— А вот я задумываюсь порой, — философски начал ВиктОр, втайне надеясь, что ему ответим не мы, а муза, — отчего из всех видов млекопитающих только у человеческих самок явно акцентирована грудь? Ну, ещё вымя коров и коз, но это скорее селекция, чем природа.
— Ты о чем? — Полкан сразу заподозрил нечто обидное.
— Я к тому, что ты у кошки грудь видел? А разве она не женственна? Когда есть молоко, которым кормят потомство, тогда видно, а за ненадобностью… Короче, понятно, почему пышные формы привлекают молочных телят и младенцев, но взрослым мужчинам какой интерес? Нет ли здесь патологии?.. Это я об Иванушке вспомнил, — на всякий случай оправдывался Витёк.
— Вообще, мысль, — задумались мы.
— Вам что, нравятся плоские доски? — обернулась к нам Мона. — Прости, Дженни!
— Пжалста! — фыркнула та.
— Девочки, речь не о вас! У вас с фигурами всё в порядке! — поспешили заверить мы. — Вопрос чисто мужской психологии…
— Психология! — передразнила Рыжена. — Как вас научили в детстве, так и повторяете! И потом, для младенца грудь кормилицы всегда кажется большой! Что первое в жизни увидели, то и помнится.
— Как цыплята! — хихикнула Мона. На почве превосходства над мужской логикой, красотки вновь помирились. И шли рядом, болтая о своём, девичьем.
— Я вообще ничего не помню, — огрызнулся им вслед я.
— Это очень удобно для чистого эксперимента! — оживились мои спутники, пользуясь тем, что девушки нас не слышат. — Тебе как больше нравится?
— Да не знаю… От других параметров зависит. Кому идет пышный бюст, а кому поменьше…
— А твоя Маруся? — подтолкнул меня ближе к натуре Полкан.
— Не знаю! Не разглядел! — я чувствовал, словно это меня прижали к стенке рогатиной.
— Было бы что, разглядел бы! — удовлетворенно мурлыкнул Лёха.
— Ты мне говорил, "селедка сушеная"! — напомнил Витёк.
— Это образно! На самом деле не помню, — вздохнул я. — Хватит! Что вы пристали? Поселяне благополучно избавились от одного бабника, а взамен получили троих?
— Четверых, не прибедняйся!
— Ладно… — я безнадежно кивнул, потом вспомнил о клятве и призвал друзей к осторожности. — Видели, чем здесь лазанье по чужим огородам кончается? Мы договаривались к своим девчонкам не клеиться, а надо было — ко всем!
— Ну ты зверь, Белый! — растерялся Лёха. — Тут же такой цветник!
— Откуда ты знаешь? Пока ни одной не видели!
— А Иванушка зря что ли здесь отдыхал на лоне природы?
— Да ему любая кажется супермоделью! Потому они к нему так и липнут!
— Так всё-таки, он маньяк? Или женский пол такой падкий? — вернулся на философские рельсы Витёк.
— Ох, не знаю, — глубокомысленно качал головой Полкан. — Только после него, Сергей прав, нам тут делать нечего! Своих бы не растерять!
— Да куда они денутся? Авантюристки! — уверено отмахнулся я. — Им нужны сокровища, а не мы!
— Вижу цель! — хвост Лёхи вытянул стрункой. Мы проследили взгляд друга и заметили трех селянок, скидывающих сено в огромный стог. — Счас глянем, насколько они здесь молоды и красивы?
— Зачем? — с опаской оглянулся Полкан. — Тоже хочешь копытом?
Лёха засмеялся, расправил грудь и поиграл мускулами.
— Что ты понимаешь в женской ревности, мой наивный друг?
— Не особенно много, — признал Полкаша.
— О, это великая сила! И она способна заставить наших подружек заново оценить наши достоинства, стоит нам лишь немножко приударить за другими! В пределах военной хитрости! — Лёха строго поднял палец, призывая к благоразумию.
Я подумал, что в таком случае и мне неплохо развеяться. Только надо следить за базаром, а то забудешься, увлечешься… и опомниться не успеешь, как вся деревня поднимется ловить оборотня. Или вампира. Или четверть-сфинкса. Свято место ведь пусто не бывает не только на роль бабника, но и на роль жертвы!
Получается, у Полкаши, которому нечего скрывать, лучшие шансы!
*****
Мы увидели тропинку через поле и свернули туда. Прошли десяток стогов и везде нам вслед приветливо махали платочками и хихикали за спиной деревенские девки, загорелые, с лентами в косах и с вилами в руках, что добавляло им абсолютной раскованности. Так и не скажешь, что слишком горюют, потеряв самого известного по всем мирам ухажера! О, женская жестокость!
Дженни против них действительно казалось хоть и спортивной, но слишком хрупкой. А ведь она выросла на молочной ферме! Гармония же шагала как королева. Маленькая, белокурая, снова вся в оборках, пегаска выглядела исключительно чудесным явлением. Она впечатляла селянок больше, чем Лёхин хвост!
Полкан снова порадовался, что нам подарили дождевики и теперь он "прилично одет". Мало ли как эти деревенские относятся к полуконям?
Неожиданно его подстерегло новое испытание. На краю селения торчал приземистый домик, похожий на гриб с чадящей трубой. Их него слышался ритмичный перезвон молоточков.
— Смотрите, кузница! — обратила наше внимание Дженни. — Полкан, не хочешь зайти?
— Зачем это? — испугался кентавр.
— Я давно заметила, у тебя подков нет. Это неразумно в дальней дороге. Тем более, если мы пойдем в горы…
— Да я всю жизнь по горам хожу! И отродясь подковы не ставил! Зачем?!
— Боишься? — понимающе усмехнулась Рыжена. — Понятно…
— Ничего я… — Полкан так покраснел, что не смог закончить вранье.
— Кузнецов многие боятся, — сгладила напряженность Мона. — Я и сама не каждому доверю свои копыта! Но к услугам пегасов лучшие мастера!..
— Мне и так хорошо, — пробормотал Полкаша себе под нос.
— А по-моему, лучше вовремя поставить подковы, чем потом пломбировать! — безжалостно изрекла Женька. — Слышал о копытном кариесе?
Полкан тряхнул "не греческими" кудрями, прогоняя видение. И решительно отвернулся от кузницы, свысока посмотрев на обеих ехидин.
— Если вы считаете подковы самым главным мужским достоинством, я сегодня же их поставлю! Я готов доказать, что не трус! Но когда они через пару дней отлетят, уж поверьте, новые ставить не буду! Из принципа! Вы настаиваете? — в голосе нашего кентавра проскользнула дуэльная вежливость.
— Да! — нахально ответила Дженни.
— Нет, только ради нас, несомненно, не стоит! — кокетливо проворковала Мона. — Но тебе самому будет намного удобнее…
— Решено! Лёха, разбей! — Полкан протянул обе руки Моне и Женьке, заключая трехстороннее пари. — Но взамен, вы обе признаете, что я самый храбрый кентавр на свете! И когда будут танцы, обе принесете мне венок и будете со мной танцевать!
— А не слишком? — шепнул Львиный Хвост, разбивая их рукопожатия.
— В самый раз! — Полкан обогнал нас и первым переступил границы селения под названием Нива. И как самый высокий, смуглый экзотичный красавчик собрал вокруг себя всех жителей. Гордо сообщил им, что мы путешественники из другого мира, и нам рекомендовали обратится к Степану, потому что у него самый лучший постой!
Польщенный племянник главы селения вышел вперед, поклонился, пожал нам всем руки и пригласил в дом.
— Верно, вы брательника мого встретили? — угадал он. — Поехал Аристарх с нашими сынами по секретному делу общекраевой важности!
— Встретили, — сказал я. Обращался Степан больше ко мне и Полкану, как к самым "нормальным".
— И чего, всё путём? — приглушенно спросил он. — Не сбёг у них ирод-то?
— При нас был на месте, его сильно охраняют, — в тон "секретному делу" ответил я.
Степан убедился, что мы в курсе дела. И доверительно сказал, что поручить такое можно не всякому, а только у кого нервы крепкие. Один упустит, иной зашибет, а увезти охламона требуется как можно дальше!
— Понимаете, чай? У вас у самих, какие девахи справные! За ними ведь глаз да глаз нужон! Беречь надоть!
— Это да, — хором согласились мы, косясь в сторону Моны и Дженни.
Нам накрыли простой деревенский ужин. Потом Полкан долго выяснял умелый ли в Ниве кузнец и можно ли ему доверить живое копыто?
— К нам со всей округи ковать идут! — горячо заверил Степан. Подозрительно оглянулся и сказал на тон ниже: — Даже сам барон, как на охоту соберется, свого жеребца к нашему Кузьме ведет.
— А дорого берет? — деловито спросил я.
Мы принципиально не давали ковгёрле тратить мэрское "пособие", и наш выигранный капитал таял с каждой ночевкой. Если средств не хватит, ехидины снова придерутся, что наш ковбой струсил и оттягивает поход в кузницу. Денег дадут, но с процентом едких насмешек.
— Гостю сделает и бесплатно. А другим — десять грошей подкова!
— Мы заплатим, — ляпнул Полкан, не подумав, что оставляет друзей с десяткой в кармане.
Витёк отвел его в сторону.
— В чем дело? Мандраж?
— ВиктОр, ты не представляешь, как я не люблю кузнецов! Они хуже дантистов! Что делать, друг? Что же делать?..
— Не ходи.
— Невозможно! Я пообещал… я себя уважать не буду!
— Тогда, иди, — сочувственно похлопал его по локтю вампир. — И держись героически!
— Именно этого я и боюсь! Что не смогу… Я ужасно боюсь щекотки! Как представлю, что меня кто-то взял за копыто…
— Хочешь, потренируемся?
— Н-н-нет! — кентавр отшатнулся. — Извини! Видишь? Даже если я вернусь оттуда с подковами, все будут слышать буйное ржание и топот и всё поймут…
— Тогда выход один, — Витёк мрачно нахмурился. — Иди, и всё время представляй, что они смотрят в окошко!
— Они могут подглядывать?! — до сих пор Полкан, можно сказать, не нервничал.
— Не исключено, — уклончиво скривился аллергик. — Я буду держаться рядом и постараюсь отогнать их. Но ты чувствуй их взгляд всё время! Поможет.
— Думаешь?
— Клык даю!
— Ох, ладно. Пожалуй, пора. Надо успеть до танцев, — Полкаша взял деньги и обреченно потопал знакомиться с Кузьмой.
*****
В Ниве все поселяне родственники. Так что и Кузьма приходился Степану каким-то троюродным сватом. Он с деловитой любезностью встретил гостя, тоже упомянул о бесплатном обслуживании… Полкан отказался.
— Тогда за дело, — Кузьма вооружился огромной лупой и включил прожектор со светящимся сжатым газом. Кто мог подумать, что в деревенской кузнице увидишь такой версаль! — Ну-кось, глянем. Согните правую ножку…