— Меня похитили? Кто вы, мерзавцы? Что происходит? — кричала баронесса и ломилась наружу. Полкан, Лёха и я удерживали дверь погреба, Дженни подпирала ее боком, но дверь дрожала он напора разъяренной сестрицы хозяина замка. Мы не могли закрыть засов, сквозь толстую дверь ничего не слышно.
Баронесса грозила нам всякими карами и слова не давала вставить. Да мы и знать не знали, о чем с ней говорить.
— Подвиньтесь, мальчики, — к переговорной щели протиснулась пегаска. — Сейчас я разберусь… Послушайте, дамочка! Неплохо выглядите, — вдохновенно начала Мона, тоном лисы из басни. — Я вижу, вы недавно делали очень качественную, магическую пластику лица?
Баронесса от неожиданности заткнулась. Потом недоуменно подтвердила:
— Д-да. Но ее след нельзя заметить, это магия!
— И я о том же! Дорогая, наверное?
— Ооо!..
— Понятно… Вы ведь не хотите ее потерять?
— Что?! Как вы смеете?! — вспыхнула баронесса.
— Лучше скажите, что вы видите вокруг?
— Я?.. Яблоки.
— Много?
— Вы что, хотите меня здесь бросить на пайке из одних яблок?! — сестра барона с удвоенной силой набросилась на дверь.
— Спокойствие! — призвала Мона и резко перешла на "ты". — Наши условия: рассказываешь всё, что знаешь о Черной бирже и народном совете, и мы тебя отпустим!
— Зачем вам это знать?
— Если не узнаем, ты скоро состаришься!
— Как?! Мы не можете! У меня гарантия!! — баронесса царапала дверь, как бешеная львица. Витёк благоразумно держался в стороне, боясь кровавых жертв.
— Мы и не будем ничего делать! — ласково хихикнула Мона. — Но вокруг столько яблок…
— Я ненавижу яблоки!!!
— И правильно. В твоем положении они страшнее динамита! Чувствуешь запах? Это газ!
— Что?!
— Этилен! От него скорей зреют плоды и вянут цветы. И ты завянешь! Посидишь здесь часок-другой, подумаешь, а выйдешь морщинистой старухой.
— НЕЕЕЕЕЕТ!!! — сестра барона взвыла на грани истерики. По сигналу Моны мы захлопнули дверь и закрыли засов. Но даже сквозь дубовые доски, окованные медью, мы слышали вопль отчаяния. Мона тем временем, пританцовывая, ходила по коридору, напевала "Ляля! Ляля!", и высчитывала длительность паузы, нужной для лучшего воздействия ее слов.
Через полторы минуты она продолжила переговоры.
— Согласна?
Баронесса рыдала и умоляла выпустить ее, пощадить ее молодость.
— Откройте! Я не могу дышать!..
— Потерпишь! — оборвала муза. — Я тоже рискую, разговаривая с тобой в этой убийственной атмосфере. Итак, быстрее скажешь, быстрее выйдешь!
— Я всё скажуууу!
— Отлично. И для начала, как тебя зовут? И что тебя связало с Черной биржей?
— Гортензия-я-я… — баронесса высморкалась и взяла себя в руки. — Гортензия Малабард. Примерно год назад ко мне пришел курьер с черной печатью на куртке и сообщил, что все мои проблемы можно решить… за щедрое вознаграждение.
— Какие-такие проблемы? Долги? Шантаж?
— Нет. Годы… Я уже не так молода… а поклонники и раньше не брали мой особняк приступом.
— Ты что, продала душу?! — ужаснулась Мона.
— Нет, курьер сказал, что заклятье вечной молодости не их профиль. Но настоящую магическую подтяжку сделать можно. И создать светскую славу… если, конечно, хватит средств.
— Вы так богаты? — не удержался Лёха.
— Совсем нет! — Гортензия снова пустила слезу. — Я вся в долгах! Замок заложен!
— На что?
— На эту опера-ацию!
Я свистнул, прикинув цену магического омоложения.
— Но разве вы хозяйка Малабарда? — удивился Витёк.
— Нееет, брат! У меня только годовой процент от дохода.
— А что же в бочках, которые вы возите из города? — нам вспомнился рассказ нивского старичка.
— Вино, конечно, — всхлипнула баронесса. — И более крепкие напитки. Настойки, ром и прочее.
— Единственный способ для вас получить замок, это вступить в наследство? — сообразил Полкан. — Вы спаиваете брата, чтобы он поскорей…
— Роман сам пьет! — возмутилась баронесса. — Я только создаю условия…
— Постойте, у него есть сын! Вы что, хотели…?
— Что вы такое говорите! — обиделась баронесса. — Я бы опекала его до совершеннолетия и заменила Заиньке родную мать!
— Постойте, как зовут наследника?
— Зояр, в честь маменьки! — любящая тетя презрительно скривилась. — Эта вульгарная особа, Марфа, зовет его сиятельство Зайчиком!
— Боюсь спросить, мадам, а отчего умерла мать Заиньки? — осторожно поинтересовался ВиктОр.
— Вы думаете, я?.. — вспыхнула Гортензия. — Да ничего подобного! После родов наутро Зойке стало хуже, я только предоставила свою карету, съездить за доктором. И велела кучеру ехать очень-очень медленно. И больше ничего!
— Понятно. И вы не состоите в совете Черной биржи?
— Конечно, нет! Увы!.. Я только их должница. Откройте же скорее! Я чувствую, как этот яблочный яд проникает сквозь мою кожу!
— Последний вопрос. Как вы связываетесь с "народниками", когда вам что-то нужно?
— Обыкновенно. Ловлю бабочку.
— Связь мобибаб? — уточнили мы. — Ясно…
— Вы обещали! — снова завелась баронесса. — Выпустите меня-я-я!
— И что с ней делать? — шепнул мне на ухо Полкан. — Если откроем дверь, она поднимет тревогу!
— Надо выиграть время. Хорошо, если бы она снова немножко полежала без сознания.
— Ну и как ее теперь вырубить? Мы здесь, а она внутри! Попросим ее треснуться головой о стенку? Мона! Что ты предлагаешь?
— Почему всегда я?
— Ты главная вдохновительница яблочной пытки, тебе решать!
— Я должна вдохновлять вас, а не себя! — шикнула муза. Но велела всем отойти и снова расправила крылья.
Гортензия кинулась в открытую дверь, но замерла на пороге, овеваемая светящимися крыльями. Она впала в гипнотический сон, Полкаша подхватил ее на руки и отнес под лестницу. Другого укромного места без дверей мы в замке не знали. Там баронесса осталась до пробуждения. Мона гарантировала не меньше получаса сна. Мы успевали переговорить с бароном.
Зря Марфа его отчитывала, в питье, вполне возможно, что-то подмешано руками любящей сестренки. Нет, не смертельное… во всяком случае, не сразу.
Глава 21
*****
— Никак не думал, что вот это: "Бедняжка, ему надо помочь!" — нужно понимать буквально! — пыхтел Полкан, карабкаясь за Моной на третий этаж замка. Кентаврам тяжело давались узкие лестницы. И если внизу все залы и ступени строили так, чтобы всадник с конем спокойно мог проехать, подъем в спальню барона в башне комфортом для кентавров не отличался.
— Подумай, как ему тяжело вечером карабкаться туда после очередной попойки, а утром спускаться по крутой лестнице! — подбадривала Мона.
— Ага, — кивал Полкан. — Хочется, чтобы кто-то обо мне так заботился!
В том, чтобы предупредить Романа Малабарда о кознях его сестрицы, у нас нашелся верный союзник — Марфа. Кормилицу мы не боялись, она казалась разумной и решительной особой. Девочки переговорили с ней, потом кентавры ушли к барону с личным визитом. При способностях Моны им ничего не грозит. Разве что хозяин замка подумает, что видел странный сон.
Дженни и Марфа ушли на кухню. Кормилица считала, что нас нельзя отпускать без настоящего обеда. Дженни держала на руках спящего Зайку.
А мы с Витьком и Лёхой тихонько уползли во двор. Мрачные коридоры замка уже порядком надавили нам мозги. Хотелось на простор.
На заднем дворе, в огромном стогу сена, раскопанном до формы мягкого дивана, нежился в окружении нескольких поклонниц молодой парень в венке из луговых цветов. Точное число девушек счету не поддавалось, они поминутно убегали и возвращались, принося ему горячий пирожок из кухни, стакан молочка или чего покрепче, спорили, кому возлежать поближе, а кому обмахивать его цветущей веткой. Странно, что он успевал уделить внимание всем. Поклонницы явно не чувствовали себя ущемленными в правах и их количество могло только расти.
Узкое лицо с выгоревшими до рыжины ресницами и большим насмешливым ртом показалось нам странно знакомым.
— Иван?!
Он томно открыл глаза. Сомнений не осталось.
Девки с визгом вскочили, не зная, бежать или встать грудью на защиту любимчика. Убедившись, что ни один из нас им не отец, не муж, не брат и даже не сосед, красотки утихли.
— Идите, милые, погуляйте пока! Не беспокойтесь обо мне. Ещё увидимся, — деревенский султан отпустил свой гарем, послав каждой воздушный поцелуй и улыбку, а некоторых успев ободрить нежным жестом.
Кокетливо оглядываясь, смеясь и на ходу закручивая косы, поклонницы ушли. Взгляд адресованный нам, без томного флера стал вопросительно холодным.
— У вас ко мне важное дело? Желаете драться? Или вас так много, что один на один никак не получится?
— Мы не желаем, — Витёк дружелюбно показал клыки. Любил козырять ими при знакомстве. — Просто не ожидали. Ты не боишься тут… около замка…
— Мы знакомы? — Иван заинтересованно сел. — Во всех мирах так мало мужчин, которые не хотят меня убить, а я вас почему-то не помню… Извините! — он обезоруживающе улыбнулся в своей манере. Это стоило улыбки с клыками.
— Мы мельком виделись вчера… на дороге, — напомнил Лёха.
— А! Это с вами гуляли такие потрясающие девушки? Блондинка с крыльями и рыжая! Простите, не признал! Толком не разглядел вас, был слегка занят.
— Почему, с крыльями? — нахмурился Витёк.
— Она же муза, разве нет?
— Да, но… как ты узнал? Мона ведь маскируется.
Иван недоуменно пожал плечами:
— У нее крылья, она светится… Что я музу не видел?
— Ты видишь ее такой… всегда?
— Как же иначе?
— Ясно, — смирились мы. — Да, Мона пегас. Еще скажи, не заметил, что у них по четыре ноги!
— Правда?! — глаза у бабника привычно загорелись. — А где они сейчас?
— Они, вместе со своими ногами, крыльями и другом-кентавром где-то в замке, — охладил я Иванушку. — У нас есть время поболтать. Знаешь тихое место, где нет твоих поклонниц и нам не помешают?