Такова особенность многих произведений Куприна: в его художественном мире доброта действенна, активна, обладает реальной благотворной силой. Этой силой наделены и люди, и животные, и вся природа. Сирота Вася в рассказе «В недрах земли», вынужденный из-за куска хлеба работать в забое, где и взрослому-то нелегко, спасает в минуту опасности шахтера, а пойнтер Завирайка приводит людей к попавшему в заячий капкан знакомому псу.
Доверие к миру у юных героев Куприна сочетается с готовностью воспротивиться несправедливости, постоять за себя и за более слабого. Именно таков двенадцатилетний Сережа, герой рассказа «Белый пудель», одного из самых известных произведений писателя. Его душа жадно открыта навстречу жизни, восторженно впитывает ее прелесть. Идиллическое содружество бродячих артистов – старика шарманщика Лодыжкина, исполняющего акробатические упражнения Сережи и пуделя Арто с его цирковыми «штучками» – то и дело сталкивается с грубостью и жадностью, вызывая в них негодование или искреннее удивление. Но, окруженные роскошной южной природой, они не придают этому большого значения: их радует море, цветущие магнолии, беседки, затканные виноградом со свисающими тяжелыми гроздьями…
В речи старика шарманщика мы постоянно слышим выразительное фольклорное слово – пословицу или поговорку: «не все…продается, что покупается», «Бог напитал, никто не видал, а кто видел, тот не обидел…» и другие. Стихия простонародной речи, так точно переданная автором, создает атмосферу живой мудрости, противостоящей напористой уверенности богатых во всевластии денег.
Но идиллии трудно устоять в этом сложном, полном противоречий мире. Похищен пудель Арто, а старик Лодыжкин не может воспользоваться законом, чтобы вернуть его: у него нет паспорта. И тогда Сережа ночью один отправляется выручать Арто. Куприн не идеализирует своего юного героя, хотя мужество и решительность мальчика вызывают в нем самые теплые чувства.
Писатель приоткрывает нам переживания мальчугана: вот только что переполнявшая его душу «щекочущая, головокружительная отвага» сменяется «мучительным ощущением полной беспомощности, заброшенности и одиночества», стоит ему оказаться на территории чужой усадьбы, окруженной высоким забором. Его смятение и страх перед огромным рыжим дворником – чувства именно подростка, которые тонко улавливает Куприн. И тем достойней его мужество, что Сережа, зная, ради чего старается, преодолевает страх.
Насколько резко отличается толковый не по летам Сережа, вынужденный зарабатывать на хлеб собственным трудом, от взбалмошного барчонка, вокруг которого крутятся готовые исполнить любой его каприз взрослые! Тут Куприн ироничен и не скрывает своего отрицательного отношения ни к барчуку, ни – особенно – к потакающим ему взрослым. Мы как будто наяву слышим истошный вопль Трилли: «Хочу-у! Дайте собаку, дайте собаку…» – и разноголосый испуганный гам вокруг.
В некоторых купринских сюжетах можно увидеть долю мелодраматизма, но писатель убежден: мир прекрасен не только сам по себе, но и благодаря добрым, самоотверженным проявлениям человека – вопреки злу и несправедливости. Честность и доброта торжествуют во многих его произведениях. Что больше всего Куприн ценит в людях, так это внутреннюю независимость, способность прийти на помощь, целеустремленность.
Писатель любил ярких, смелых, мужественных людей (не случайно его тянул к себе цирк), старался находить их везде, где бы ни бывал, и его юные герои вроде мальчика, хозяина белого пуделя, не побоявшегося прийти на выручку своему питомцу, оставляют в читателе светлое, почти праздничное впечатление.
Евгений Шкловский
Слон
I
Маленькая девочка нездорова. Каждый день к ней ходит доктор Михаил Петрович, которого она знает уже давно-давно. А иногда он приводит с собою еще двух докторов, незнакомых. Они переворачивают девочку на спину и на живот, слушают что-то, приложив ухо к телу, оттягивают вниз нижнее веко и смотрят. При этом они как-то важно посапывают, лица у них строгие, и говорят они между собою на непонятном языке.
Потом переходят из детской в гостиную, где их дожидается мама. Самый главный доктор – высокий, седой, в золотых очках – рассказывает ей о чем-то серьезно и долго. Дверь не закрыта, и девочке с ее кровати все видно и слышно. Многого она не понимает, но знает, что речь идет о ней. Мама глядит на доктора большими, усталыми, заплаканными глазами. Прощаясь, главный доктор говорит громко:
– Главное, – не давайте ей скучать. Исполняйте все ее капризы.
– Ах, доктор, но она ничего не хочет!
– Ну, не знаю… вспомните, что ей нравилось раньше, до болезни. Игрушки… какие-нибудь лакомства…
– Нет, нет, доктор, она ничего не хочет…
– Ну, постарайтесь ее как-нибудь развлечь… Ну, хоть чем-нибудь… Даю вам честное слово, что если вам удастся ее рассмешить, развеселить, – то это будет лучшим лекарством. Поймите же, что ваша дочка больна равнодушием к жизни, и больше ничем… До свидания, сударыня!
II
– Милая Надя, милая моя девочка, – говорит мама, – не хочется ли тебе чего-нибудь?
– Нет, мама, ничего не хочется.
– Хочешь, я посажу к тебе на постельку всех твоих кукол. Мы поставим креслица, диван, столик и чайный прибор. Куклы будут пить чай и разговаривать о погоде и о здоровье своих детей.
– Спасибо, мама… Мне не хочется… Мне скучно…
– Ну, хорошо, моя девочка, не надо кукол. А может быть, позвать к тебе Катю или Женечку? Ты ведь их так любишь.
– Не надо, мама. Правда же, не надо. Я ничего, ничего не хочу. Мне так скучно!
– Хочешь, я тебе принесу шоколаду?
Но девочка не отвечает и смотрит в потолок неподвижными, невеселыми глазами. У нее ничего не болит и даже нет жару. Но она худеет и слабеет с каждым днем. Что бы с ней ни делали, ей все равно, и ничего ей не нужно. Так лежит она целые дни и целые ночи, тихая, печальная. Иногда она задремлет на полчаса, но и во сне ей видится что-то серое, длинное, скучное, как осенний дождик.
Когда из детской отворена дверь в гостиную, а из гостиной дальше в кабинет, то девочка видит папу. Папа ходит быстро из угла в угол и все курит, курит. Иногда он приходит в детскую, садится на край постельки и тихо поглаживает Надины ноги. Потом вдруг встает и отходит к окну. Он что-то насвистывает, глядя на улицу, но плечи у него трясутся. Затем он торопливо прикладывает платок к одному глазу, к другому и, точно рассердись, уходит к себе в кабинет. Потом он опять бегает из угла в угол и все… курит, курит, курит… И кабинет от табачного дыма делается весь синий.
III
Но однажды утром девочка просыпается немного бодрее, чем всегда. Она что-то видела во сне, но никак не может вспомнить, что именно, и смотрит долго и внимательно в глаза матери.
– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает мама.
Но девочка вдруг вспоминает свой сон и говорит шепотом, точно по секрету:
– Мама… а можно мне… слона? Только не того, который нарисован на картинке… Можно?
– Конечно, моя девочка, конечно, можно.
Она идет в кабинет и говорит папе, что девочка хочет слона. Папа тотчас же надевает пальто и шляпу и куда-то уезжает. Через полчаса он возвращается с дорогой, красивой игрушкой. Это большой серый слон, который сам качает головою и машет хвостом; на слоне красное седло, а на седле золотая палатка и в ней сидят трое маленьких человечков. Но девочка глядит на игрушку так же равнодушно, как на потолок и на стены, и говорит вяло:
– Нет. Это совсем не то. Я хотела настоящего, живого слона, а этот мертвый.
– Ты погляди только, Надя, – говорит папа. – Мы его сейчас заведем, и он будет совсем, совсем как живой.
Слона заводят ключиком, и он, покачивая головой и помахивая хвостом, начинает переступать ногами и медленно идет по столу. Девочке это совсем не интересно и даже скучно, но, чтобы не огорчить отца, она шепчет кротко:
– Я тебя очень, очень благодарю, милый папа. Я думаю, ни у кого нет такой интересной игрушки… Только… помнишь… ведь ты давно обещал свозить меня в зверинец посмотреть на настоящего слона… и ни разу не повез…
– Но, послушай же, милая моя девочка, пойми, что это невозможно. Слон очень большой, он до потолка, он не поместится в наших комнатах… И потом, где я его достану?
– Папа, да мне не нужно такого большого… Ты мне привези хоть маленького, только живого. Ну, хоть вот, вот такого… Хоть слоненышка.
– Милая девочка, я рад все для тебя сделать, но этого я не могу. Ведь это все равно как если бы ты вдруг мне сказала: папа, достань мне с неба солнце.
Девочка грустно улыбается.
– Какой ты глупый, папа. Разве я не знаю, что солнце нельзя достать, потому что оно жжется. И луну тоже нельзя. Нет, мне бы слоника… настоящего.
И она тихо закрывает глаза и шепчет:
– Я устала… Извини меня, папа…
Папа хватает себя за волосы и убегает в кабинет. Там он некоторое время мелькает из угла в угол. Потом решительно бросает на пол недокуренную папиросу (за что ему всегда достается от мамы) и кричит горничной:
– Ольга! Пальто и шляпу!
В переднюю выходит жена.
– Ты куда, Саша? – спрашивает она.
Он тяжело дышит, застегивая пуговицы пальто.
– Я сам, Машенька, не знаю куда… только, кажется, я сегодня к вечеру и в самом деле приведу сюда, к нам, настоящего слона.
Жена смотрит на него тревожно.
– Милый, здоров ли ты? Не болит ли у тебя голова? Может быть, ты плохо спал сегодня?
– Я совсем не спал, – отвечает он сердито. – Я вижу, ты хочешь спросить, не сошел ли я с ума? Покамест нет еще. До свиданья! Вечером все будет видно.
И он исчезает, громко хлопнув входной дверью.
IV
Через два часа он сидит в зверинце, в первом ряду, и смотрит, как ученые звери по приказанию хозяина выделывают разные штуки. Умные собаки прыгают, кувыркаются, танцуют, поют под музыку, складывают слова из больших картонных букв. Обезьянки – одни в красных юбках, другие в синих штанишках – ходят по канату и ездят верхом на большом пуделе. Огромные рыжие львы скачут сквозь горящие обручи. Неуклюжий тюлень стреляет из пистолета. Под конец выводят слонов. Их три: один большой, два совсем маленькие, карлики, но все-таки ростом куда больше, чем лошадь. Странно смотреть, как эти громадные животные, на вид такие неповоротливые и тяжелые, исполняют самые трудные фокусы, которые не под силу и очень ловкому человеку. Особенно отличается самый большой слон. Он становится сначала на задние лапы, садится, становится наголову, ногами вверх, ходит по деревянным бутылкам, ходит по катящейся бочке, переворачивает хоботом страницы большой картонной книги и, наконец, садится за стол и, по