*****
— А ты говорил, не прогонят! — печально упрекнул меня Полкан, когда мы с утра вышли на фотоохоту.
Вход на большой пляж, он же главный, он же курортный, преграждало невиданное доселе препятствие. Дамочка с высокой прической, одетая настолько нелепо по-деловому, только что не при галстуке.
Она приветствовала всех входящих, но некоторым что-то выговаривала и тогда подключалась охрана. Издали мы подумали, что вход на пляж сегодня отчего-то платный. Мало ли какая туда явилась важная персона или происходит событие. Даже морально готовились дать каждый по грошу, если это окупится. Но стражница выдвинула иную претензию.
— Простите, вы все вместе?
— Д-да… — мы втроем переглянулись, думая, кто оказался наиболее похож на плакат "в розыске".
— В таком случае, как администратор приличного культурного заведения я не могу пропустить вашу группу.
Сделав друзьям знак не мешать, я включил максимальное обаяние:
— Соблаговолите, сударыня, объяснить честным молодым людям, чем они заслужили такую вашу неблагосклонность?
— Вот, он, — она поверх очков бросила убийственный взгляд на кентавра, — будет смущать отдыхающих! У нас здесь не нудистский пляж! Здесь отдыхают дети!
— В смысле? — ошалел Полкан. — Я что… я… — он посмотрел на свою майку: — Как человек я одет!
— Но ваша другая половина… — администратор деликатно отвела глаза.
— Это что же, если бы сюда пришел загорать рыцарь со своим боевым конем, вы требовали бы надеть на коня плавки???
— Животные по пляжу да и вообще в общественных местах всегда ходят совершенно без одежды, и никакого смущения даже у юных дам не вызывают, — деликатно поддержал Витёк. — Я сам видел!
Дама предпочла его не услышать, и ответила только Полкану за рыцаря:
— Но ведь этот, простите на слове, лоснящийся круп лично ваш, а не вашего коня!
Наш ковбой возмущенно взмахнул хвостом:
— Да, мой! Вы что, прикажете оставить его дома, когда иду в приличное общество? Четвероногим здесь не место, да?
— Простите, это распоряжение администрации не имеет ни малейшего отношения к вашему или какому-либо другому малому народу. Если вы придете в плаще или попоне, милости прошу. А сейчас нет. Извините, это не моя прихоть!
— В плаще? На пляж? Отлично… — кентавр выплюнул жвачку, всхрапнул и из ноздрей у него пошел пар. Я жестом попросил спокойствия и позволения продолжить переговоры.
— Сударыня, а хотите, я покажу вам один фокус? — я прошелся взглядом по ее затянутой в деловой костюм фигуре до кончиков носков лаковых лодочек. — У вас такие замечательные зеленые туфли!.. — и тут же перед изумленной администраторшей встряхнулся огромный белый пёс породы комондор.
— Ах! Что это? Как это? Позвольте…
— Белый, сидеть! — приказал Витёк. — Хорошая собачка…
Я сел и тут же встал с корточек в человеческом обличье.
— А меня в виде собаки вы можете пропустить? — любезно спросил я, только что не вилял хвостом. — Ведь вы совершенно точно знаете, что внутри под шерстью я одет, так же как и сейчас.
Администратор достала из кармана платок, обмахнула лицо и тщательно протерла очки.
— Вот сейчас, когда вы сказали, точно не пропущу! Вы какая-то банда скрытых эксгибиционистов! — она снова водрузила очки на нос и просверлила подозрительным взглядом закутанного по уши вампира в панамке. — У нас приличный пляж!
Витёк пробормотал, что у него аллергия на солнце. Понять администраторшу можно. Нормальный друг, видя такой поворот дел, давно бы снял с плеч свое "пончо" и накинул на спину кентавру. Претензии на этом самоисчерпались бы.
— Ладно, пойдем другим путем, — я подал знак отступать.
— Минуточку, — вспомнила администраторша, — почему вы сказали, что у меня зеленые туфли? Они же красные!
— Не обращайте внимания, сударыня! — небрежно бросил я. — Собаки дальтоники!
*****
— Из-за этой дуры придется пробираться через дикий пляж, — вполголоса ругался Витёк, когда мы царапались по скалам, чтобы пройти в обход, вокруг мыса, морем. — А мне теперь что делать? Весь день в гроте сидеть?
— Ничего, посидишь немножко, ради друзей, — отвечал я. — Пока мы на разведку сходим. — Потом Полкаша спрячется, а ты пойдешь с собачкой выступать.
— Хорошо тебе, друг человека! Ты вездеход! В любом виде хорош! В любую погоду, при любом свете! Недаром к тебе девки липнут!
— Сам бы себе завидовал, — процедил я, цепляясь за скалу, чтобы не навернуться на скользких мокрых камнях. — Но, к сожалению, я друг вампира!
— И друг кентавра, — поддал голос Полкан, шедший следом. — Это ещё хуже.
К счастью, известный нам грот оказался не занят. Витёк засел в тени, дышать морским воздухом, отдал свое цветастое покрывало Полкану, мы целомудренно накинули "одежду" на конский круп и пошли искать желающих фотографироваться.
Вернулись мы к брошенному вампиру через три часа.
За это время конкуренты-фотографы пытались натравить на меня молодого льва, старую обезьяну, двух питонов и верблюда. Последний с грозным рычанием пошел на нас, плюнул, но не попал. Остальные животные предпочитали не связываться, а люди кипятились, но ограничивались оскорблениями.
Мы отговаривались тем, что просто гуляем. У нас и фотоаппарата нет! Какие претензии?
Полкана за это время пять раз облили мороженым и мы заработали двадцать пять грошей. Хватит ровно на ужин. Комнаты оплачены из вчерашнего. Сегодня концы с концами впритык, но сходятся. Можно даже всё бросить и отдыхать.
Витёк решил попытать счастья с фотособакой и заработал ещё десятку. Нам это никак не помогло, "лишние" деньги мы моментально проели. Рассчитывали только на ужин, а тут ещё и полдник подвернулся. Как отказаться? Мы накупили дешевых фруктов и пару тихих предвечерних часов чувствовали себя курортниками.
С рассветом мы снова совершали восхождение в горы.
Глава 6
— ВиктОр, скажи мне, почему вы называетесь вампиры? Меня всегда интересовало, откуда это слово, — по обыкновению на сложном подъеме Полкан оседлал своего любимого филологического конька. Мало того, что сам здоровый жеребец, ещё и лишнюю тягловую силу подключает. А мы еле ползем, языки на плечо!
— Не знаю, — выдохнул Витёк.
— А я так думаю, первым так назвал кровопийц кто-то, считающий себя чрезвычайно вкусным. И наглец был! "Вам-пир". Для них пир, видите ли! Мол, я умру, а вы меня ещё вспомните!..
— Я бы в такой момент об их вкусах не думал, — возразил Витёк. Я молча согласился.
— Поэтому его и запомнили! — вдохновенно фантазировал Полкан. — Этот случай рассказывали как анекдот, пока имя не стало нарицательным. Ведь согласитесь, гораздо логичнее звучало бы "мне-пий", если речь шла о самоназвании. Или хотя бы "упий", но уж никак не "упырь" — волдырь какой-то! Верно?
— Ага, — Витёк остановился отдышаться. И только тут мы осмотрелись и поняли, что идем незнакомой тропинкой.
— Эй, проводник! Куда ты чешешь своим аллюром три креста?
— А, наконец заметили! — обрадовался Полкан. — Я отведу вас к другому водопаду. Что-то с этим нам не везет. Заметили? Первый раз повезло, а дальше хуже. Я думаю, надо искать новые места.
— И не возвращаться той же дорогой, — сердито проворчал я. — Шпионских детективов начитался?
— Читал маленько, — скромно признал Полкан. — Просто этот водопад ближе. Я почему раньше туда идти не хотел? Знал, что там куча туристов! А сегодня видел в окно, как они с гор спускались. Человек двадцать с рюкзаками. Надо проверить, может, нам не придется ходить так далеко.
— Хорошо бы! — единогласно одобрили мы новый маршрут, который, как выяснилось, ещё легче и короче прежнего!
Примерно через полчаса мы оказались возле речки, на круглой поляне, как на дне суповой чашки, где стенки — сплошные скалы, изрытые пещерами. Если не знать узкой каменной тропки, эту поляну пройдешь и не заметишь за скалами и рощами. Деревья росли здесь гуще, среди них встречались плодовые и очень много колючего кустарника, шиповник и терновник. Но Полкан прав, при желании эти места могут прокормить путешественников.
Пока мы набирали воду, Витёк искал, чего пожрать.
— Белый, тут грушемоны! — радостно доложил он. — Набрать десятка два?
— Бери полную сумку, — отозвался Полкан. — Я довезу.
ВиктОр счастливо взвизгнул, как поросенок, вырвавшийся из загородки.
Удачная находка!
Всякая груша в продольном разрезе похожа на мордочку с большими темными глазами. Но далеко не всякая будет показывать вам язык и корчить рожи! Грушемоны — стайки садовых духов, живущих в грушах. Считается, если съедаешь плод, грушемону никакого вреда, он всегда вовремя испарится. Разве что после откуса успеет ответно укусить тебя за нос.
Они хорошо идут у детей, особенно мелкие недорогие разметают мгновенно. И родители заинтересованы занять свое чадо на пару дней. Когда разрезаешь плод с грушемоном, первому, кого видит, мордочка улыбается и подмигивает, остальным корчит рожи, всячески дразнится. Когда грушемоны видят друг друга, всё равно половинки одного плода или разные, они общаются тихими трелями, похожими на язык птиц, только с чмоканьем и чавканьем. Ночью половинки плода светятся, поэтому хозяева почти всегда держат их возле кроватей. Через пару дней, в зависимости от величины груши, ее обитатель выедает всю мякоть и куда-то девается, оставляя пустую сухую шкурку. Так легко доказать, что его не украли.
Дичку такого размера больше чем за десять грошей не продашь, но если набрать целую сумку… Да мы богачи! Можно снять гостиницу, заказать ужин в номер и ещё неделю жить, как обеспеченные курортники!
Я с азартом принялся помогать Витьку собирать груши. Если хоть в одном плоде сидит грушемон, можно дать гарантию, что заряжено всё дерево. Надрезать, проверять не нужно, целенькие стоят дороже!
Мы разделились с Полканом и успешно продали воду и груши возле пляжа. Вскоре все родители в округе почувствовали себя свободными людьми и мысленно благословляли нас. А мы — их, и нашу удачу. В кармане у меня бряцали больше двадцати золотых. Я уж забыл, что на свете бывают такие суммы!