Хоботы их встретились в ласковом пожатии. Сердце Сирдара переполняла радость – наконец-то он видел сына живым. Но в этот миг было не до нежностей. Аджит трубил: «Гум грант гум! – Потом будете радоваться. Не отставайте!»
«Бонк», – ответил Сирдар, что означало: «Я повинуюсь».
Как видите, настоящий вожак умеет подчиняться старшему, когда этого требуют обстоятельства. Аджит благодаря своему долгому жизненному опыту бесспорно пользовался правом старшего в это трудное время. Поэтому не только Бахадур, но и Сирдар беспрекословно выполнили его приказ.
Вода всюду была мелкая. Лишь изредка она доходила Бахадуру до груди, и слоны шли уже не так осторожно. Все же им казалось, что пройдет много часов, прежде чем они дойдут до суши: местность здесь была плоская и ровная. Если бы не это, им пришлось бы перебираться через более глубокий и быстрый поток.
Вскоре за ними потянулись все их друзья, а следом и чужие слоны.
Пройдя примерно две трети пути, они вышли к глубокому омуту, в котором бурлил зловещий водоворот. Поколебавшись, Аджит двинулся прямо вперед. Вмиг он провалился в воду по брюхо. Бахадур, видя, что Аджит не останавливается, тоже, как солдат, устремился навстречу опасности.
Одним прыжком Сирдар очутился рядом с сыном. Он подоспел как раз вовремя – вода была Бахадуру уже по шею, и его уносило течением. Сирдар стал конвоировать единственного своего сына, словно большой пароход маленькую лодчонку. Течение било и швыряло слоненка, но не могло унести его, потому что Сирдар стоял твердо, как скала.
Обернувшись, Аджит увидел, что Бахадуру приходится трудно, вернулся и встал по другую сторону от него. Его тело, словно плотина, сдерживало напор воды. Тем временем Бахадур нащупал дно и одолел коварную глубину. Теперь старшие шли уже не впереди и сзади Бахадура, а по бокам от него. К счастью, опасных мест больше не попадалось до самого конца пути.
На беду, омут перепугал слонов, шедших сзади. Они видели, как Бахадур едва не утонул, и теперь стояли как вкопанные. У них даже не хватило смелости попробовать обойти омут стороной, и, словно окаменев, они простояли на месте не один час.
Было уже за полночь, когда три отважных путешественника добрались до суши; впереди была твердая земля и бесконечный простор джунглей. Ах, как это было чудесно! Но одному из них предстояло вернуться назад к перепуганному стаду, остановившемуся перед омутом. Разумеется, сделать это вызвался Сирдар.
Но едва прошел он десяток шагов, как Аджит с ужасным стоном упал на все четыре колена и глубоко зарылся бивнями в землю. Сирдар поспешил к другу, Бахадур был уже рядом с ним, напрягая все силы, они вдвоем подняли Аджита, у которого был сильный сердечный приступ. Сирдар и Бахадур поддерживали его до тех пор, пока приступ не прошел. Но даже через полтора часа Аджит был слишком слаб, чтобы стоять без чужой помощи. Поэтому Сирдар снова подхватил его хоботом под бивни, помогая ему держаться на ногах.
Видя, что положение трудное, почти безвыходное, Бахадур решил сам вернуться к тем слонам, которые все еще стояли перед омутом, и сказать им, что путь свободен. Иначе он поступить не мог. Сирдару пришлось согласиться на это – иначе он должен был бросить больного Аджита и идти сам. Вожак не может забыть свой долг. Бахадур не сумел бы удержать Аджита на ногах, пришлось ему идти, а Сирдару остаться.
Все это было решено мгновенно, без лишних разговоров. Всякому ясно, что если бы молодой слон вернулся к стаду целым и невредимым, это было бы лучшим доказательством того, что бояться нечего. Хотя сердце Сирдара было исполнено дурных предчувствий, ему пришлось отпустить сына, чтобы выручить товарищей.
Обратный путь был нелегок. На воде ведь не остаются следы, не держатся запахи, не то что в джунглях – на земле или на кустах. Бахадуру, выросшему в лесу, трудно было в одиночку пересечь быстрый поток и не сбиться с пути. Вода давно смыла все следы, оставленные им самим, Сирдаром и Аджитом. Ему пришлось идти как бы по целине. То и дело он останавливался, оглядывался вокруг и пробовал воду на вкус. Всю свою волю он сосредоточил на одном: нужно поскорей принести добрую весть отчаявшимся друзьям. Не щадя сил, он шаг за шагом продвигался вперед.
К счастью, идти пришлось недалеко. Часа в три ночи послышался громкий плеск. Бахадур остановился. Вот снова плеск, еще и еще! «Что это? – спросил он себя. – Неужели вода поднимается? Как же мне быть?»
Закрыв глаза, он напряженно вслушивался. Вдруг совсем рядом раздались чьи-то шаги, они были так близко, что Бахадур вздрогнул и быстро открыл глаза. Огромный слон с одним бивнем вел за собой великое множество всяких зверей. Окрыленный радостью, Бахадур затрубил, приветствуя всех слонов, своих и чужих. Одним прыжком гигант очутился с ним рядом. Это был Кумар, старый друг и соперник его отца. А следом шла толпа слонов. «Веди!» – крикнул Кумар Бахадуру, и молодой слон пошел впереди. Кумар не отставал от него, а следом за ними спешили трубящие слоны и ревущие буйволы.
Весь этот шум подхватывало эхо, и казалось, это бушуют обезумевшие громы. Буйволы и олени шли следом за слонами, которые защищали их надежной стеной. Так молодой слон Бахадур вывел на сушу целое звериное царство. Взошедшее солнце увидело невероятное зрелище. Несметное множество зверей в строгом порядке шло через бурный поток. Среди них можно было увидеть обезьян, ехавших со своими детенышами на слонах. Божественное солнце радостно взирало с небес на то, как дружно они помогают друг другу.
Бахадур, едва ступив на сушу, громко затрубил. «Земля, земля!» – подхватили его клич другие слоны.
Выходя из воды, звери искали своих сородичей и располагались тесными кучками. Сирдар, заслышав голос Бахадура, повернулся к реке в ожидании сына и своих друзей. Сначала он увидел одного Бахадура, который только что выбрался на берег. Радуясь, что он благополучно избегнул опасности, Сирдар забыл обо всем на свете. Несколько минут глаза его ничего не видели, кроме отважного молодого слона.
Но вот какой-то знакомый запах заставил его вздрогнуть. Повернувшись, он не поверил своим глазам. Что такое? В нескольких шагах от него стоял Кумар. Вожак вздрогнул. Память у слонов отличная. Старый бродяга и Сирдар сразу узнали друг друга и были ошеломлены. Сирдар от растерянности не мог пошевельнуться; Кумар тоже не знал, что делать.
«Пожалуй, лучше уйти», – решил он.
Но едва он повернулся и пошел прочь, как послышался жалобный стон. Голос показался Кумару таким знакомым, что он остановился и увидел Аджита, которому снова стало плохо. Кумар бросился к нему, опередив вожака. Вдвоем они поддержали старого слона, не давая ему упасть.
Видя, что отец с незнакомым слоном помогают больному, Бахадур взял власть над стадом и собрал всех своих в одно место. Тут он узнал, что никогда больше не увидит свою мать. Ах, каким пустым и мрачным показался ему мир!
«Дхон, дхом, дхон!» – затрубил его отец. Это должно было значить: «Веди стадо в джунгли, сынок, пусть пасутся. Мы с Аджитом тоже придем туда».
Теперь Бахадуру некогда было думать о своем горе. Такова уж суровая доля настоящего вожака. Он не должен долго предаваться ни скорби, ни радости.
Верный древним традициям, молодой слон скрепя сердце повел стадо вместо своего отца. А позади Кумар и Сирдар, как добрые друзья, помогали больному Аджиту поспевать за всеми. Если бы не болезнь старого слона, они, конечно, никогда бы не помирились.
Глава XVIIIМахапрастхан
В лесу Сирдар сделал перекличку. Он недосчитался одиннадцати слонов, включая Радху и ее маленькую дочь. Но в джунглях чувства не выражают открыто, и Сирдар с Бахадуром ничем не выдали своего горя. Больше того, они обязаны были вместе со всеми радоваться общему спасению.
Взгляды всех были обращены на Бахадура, и это немного утешило обоих. К тому же они узнали, что Радха погибла, спасая маленькую дочь, упавшую в воду. Значит, неправда, будто она отстала от стада только ради Бахадура; материнская любовь у животных так же самоотверженна, как и у людей.
Бахадур все время беспокоился о своем старом учителе Аджите, который уже уступил почетное место в стаде Кумару, чужому слону с одним бивнем. Сам он держался поближе к молодым, ковыляя в хвосте и рассказывая им все, что знал о жизни и о природе. Он был исполнен какой-то печальной торжественности. У молодых слонов, благоговевших перед достойным старцем, шевельнулись мрачные предчувствия. Любопытно, что и молодые предчувствуют смерть. За целую неделю перед тем, как умер Аджит, все они, в том числе и Бахадур, знали, что должно произойти.
Сирдар и Бахадур понимали, что старый слон умирает, не выдержав того огромного напряжения сил, которое потребовалось во время наводнения. К тому же он сильно простудился, и сердце у него сдало. Силы его быстро угасали, как звезды в лучах восходящего солнца. Он с облегчением думал о том, что скоро избавится наконец от болезни и томительного ожидания смерти. Давно известно, что на воле все животные встречают свою естественную смерть как друга. Они никогда не страшатся ее прихода. Все, что родилось, должно умереть. Только душа в их представлении не умирает и не рождается. Рождению и смерти тела, в котором она живет, не дано ее коснуться.
Настал день, когда Аджит сказал вожаку, что близится его «Махапрастхан» – великое испытание. Ему суждено скоро увидеть солнце бессмертия. Каждый клочок земли, каждая травинка, по которой он ступал, шептали: «Махапрастхан – твой последний путь». «Вот и конец, – казалось, повторял он себе. – Я вернусь в обитель, из которой когда-то вышел».
После полудня, когда слоны по обыкновению отдыхали после еды, Аджит спокойно и безмятежно предложил Сирдару и Бахадуру немного прогуляться.
Вскоре они очутились в тихом и пустынном месте. Там, под густым навесом листвы, царил полумрак. Даже всевидящие глаза грифов и сарычей здесь бессильны. Сюда не проникают ни лучи солнца, ни отблески звезд. Это и была усыпальница слонов. Сюда приходит лишь тот, кто готов умереть естественной смертью. Не простившись, даже не обернувшись назад, Аджит твердо вступил в храм безмолвия…