ые приемы боя. А откуда обо всем этом знать таким вот, как я, самоучкам?.. Нет, по коню должен быть и всадник. Стоит ли пересаживаться на необъезженного скакуна, если ты не уверен, что вместе с ним не очутишься в пропасти? Разумно ли в таком случае спешить с формированием многосотенного соединения, если мы не уверены, что не обречем людей на напрасную гибель?
— Так что же вы предлагаете? — спросил нахмурившийся Пироговский.
— Прежде всего наладить с вашей помощью устойчивую связь с Большой землей. В этом, и только в этом, усматриваем мы залог успешного решения всех наших проблем. Без связи с Москвой мы глухие и слепые, мы буквально задыхаемся в изоляции, не делаем и половины того, что могли бы и должны были бы делать. Доподлинно известно, что при Ставке Верховного Главнокомандования уже давно существует Центральный штаб партизанского движения. Понимаете, Центральный штаб! Разве трудно догадаться, для чего он создан? Значит, Верховному Главнокомандованию и Центральному Комитету партии хорошо известно, что на оккупированной территории активно действуют сотни и сотни партизанских групп и отрядов, подпольных ячеек и организаций. Как мне кажется, этот штаб и призван собрать в единый кулак, подчинить единой воле все антигитлеровские силы на временно оккупированных землях. Это насущнейшая задача момента!
«А он совершенно прав, — заметил про себя Пироговский. — Объединение усилий всех советских патриотов, координация их действий, совместное решение ими глобальных задач — это в самом деле задача номер один».
— Я верю, я абсолютно уверен, что это скоро произойдет, — горячо продолжал Артем. — И вот тогда немецкий тыл, растянувшийся вдоль и поперек на сотни и тысячи километров, превратится для оккупантов в невыносимое пекло. Каждый кусок хлеба, каждую кружку воды им придется брать только с боем. Для этого нужна только связь, оперативная и постоянная связь с Большой землей!
— Что ж, постараемся вам помочь. В ближайшие дни направим гонца с донесением в ЦК КП(б)У.
— Мы не одного такого гонца посылали уже, но… От соседей-партизан, базирующихся в Брянских лесах, двое возвратились, а из-за линии фронта — ни слуху ни духу.
Словно вспомнив что-то особенно важное, Пироговский нахмурил лоб:
— Ни слуху ни духу, говорите?.. А может, именно к вам и прибыли парашютисты?..
— Какие парашютисты?
— С Большой земли, разумеется. Они десантировались с неделю назад в междуречье Десны и Днепра. Я знаю об этом потому, что почти весь киевский гарнизон был поднят по тревоге и в спешном порядке переброшен в район Высшей Дубечни для облавы.
— И что?
— Фашисты вернулись ни с чем. То ли посланцы с Большой земли успели быстро скрыться, то ли, может, где-нибудь скрывались, но эсэсовцы действительно вернулись с пустыми руками.
Артем облегченно вздохнул:
— Но почему же они десантировались именно в междуречье, под самым Киевом? Мы рекомендовали совсем другой район высадки…
— Не знаю. Но если они прибыли на связь именно с вами, то сами вас разыщут.
— Снова ждать…
— Не расстраивайтесь, дорогой друг, не придется долго скучать, — положил Артему руку на плечо Пироговский. — Центральный Комитет нашей партии прислал директиву с конкретными заданиями по развертыванию борьбы с оккупантами, и теперь нам сообща надлежит ее выполнять. А если конкретнее, то ЦК КП(б)У прежде всего обязывает нас усилить агитационно-политическую работу среди населения, постоянно разоблачать лживость вражеской пропаганды, разъяснять бандитскую сущность оккупационной политики, правдиво информировать о героизме наших войск на фронтах…
Артем вынул из внутреннего кармана пакет с набором изготовленных Федьком и Ляшенко листовок и молча вручил Пироговскому.
— Недавно наладили их выпуск ротаторным способом, — объяснил он чуточку погодя. — Примерно пятьсот — шестьсот экземпляров печатаем каждый раз. Но это — капля в море. Необходимы тысячные тиражи, чтобы голос правды дошел до широких масс. Тысячные! А для этого необходимо развернуть настоящую типографию. Мы уже кое-что прикидывали и пришли к выводу, что разное типографское оборудование, краски, бумагу можем раздобыть. Сделаем одну ночную вылазку в какой-нибудь из отдаленных гебитов и раздобудем, пусть хоть небольшую, типографию. Только где взять специалистов?
— Пусть вас не волнует эта проблема. Киевские печатники издавна считаются лучшими в стране, вот из них мы и подберем бригаду. Но условие: готовая продукция — пополам!
— Считайте, что договорились. Остается продумать только, каким образом будем переправлять печатную продукцию в Киев.
— Про запас мы имеем один надежный канал, но об этом — потом. Сейчас я хотел бы проинформировать, что ЦК КП(б)У горячо призывает нас активизировать диверсии на военных объектах противника, на предприятиях и особенно на железнодорожном и водном транспорте. Кстати, дана высокая оценка учиненной вами диверсии по одновременному выведению из строя Коростенской и Фастовской железнодорожных веток.
— К сожалению, эффект от этой операции оказался незначительный. Через несколько суток немцы возобновили движение на этих дорогах…
— Подпольщики, проникшие в интендантскую «рюстунгскоманду», предложили интересный план, как вывести Киевскую железнодорожную магистраль не на считанные дни, а на месяцы. Да, да, самое малое на несколько месяцев!
— Наверное, решили взорвать железнодорожный мост через Днепр?
— Именно так. Но вот проблема: где взять для этого взрывчатку? А нам нужно по меньшей мере полтонны аммонала.
— Еще недавно для нас взрывчатка тоже была проблемой из проблем, но сейчас благодаря сотрудничеству со словацкими патриотами… Думаю, для такого дела они не поскупятся отпустить с немецких складов даже тонны взрывчатки. Так что можете не беспокоиться. И взрывчатку, и детонаторы мы раздобудем. Как только доставить все это на днепровский мост? Там ведь еще с прошлой осени, насколько мне известно, внедрена такая система охраны, что даже мысль и та не может сквозь нее проскочить…
Подняв указательный палец, Пироговский хитро улыбнулся.
— В охране, как нам кажется, именно и таится ключ к разрешению этой задачи. Ныне фашисты силами военнопленных проводят нашивку второй колеи на этом мосту. Подпольщикам из «рюстунгскоманды» удалось разузнать о наборе контингента в специальное подразделение железнодорожной полиции, которая примерно через месяц будет охранять и зону строительства. Мы решили воспользоваться пусть даже иллюзорной на первый взгляд возможностью и направили в это подразделение своих людей. Кстати, Ивана Цымбала тоже. Как вы на это смотрите? — неизвестно почему обратился Александр Сидорович к Артему.
А что мог Артем ему ответить? Разумеется, он тоже непременно не пропустил бы даже малейшей возможности уничтожить днепровский железнодорожный мост, хотя, честно говоря, в успех задуманной подпольщиками операции мало верил. Что же касается названной кандидатуры, то Артем слишком мало знал этого человека, чтобы иметь о нем какое-то определенное мнение.
— Товарища Цымбала мы знаем давно. И знаем как решительного и смелого, изобретательного большевика. Правда, не все у него на деле хорошо получалось, но у кого из нас не было неудач… Следовательно, мы сознательно именно ему доверили подготовку этой операции, дабы он попробовал свои силы в новом деле.
Только после этого понял Артем, куда клонит Пироговский, и искренно удивился его деликатности. Вишь, как умело вывел Ивана из трудного положения, в котором тот непременно оказался бы, став бойцом отряда.
— Цымбалу я могу только искренне пожелать успеха! И сделаю все от нас зависящее, чтобы обеспечить его мощным зарядом… Значит, договорились так: примерно через неделю мы завозим на этот хутор взрывчатку, прячем ее в яме для картофеля, расположенной под развалинами хлева, а уж вы переправите ее отсюда, куда вам нужно и когда возникнет потребность. Такой план принимается?
В ответ Пироговский мягко улыбнулся и в знак благодарности пожал Артему руку выше локтя.
— А какие еще задачи ставит перед вами Центральный Комитет?
— Для всех советских людей сейчас самая главная задача — вооруженная борьба с оккупантами. Разветвлять, расширять в городе и на селах сеть подпольных организаций, создавать из проверенных патриотов и вооружать боевые группы, выводить их в леса и формировать вокруг них партизанские отряды, поднимать на смертельную схватку все население, чтобы враг не знал покоя нигде и никогда, — таков приказ ЦК всем коммунистам на оккупированной территории.
Туго сдвинулись на переносице у Артема брови, медленно наклонилась на грудь голова. Он долго сидел неподвижно, что-то взвешивая и что-то решая. Пироговский догадывался, какие мысли обуревали партизанского командира, и не стал ему мешать.
— Ну что ж, если так стоит вопрос, начнем действовать без сомнений и колебаний! — внезапно хлопнул себя по коленям кулаками Артем. — Будут у нас и новые боевые отряды, и громкие операции! Заграва, Колодяжный, тот же Матвей Довгаль… Они давно уже выросли в командиров отдельных отрядов! Можете передать Центральному Комитету партии: его директиву мы принимаем и неуклонно выполним!
— Непременно передам. Но ЦК КП(б)У ставит еще одну важную задачу: активно проводить агентурную разведку в пользу Красной Армии, повсеместно собирать разведывательную информацию…
— Собирать информацию… А что же мы с ней должны делать? Засаливать или скирдовать? Да без постоянной и притом наиоперативнейшей связи с советским командованием ноль цена даже самой секретнейшей информации!
— Связь будет! Это лишь проблема времени.
— А когда она будет? Мы вот, к примеру, уже свыше месяца держим в лагере руководителя карательной экспедиции Бергмана. Двое наших смельчаков еще в бою на речке Таль, что называется, закапканили его. Должен сказать, удивительно любопытный тип этот гауптштурмфюрер Бергман. Без преувеличений — настоящий кладезь секретов! Подумать только, он был когда-то одним из приближенных Гитлера, когда тот преодолевал первые ступеньки политической карьеры. Потом то ли разочаровался в бесноватом фюрере, то ли, быть может, фюрер разочаровался в нем, но Бергмана выбросили на мусорную свалку. Короче, этот до предела озлобленный на всех своих бывших единомышленников тип утверждает, что абсолютно точно знает, где именно находится ставка Гитлера на Украине.