражников сосредоточенными лицами и аккуратными движениями.
«Боится начальник», — без осуждения подумал он об Агане.
Убедившись, что оружия у Тилода нет, десятник распахнул дверь и чуть подтолкнул его вперед. Зодчий вошел, и десятник последовал за ним, причем дверь оставил открытой. Тилод оценил это и сразу заметил узкие прорези в потолке. Что ж, другого приема он не ожидал, но считал своим долгом предупредить Носителя Дракона Агана. Зодчему совсем не хотелось, чтобы пролилась кровь конгаев.
Аган узнал его сразу. Не так уж много было у него ссыльных, присланных не с приказом от Блюстителя Помыслов, а с одним лишь сопроводительным письмом. Тогда Аган не стал придираться. Рабочих рук всегда не хватает, а письмо — не от кого-нибудь, а от Наместника Алана, двоюродного брата. Для Алана же подтысяцкий готов был сделать многое, потому что именно он, Наместник Алан, добыл Агану этот, весьма ответственный пост. Прежде Аган был всего лишь сотником в гарнизоне крепости Сонг.
Брат подробно излагал все, что знал о зодчем Тилоде. Как выяснялось теперь, знал он недостаточно.
Подтысяцкий Аган был осторожным человеком. Осторожным, но любопытным. Два сезона в Гибельном Лесу! Такое под силу не всякому магу. А стоявший перед ним — явно не маг. Значит, кто-то ему помог! Тем более интересно…
— Удивлен! — сказал Носитель Дракона, разглядывая зодчего. — Для того, кто столько месяцев провел в джунглях, ты выглядишь неплохо, ссыльный!
— Не только в джунглях! — Тилод без приглашения уселся на стул. По правде сказать, Аган и не предложил бы ему сесть.
— И где ж ты был, ссыльный Тилод? — осведомился Аган.
Он сделал вид, что не заметил вольного поведения зодчего, зато показал, что помнит его имя.
— В разных местах. Например — в Фаранге. Кстати, ты можешь звать меня — «почтенный господин зодчий», поскольку преступления против Великого Ангана за мной не числится!
— Великого Ангана? Да… — Носитель Дракона в задумчивости повертел перстень на пальце. — Может быть! Только не тебе судить об этом. Раз уж ты — на Юге, то лишь одному человеку решать: ссыльный ты — или нет!
— Да? — с интересом спросил Тилод.
— Я — этот человек! — твердо сказал Носитель Дракона. — Если ты чист, почему же ты не остался в Фаранге? Имей в виду, ссыльный, у меня есть средства справиться со строптивыми! — Он выразительно посмотрел наверх, туда, где в прорезях поблескивали стальные головки арбалетных стрел.
— У тебя большая власть! — с усмешкой произнес Тилод.
— Вот именно! — и подумал:
«Может, дать знак, чтобы стреляли? Парень, определенно, опасен!»
— Если хочешь меня убить — не стоит, — угадал его мысли зодчий. — Ошибка будет стоить тебе жизни. По меньшей мере.
— А ты наглец! — произнес Аган чуть ли не с уважением. — Я ведь и впрямь могу отправить тебя в Нижний Мир одним движением пальца! Ты не боишься?
Зодчий покачал головой.
— Прежде чем сделать глупость, — посоветовал он, — выслушай! Ты ведь не дурак, достойный. И должен понимать, что я пришел сюда не для того, чтобы стать рабом. Или выслушивать твои угрозы.
— Пока что я выслушиваю твои угрозы! — раздраженно произнес подтысяцкий. — И мне это уже наскучило! Лучшее, на что ты можешь рассчитывать — вернуться на свое место в барак! И не надейся, что опять улизнешь! Смотри, ссыльный! Я приму меры, чтобы ты не удрал.
Тилод молча улыбался.
— Ну, что молчишь?
— Мне показалось, ты еще не закончил.
— Смельчак! — с издевкой бросил Носитель Дракона. — У тебя есть минута, чтобы рассказать, где ты болтался! Торопись! Через минуту ты или умрешь, или отправишься в барак!
— У тебя есть час, нет, уже полчаса, чтобы приказать своим людям сложить оружие и открыть ворота, — спокойно произнес Тилод. — Если ты не успеешь, то те, кто пришел со мной, возьмут их жизни. И твою жизнь тоже.
Аган открыл было рот, но Тилод не дал себя перебить:
— Может, ты и успеешь меня убить, — продолжил он. — Но тебе это только навредит. Те, кто пришел со мной, не ценят крови конгаев так, как ценю ее я. Вы умрете все.
— И кто же пришел с тобой? — уверенный тон зодчего заставил Носителя Дракона усомниться в собственном абсолютном превосходстве.
«Или он безумец? — промелькнуло в голове Агана. — Ладно, прикончить его я всегда успею!»
— Кто же пришел с тобой, зодчий? — спросил он, сделав упор на последнем слове.
— Слыхал ли ты о Черных Охотниках? — в свою очередь спросил Тилод.
— А… — подтысяцкий вздохнул с облегчением. — «Безумец, хвала богам!» — Я слышал эти истории, — Аган расслабился.
— Вероятно, ты читал отчеты своих предшественников и знаешь…
— Да. Я все знаю! — и сделал знак десятнику: убери его.
В глазах старого солдата мелькнул ужас: он, в отличие от своего начальника, не считал Черных Охотников вымыслом. Среди солдат память о таких вещах живет дольше, чем в архивах. Он понял знак подтысяцкого и… не подчинился.
Аган был взбешен. Он начал медленно подниматься из-за стола.
— Посиди, воин! — произнес зодчий. — Послушай меня! Слыхал ли ты о сотнике Бентане? О корабле Великого Ангана, что поднялся вверх по Проклятой двадцать лет назад и бесследно исчез?
— Послушай его, командир! — взмолился десятник. — Он правду говорит!
Но терпение подтысяцкого Агана лопнуло.
— Взять его, собачий сын! — зарычал он на десятника.
И, повернувшись, к зодчему:
— Полчаса, ты сказал? Отлично! Через четверть часа я велю посадить тебя на кол на площади перед бараками! И мы вместе посмотрим на твоих Черных Охотников! Сверху тебе будет отлично видно!
«Так! — сказал себе Аган. — Он не безумец, а лжец! Или он сдохнет — или выложит все!»
Тилод покачал головой и встал. Вбежавшие солдаты окружили его.
— Их кровь — на тебе! — сказал зодчий и повернулся к десятнику. — Тебе не повезло, солдат! Не повезло с командиром! Но все в руках Судьбы: может, ты и спасешься.
Аган подскочил и ударил Тилода в лицо. Точнее, попытался ударить… Зодчий поймал его руку и сжал с такой силой, что щеки подтысяцкого стали серыми.
Острие клинка уперлось в поясницу Тилода, и он разжал руку.
— Не убивать! — велел подтысяцкий, растирая запястье. Голос его был пропитан злобой, но Носитель Дракона держал себя в руках. — Не спускать с него глаз! Если солгал — он умрет! Если он не солгал — тоже умрет! А пока поднимите всех! Если он действительно пришел не один, его дружки тоже получат свое!
Подтысяцкий вновь повернулся к Тилоду:
— Ну, господин зодчий, хочешь спасти свою жалкую жизнь? Признайся во всем сейчас — получишь тридцать плетей и отправишься в барак! Помни мою доброту!
— Ты дурак, — спокойно сказал Тилод, руки которого уже были связаны за спиной. — Дурак. А жаль! — и отвернулся.
— В таком случае ты сдохнешь! — рявкнул Носитель Дракона. — Уведи его, солдат!
— Пошел! — десятник слегка подтолкнул зодчего мечом.
Когда они вышли на раскаленный солнцем двор, подтысяцкий позвал слугу: помочь облачиться в доспехи. Что бы там ни наболтал этот ублюдок, а осторожность не повредит.
— Они взяли его! — сказала Эйрис. — Поднимай краурхов, Сёум: мы начинаем!
— Не время! — Старший из Охотников любовно полировал клинок своего меча кусочком кожи. — Еще восемь минут, сестра!
— Они собираются его убить! — Эйрис повысила голос. — Я чувствую их мысли!
— Сестра! — проговорил стоявший рядом Дирг. — Наш брат Несмех — Владыка Четырех, он двадцать лет назад хорахша заставил отступить! И железноголовым не совладать…
— Но он провел эти годы вдали от Лона! — заявила женщина. — Начинай, Сёум! Или я начну сама!
— Сестра! — с прежней мягкостью напомнил Старший из Черных Охотников. — Несмех сам сказал, когда начинать! И я не отступлю от его слова и на долю минуты! Это всё!
— Тогда ты умрешь! — быстро сказала Эйрис и острие отравленной иглы коснулось кожи Сёума.
— Харрок! — проворчал Старший из Охотников, продолжая полировать меч. — Ты и впрямь меня убьешь!
— Начинай же, Сёум! — проговорила Эйрис.
— Да! — сказал Старший из Охотников. И молниеносным движением ушел от контакта. — Я начну! Потому что ты любишь меня, сестра!
— О да! — ответила Эйрис без улыбки.
Старший из Охотников высвистел три ноты.
Лежавший поблизости краурх, хрустнув суставами, распрямил фиолетовые шипастые лапы. А вслед за ним, по воле Направляющих, поднялись и остальные крабы.
С костяным лязгом сомкнулись и разомкнулись чудовищные клешни. Сёум одним прыжком взлетел на спину краурха. Эйрис тотчас оказалась с ним рядом. Сидевшие на спине краба воины встали. С высоты семи локтей Эйрис смотрела, как Дирг и еще трое Охотников скрылись в чаще. Они должны были проследить, чтобы молодые сиргибры не устремились за своими хозяевами.
Один за другим все пятнадцать краурхов, подминая подлесок, выбрались на открытое пространство вырубки.
В ста шагах от них возвышался частокол, окружавший возделанные земли. Прямо за ними располагались военный городок, речной порт, а четвертью мили правее — бараки ссыльных, сразу же за которыми лежали огороженные поля вольных поселенцев.
Сёум свистнул еще раз, и гигантские крабы двинулись вперед, постепенно набирая скорость. Их мощные черно-фиолетовые лапы вспахивали землю, отбрасывая назад клочья дерна. Охотники черными изваяниями застыли на плоских спинах. Широкие лезвия мечей поблескивали в лучах солнца. Огромные крабы все быстрее и быстрее неслись вперед.