— Кажется, с Дерриком. — Я подергала прутиком у дивана-качалки, под которым прятался котенок.
Старр наклонила голову вперед, чтобы снять бигуди на затылке.
— Нашла кого выбрать из всей белой швали… Мамаша глупа, как пробка, полуфабрикаты в духовку сует прямо в упаковке!
Она засмеялась, уронила бигуди, и котенок, показавшийся было из-под дивана, моментально спрятался.
Тут до меня дошло, что она пьяна. Она держалась уже полтора года, носила на брелоке с ключами медальки анонимных алкоголиков: красную, желтую, синюю и фиолетовую, — и очень ими гордилась. Я, правда, никак не могла понять, зачем оно надо. Рэй пил, мама пила, Майкл брался за бутылку в полдень, как только заканчивал запись очередного рассказа, и не выпускал ее из рук до глубокой ночи. Вреда, судя по всему, не было никакого. Если на то пошло, теперь Старр даже повеселела. Зачем мучиться и изображать из себя святую, когда это совсем не твое?
— Он от меня шалеет — я про Рэя… Мужик, которому нужна настоящая баба. — Она повела бедрами в тесных шортах, как будто на нем сидела. — Его жена ничего не разрешала. — Снова затянулась, опустив накрашенные ресницы, вспоминая. — Рэй на стену лез. Я ее видела раз, жену эту. — Отпила из кофейной чашки, и я уловила запах спиртного. — Фифа в скромненьких туфельках! В рот не брала и вообще ничего такого. Он заявлялся в клуб и грустно смотрел на нас, как голодный в супермаркете.
Старр расправила плечи и перекатила их вперед, изображая, на что смотрел Рэй. Крестик в ложбинке между грудей потонул в пышной плоти. Засмеялась. Пепел посыпался на пятнистого котенка.
— Как было не влюбиться!
Мне стало неловко от мысли, что Рэй в стрип-клубе пялился на девок с огромными сиськами. Наверное, просто не знал, куда пойти. Я опять взяла прутик и пошелестела лентами, дразня котенка, чтобы Старр не заметила краску у меня на щеках.
— Я совсем спятила, если думала, что между вами… Поглядеть на тебя — ты же совсем цыпленок. Лифчик — и тот не носила! — Она отхлебнула и со стуком поставила пустую чашку на мозаичный стол.
Убеждала себя, что между Рэем и мной ничего нет и быть не может, потому что она женщина, а я — ничто. Но я хорошо помнила, как он стоял передо мной на коленях, сжимал мне с силой ноги, целовал живот. Помнила, как пахла стружка и как мы вспыхивали, точно смолистый чапаррель в сезон олеандров.
Полная луна струила белый свет сквозь занавески. В кухне заурчал холодильник, посыпались кубики льда.
— Сорвалась после стольких месяцев? — переспросила Кароли. — С ума сойти!.. Никогда не верь алкоголикам, Астрид. Правило номер один, два и три.
Она стянула на кровати ночнушку, надела белую мини-юбку, колготки и блестящий топ. Взобралась на комод, держа туфли на каблуках в руке, и спрыгнула на крыльцо.
— Куда это ты намылилась, мисси? — раздался из темноты голос Старр.
— Тебе не все равно?
Я подошла к окну. Кароли вызывающе уперла руки в крутые бедра.
— Даешь каждому встречному и поперечному? — осведомилась Старр, видимо, из садового кресла под окнами большой комнаты. Она уже порядком нагрузилась.
Кароли не спеша надела одну туфлю, другую и вышла в залитый лунным светом двор, точно на сцену.
— А даже если и так!
Мне захотелось нарисовать ее широкие плечи и тень от них на белесой пыли. Какая храбрая!
Старр, однако, еще не закончила:
— Про тебя уже треплют языками: «Иди к Кароли, она дает без денег». Шлюхам полагается платить, ты что, не знаешь?
— Тебе виднее! — Кароли направилась к дороге.
В поле зрения показалась Старр. Она, шатаясь, спустилась по ступеням в коротенькой ночнушке и залепила Кароли звонкую оплеуху. Звук пощечины непоправимо зазвенел в ночи.
Кароли замахнулась и врезала в ответ. Голова Старр дернулась. Сцена была отвратительной, но захватывающей, как в кино.
На ступенях появился Рэй в джинсах на голое, так мною любимое тело. Кароли повалила Старр на землю. Та смотрела снизу вверх на ее ноги в колготках и туфлях на высоком каблуке. Что дальше? Сможет ли дочь пнуть мать в лицо? Видно было, что ей хотелось.
Я вздохнула с облегчением, когда Рэй вмешался и помог Старр встать.
— Идем спать, детка.
— Вонючая алкоголичка! — проорала вслед Кароли. — Ненавижу!
— Ну и сгинь! — отозвалась, неуверенно шагая, Старр. — Вали отсюда! Кому ты нужна…
— Не горячись, — перебил Рэй, — утро вечера мудренее.
— И уйду, — отозвалась Кароли. — Еще как уйду!
— Только имей в виду — назад дороги нет!
— Да на фига сюда возвращаться?!
Дверь в комнату со стуком распахнулась. Кароли выдвигала ящики, сваливала одежду на постель, запихивала ее в цветастый чемодан.
— Пока, Астрид! На этот раз правда ухожу.
Дейви с малышами испуганно стояли в коридоре, моргая со сна.
— Останься! — взмолился Дейви.
— Не могу жить в этом дурдоме.
Кароли быстро обняла его одной рукой и вышла, волоча чемодан, который бил по коленке. Не глядя прошла на каблуках во двор мимо Рэя и Старр и решительно зашагала по дороге.
Я долго смотрела вслед, запоминая ее плечи, длинные ноги, походку. Вот как уходят девушки! Они собирают чемодан и покидают дом на высоких каблуках. Прячут слезы, как будто это не самый ужасный день в их жизни, как будто не мечтают, чтобы мать выбежала и умоляла простить. Как будто они сами не встали бы на колени, благодаря Бога, что могут остаться.
После ухода дочери Старр утратила что-то важное и незаменимое, как гироскоп, который не позволяет самолету перевернуться, или глубиномер, показывающий, погружаешься ты или всплываешь. Она то вдруг шла танцевать в клуб, то сидела дома, пила и жаловалась, то впадала в слащавую сентиментальность и хотела, чтобы мы были настоящей семьей, играла с детьми в игры и пекла шоколадные пирожные, которые вечно подгорали. Никогда нельзя было угадать, что тебя ждет на сей раз. Однажды за ужином Питер не стал есть запеканку, и Старр вывернула тарелку ему на голову. Я знала, что причина — мой грех, и принимала все, не говоря ни слова.
Если бы только я не начала тогда с Рэем! Я та самая змея подколодная…
Однако простое понимание не останавливало, я была заражена вирусом. Мы с Рэем занимались любовью в строящихся домах, в мастерской за гаражом, иногда даже в сухом русле реки между валунов. Старались не оказываться вместе в одной комнате при Старр, потому что между нами летали разряды.
Старр орала на мальчишек за бардак в комнате, разбросанные пластмассовые ящерицы, лего и макет Дейви. Он сделал поразительно точную миниатюрную копию гор Васкес-Рокс. Во время школьной экскурсии нашел окаменелых трилобитов кембрийского периода и ракушку туррителла. Старр расшвыряла игрушки с конструктором, направилась к Дейви и в два счета растоптала его работу.
— Я говорила тебе убрать это дерьмо!
Малыши сбежали на улицу, а Дейви опустился на колени около загубленного макета, трогая раздавленные ракушки.
— Ненавижу тебя! — выкрикнул он. — Ты все портишь! Ты даже не способна понять, что…
Старр схватила его за руку, чтобы не вырвался, и начала лупить.
— Значит, я дура?! Погруби еще! У меня не четыре руки, я не могу все делать сама! Я тебе покажу, как с матерью разговаривать!
Шлепки перешли в побои. Малыши убежали, а я не могла — я была всему причиной.
— Старр, хватит! — попробовала ее оттянуть.
— Заткнись! — взвизгнула она и сбросила мою руку. Ее волосы упали на лицо, глаза вокруг зрачков побелели. — Кто-кто, а ты заткнись!
Наконец она побрела прочь, закрыв лицо руками и плача. Дейви сидел рядом с макетом, по его щекам катились слезы. Я опустилась на корточки — посмотреть, нельзя ли поправить дело.
Старр отвинтила крышку виски, который завела обыкновение держать в шкафчике среди хлопьев для завтрака, налила стакан и бросила кубики льда. Теперь она без стеснения пила прямо при нас.
— Не смей так разговаривать, поганец, — повторила она, вытирая глаза и рот.
Дейви держал руку под странным углом.
— Болит? — тихо спросила я.
Он кивнул, не глядя в глаза. Знает? Или догадывается?
Выдохшись после драки, Старр сгорбилась на кухонном стуле и угрюмо тянула виски. Достала из золотистой пачки сигарету, закурила.
— Кажется, вывих, — прошептал Дейви.
— Ноет-ноет… Иди с глаз моих!
Дейви никогда не ныл, но сейчас его рот кривился. Я набросала в пакет лед, приложила к плечу. Кажется, дело серьезно.
— Ему надо в больницу, — осторожно произнесла я, стараясь изгнать из голоса осуждающие нотки.
— Мне нельзя за руль, сама отвези. — Она порылась в сумочке и кинула ключи. Забыла, что мне четырнадцать.
— Позвони дяде Рэю!
— Нет.
— Мама! — Дейви уже всхлипывал. — Помоги мне!
Старр посмотрела на него и наконец увидела, как он придерживает у локтя руку.
— Господи!
Бросилась к Дейви, по пути ударившись голенью о кофейный столик, и села на корточки.
— О, прости! Мамочка не хотела!
Чем дальше, тем больше она расстраивалась, из носа у нее потекло. Движения были резки и бессмысленны. Дейви отвернулся.
Она обхватила руками живот, скорчилась на полу у дивана, принялась раскачиваться и бить себя по лбу кулаком.
— Господи, что делать, что делать?!
— Я звоню дяде Рэю.
Дейви продиктовал номер, и я позвонила Рэю на работу. Полчаса спустя он приехал. Губы сжаты в тонкую линию.
— Я нечаянно… — Старр протянула вперед руки, точно оперная певица. — Несчастный случай. Поверь!
Никто ей не ответил.
Старр монотонно всхлипывала, а мы повезли Дейви в травмпункт, где ему вправили и зафиксировали плечо. Мы выдумали историю, как он играл у реки и неудачно спрыгнул с камня. Даже мне она казалась идиотской, но Дейви взял с нас слово, что мы не выдадим Старр. Даже после всего случившегося он по-прежнему ее любил.
Пасха. Прозрачное, как хрусталь, утро, когда различаешь каждый кустик и валун на горе. Воздух так чист, что трудно дышать.