Оставалась левая сумка.
Мы проверили всех кенгуру, коал и прочих в ряду сумчатых. Учитывая, что сумка нам нужна непременно левая, значит, должна быть и правая. Вопрос, откуда считать? Удобно, что сумчатых не надо разбивать, в скульптурах есть карманы. Но как мы ни старались, даже прикончив одну ехидну, подсказки не нашли. И на картине сумок не изображалось.
— Может, сумка это… что-то совсем другое? — растеряно предположил Полкан.
— Другое? Что же? Сумка, это сумка! Вот только правая и левая… Может быть, это снова какой-то орган? Кажется, в сердце тоже есть сумки?
— Парные сумки! — глаза у Моны загорелись пониманием. — Нам нужна птица-кенгуру!
— Сумчатый ряд? — подскочил Лёха. И уже несся к единственной в ряду парочке птиц. Их скульптуры, кстати, возвышались в самом центре ряда. — Где сумки?
— Под крыльями! — Мона на каблуках спешила следом. — У единственной сумчатой птицы есть по карману под каждым крылом. Они вынашивают там птенцов, причем, детишек в сумках носят только самцы!
— И кто из них самец?
— Наверное, этот, — Мона наугад сунула руку под левое крыло одной из птиц. Крыло поднялось, как крышка шкатулки на пружинке. В кармане под ним нашелся самый толстый свиток пергамента. — Есть! — торжествующе воскликнула пегаска.
— Откуда ты знала про эти сумки? — мы поражались научным знаниям блондинки.
— Всё до смешного просто! У самцов пегасов тоже есть сумки под крылом. То есть, на внутренней части самих крыльев. Они там носят выпавшие перья. Нарочно собирают во время линьки, чтобы не выдергивать каждый раз, когда нужно одолжить перо поэту или писателю. Удобно! И вдвойне несправедливо, потому что самцам-пегасам платят больше!
— Они не правы! — дружно возмутились мы. — Ты самая лучшая муза на свете! Самая умная, самая красивая… Давай уже, складывай подсказки вместе и читай!
Мона уселась на полу, подогнув все колени, расправила и разложила четыре подсказки. Мы окружили ее, тоже устроившись на полу. И оказалось, что мы нашли не надпись, а карту. Самая длинная подсказка из сумки птицы-кенгуру оказалась нижней частью карты, а остальные, выстроились в ряд и стали верхней частью. Целый рисунок совершенно ясно изображал зал, где мы сидим.
Скульптуры отмечались черточками, но расположение рядов, ступени, вход, картину ни с чем не спутать. Только в ближнем правом углу от входа нарисован кувшин, а в дальнем левом чернеет что-то типа крысиной норы. Именно этот спиральный узор мы отпечатали с "не рога". И по полу тянутся пунктиром какие-то щупальца.
Мы сперва простучали стены в поисках кувшина, потом выпустили Витька в маске. Он нажал рычажок в стене, открывающий откидной ящик. В нем нашелся старинный глиняный сосуд с крышкой, полностью залитый воском. Что бы ни было внутри, оно хорошо сохранилось без доступа воздуха.
— Осторожнее! — остановил меня Полкан, когда я сковырнул ножом крышку. — Вдруг там змея в спячке! Или скорпион!
— Разве что мумия…
— Яд мог остаться в любом случае!
В кувшине оказалось вязкое масло желто-зеленого оттенка. Судя по рисунку, щупальца тянулись от кувшина. Делать нечего, мы вылили масло на пол. Тогда и обнаружился незаметный уклон и узор борозд, идущих по диагонали через весь зал, огибая ряды скульптур. Масло медленно ползло по камням. И, кажется, начинало светиться…
Примерно на середине зала жидкость вспыхнула, дальше бежали огненные ручейки.
— Чего это оно? От трения о камни?
— Окислилось на воздухе, — сообразил Лёха. — В этом составе фосфор… и кто его знает, что еще!
Жидкий огонь добежал до угла зала и завертелся, сливаясь по спирали в одну точку. А слившись, просто погас. От борозд поднимался едкий дымок, возможно ядовитый, обжигающий ноздри сосновым скипидаром.
— И всё? — спросил в пространство ВиктОр. — Что нам дает эта точк… а-а-а! — едва он ступил в раскаленный круг, очерченный большой спиралью, пол провалился. Витёк рухнул в колодец. Видно, в этом и крылась суть аттракциона. Печать прогрелась и открылась.
Девчонки ахнули. Я кинулся к дырке в полу.
— Ты жив?
— Ай!.. Вроде да, — послышался жалобный голос.
— Отползай в сторону! — я повис на руках, держась за край дыры и прыгнул прежде, чем Мона успела посветить. Наверху услышали металлический хруст и бряцанье, словно я упал на кучу тонких цепей и монет. Собственно, так и было.
Лёха прыгнул к нам третьим. Кентаврам трудно пролезть в узкую норку, но через пару секунд к нам в трепетном свечении спустилась Мона. Она слетела сквозь пол, словно он сделан из тумана, так же как раньше проходила сквозь решетку. Благодаря ей, и мы, и остальные наконец увидели, как выглядит сокровищница.
*****
Горные козл… жрецы, кто бы они ни были, оказались гуманными людьми. Планируя вход с верхнего этажа на нижний без лифта и без лестницы, они усыпали весь пол относительно мелкими предметами. Можно сказать, мы рухнули в кучу золотого песка. Точнее, гравия. "Песок" состоял из маленьких слитков, размером с ноготь на мизинце. Кроме этих "камушков", под ногами змеились тысячи золотых цепочек, но не плоских, а круглых, сплетенных, как гибкие шнурки.
Витёк раскинулся на такой сыпучей горке, поймав одной рукой рубиновый кубок в золотой оправе, а другой — круглую чашку без ножки, утыканную снаружи изумрудами.
— Короны только не хватает. Царь вампиров! — оценил Лёха. — А, вот она! — он нашел в углу массивный зубчатый венец. — Примеришь?
— Сам меряй, царь зверей! — хмыкнул ВиктОр. — Я-то себя не увижу!
— Логично, — Лёха надел корону и смотрелся в сверкающий поднос. Почти такой же, каким его недавно "приласкала" столичная островитянка, только из полированного золота.
Я собирал предметы покрупнее, приносил Моне, она передавала их наверх. Но представить, как вытащить все сокровища, даже в самых смелых фантазиях пока не получалось.
— Ну что, ночуем здесь или наверху? — Витёк уже освоился в золотой клетке и относился к ней по-хозяйски.
— Лично я выставил бы дозорных, — Львиный Хвост нехотя из царя зверей превратился обратно в отставного сержанта пустынного легиона. — Пока коробочка была закрыта на ключ, ей ничего не грозило. А теперь, мало ли кто шляется вокруг! Белёк, подсади!
Я вытолкнул его обратно в храм. Полкаша подал руку и помог вылезти. Лёха вытащил меня, а я Витька. Мона явилась сама во всей сияющей красе и в новой диадеме на белокурых локонах.
— Это тебе, примерь! — она передала украшение Дженни. Та смущенно откинула шляпу за спину и пристроила тонкую корону между рожками.
— Красиво?
— Очень! — заверили все Женьку.
— Устраивайтесь на ночевку, а мы покараулим, — Лёха кивнул мне. Полкан не возражал, вампир — тем более.
Снаружи шуршала, попискивала и чавкала ночь в джунглях. Над лесом ярко горели звезды. В буквальном смысле золотом сыт не будешь, если не обменять его на что-то, поэтому спать легли без ужина. Дозорным повезло больше всех. Мы грызли сладкие стручки и так перебивали голод.
— И что, придется отдать ВСЁ? — тихо спросил внук сфинкса. — Даже на память не оставим ни кусочка?
— Не знаю, — безрадостно откликнулся я. — Уговор был обо всём, что найдем. Формально им принадлежат и зал, и звери, и картина… Только мы малость покрушили "народное" имущество. А ключ сам растворился, будто и не было, заметил? Обратно не закроешь!.. Но как остальное вывезти на Побережье, ума не приложу.
— А что тебе прикладывать? Спроси. Завтра, как отдохнем, скажи своему Штопору, что клад нашли. Пусть забирает сам.
— Да, так наверно лучше.
— Чего ты? — Лёха толкнул меня плечом. — Не кисни! Как говорится, кентавр — с воза, кобыле тяжело. Потому как скучно! Но мы скучать не будет и без золота, м-м?
— Угу.
— Иди спать, — отправил меня друг. — Я сам покараулю.
— Неохота.
— Тебе сейчас много думать вредно. Так что марш спать!
— Слушаюсь, Сэр, — я сдался и ушел внутрь храма. На удивление, только присел на пол, сразу заснул.
*****
Наутро Лёха спал богатырским сном, обняв вместо подушки черепаху. Четвероногие ушли за фруктами. Витёк сидел на пороге храма, глядя на радостно галдящих птиц и свою трехметровую "неваляшку". Я выполз на солнышко и сел рядом с дозорным.
— С добрым утром!
— Кто тебе это сказал? — вампир мрачно поднял бровь над краем темных очков.
— Какие возражения? — отдохнув, я мог принять бой с унынием.
Дозорный снова уставился в пространство, явно не видя леса, странных тропических белок и попугаев на лианах.
— Всё достанется этим гадам? — Витёк не уточнял, но я вчера уже слышал похожий вопрос. Молча пожал плечами: "Какие варианты?"
— Даже если принять их варварский налог, мы должны им всего пятьсот золотых. А остальное?.. Так несправедливо!.. — он сокрушенно вздохнул.
— Тебя что, жадность обуяла? — я прекрасно понимал, дело в другом, но по-прежнему не видел альтернативы.
— Мне золото не нужно. Но как подумаю… Я просто не хочу на них работать! — предельно четко сформулировал ВиктОр. — Тем более, противно пополнять их казну.
— Ты прав, всё шло легко и весело пока мы не уперлись в эту стенку… — я хлопнул по стене храма. — Наша победа и меня не радует. Вернее, то, что следом за победой. Так плохо, но иначе тоже нельзя. Есть уговор…
— Ты думаешь, он честный? — Витёк странно посмотрел на меня.
— Уговор или Штопор?
— И то, и то.
— Ничего я не думаю, говорят, много думать вредно!
— А я вот думаю… откуда у "народников" такая власть, и кто им дал вначале столько денег? Потом они натрясли в свои закрома налогов, но первый капитал…
— Наверно, от семьи? Кощей ссудил им под проценты.
— Может, наоборот?
— То есть? — теперь я заинтересованно глянул на собеседника, словно не узнавал Витька. Он хлопнул ладонями по коленям, решаясь поделиться тайной мыслью.
— Нет никаких жрецов и никакого храма. Это просто Кощеев ларчик. Поэтому его никто и вскрыть не смел, и вообще вся защита… разве не его стиль?