плясал бы от радости, строительству зеленый свет бы открыл и обеспечил первоочередное удовлетворение всех заявок энергетиков, а Назаретханов, наоборот, явно противится. Непонятно.
– Так страшно же. Я, с одной стороны, понимаю, станция нам нужна и всей стране нужна, но и рвануть может. Боюсь я, и Республиканский Совет боится – вдруг как в Чернобыле будет? А там только в городе почти миллион народу живет, заводы кругом, транспортный узел. Люди волнуются.
– Люди, говоришь, волнуются, – процедил сквозь зубы Шумилов, – а то, что газ и уголь сжигаете, не волнуются? Это как, по-твоему? Прикажете ради вашей прихоти людей без работы оставить? Развитие Северного Казахстана затормозить?
– Я понимаю, Павел Николаевич, – ширококостный, габаритный казах сжался и ссутулился под пронзительным взглядом Шумилова, – я все понимаю, но район сейсмоопасный. Вдруг что случится? Нам же потом расхлебывать. Может, лучше станцию в Актюбинскую область перенесем? Подальше в пустыню? – Назаретханов умоляющим, просящим взглядом снизу вверх пожирал премьера.
– Район нормальный. Я все проекты атомных и термоядерных станций сам просматриваю. Там материковая плита, никакой опасности, – Шумилов перешел на деловой тон разговора. – Даже если что и случится, заражения не будет. Это не атомная, совершенно другой принцип. Радионуклидов там не образуется. Так что давай народ успокой. Лично объясни, что почем. За панику головой отвечаешь. И свою половину финансирования точно по графику выделишь. Сам же говорил: экономический рост. А деньги на станцию зажиливаешь. Нехорошо.
– Понял. Все по графику будет. И людям объясню. Сам по телевизору выступлю, – твердо пообещал Назаретханов.
– И не забудь: незаменимых у нас нет. Кадровые вопросы быстро решаются. – Если честно, Шумилов не понимал казахстанского Председателя. Другие главы республик тянут одеяло на себя, всеми правдами и неправдами пробивают строительство любых объектов союзного значения, особенно промышленных. Павел Николаевич прекрасно помнил, какие баталии гремели в Совете Министров между Янкевичем и Савельевым по поводу размещения нового химического комбината полного цикла. В результате этой битвы титанов победила Россия, и завод разместили в Ставрополе. А украинскому главе Янкевичу пришлось довольствоваться только модернизацией Криворожского металлургического комбината.
Назаретханов не такой, особого энтузиазма по поводу новых заводов не проявляет, больше тяготеет к сельскому хозяйству. Но зато в этом деле преуспевает – больше половины мясомолочной продукции и четверть зерновых производится в Казахстане.
Закрыв вопрос с Целиноградской ТЯЭС, Шумилов, пользуясь случаем, обсудил проблемы дорожного строительства. А затем успокоил Назаретханова, как бы между делом коснувшегося вопроса оборудования новой границы на южных рубежах республики. Павел Николаевич просто выдал версию, что военные с помощью КГБ строят кордоны на основных маршрутах наркотрафика. Выглядело это правдоподобно, Назаретханов поверил и даже предложил помощь республиканских структур.
Возникшая во время перестройки проблема наркомании до сих пор стояла остро. Милиция и комитетчики работали не покладая рук, но все одно вырвать этот крапивный куст с корнем пока не получалось. Шумилов, грешным делом, понимал, что наркоторговлю так просто не уничтожить, и дело не в слабой работе правоохранительных органов, а в самом обществе. Но тут одно из двух: либо жесткий авторитаризм времен минувших, либо нормальный уровень гражданских свобод, но при этом сохраняются преступность, коррупция, наркомания и прочие издержки демократии. Иначе не бывает.
Попрощавшись с гостем из солнечной Алма-Аты, Шумилов принял дожидавшихся своей очереди представителей Кутаисского автомеханического завода. Вопрос касался перевода мощностей предприятия в Краснодар. Не успели заводчане покинуть кабинет Шумилова, как зазвонил телефон. На проводе был Председатель Республиканского Совета Закавказья Михаил Киреселидзе.
Пришлось объяснять, почему из Закавказья в буквальном смысле слова увозят половину промышленности и почему Совет Министров неожиданно похоронил проект расширения Ереванского электромеханического завода и отложил в дальний ящик реорганизацию нефтедобычи на Каспии. Объяснил, да так, что Киреселидзе только булькнул в трубку извинения. Когда надо, Павел Николаевич умел давить авторитетом. Предложенная общественности версия о создании особой экологической зоны, превращении целой республики в природный заповедник объясняла собой многое, но только не передачу в состав РСФСР Сухумского района. Киреселидзе сделал вид, будто поверил всему, но Шумилов был готов поспорить на что угодно, что не сегодня завтра следует ожидать целой делегации из Закавказской Республики.
– Ну и черт с ними! – вслух высказал наболевшее Павел Николаевич. – Пусть приезжают.
Распоряжение Верховного Совета СССР уже было готово и доведено до сведения исполнительных органов. Не сказать, чтобы оно обрадовало Тбилиси, но Москва на такие мелочи внимания не обращала. Отделение Средней Азии и Закавказья было делом решенным. Как бы ни было тяжело это осознавать, Советский Союз не тянул проблемные и дотационные окраины. Лучше пусть сами решают свои проблемы, а не переваливают их на плечи соседей.
Так незаметно, за встречами, телефонными разговорами и чтением документов, подошло время обеда. Павел Николаевич почти всегда обедал в столовой Совета Министров. Хорошая кухня, вежливый, расторопный персонал, небольшой уютный зал для высшего руководства – что еще надо человеку? Шумилов считал, что больше ничего.
Умяв двойную порцию тушеной горбуши и запив ее соком, Павел Николаевич, сытно отдуваясь, погладил ладонью по животу – вкусно здесь кормят, очень вкусно. Затем внимание премьера привлек поглощавший салат за соседним столиком его зам Владимир Городничий. Они уже обменялись приветствиями, а теперь, когда голод утолен, можно и поговорить.
– Владимир Антонович, какие новости из Вильно?
Городничий только что вернулся из бывшей столицы бывшей Литвы и еще не успел доложить результаты поездки.
– Вечно вы о работе, – недовольно пробасил заместитель, – даже поесть толком не даете.
– Ну, извини, что отрываю. Меня после обеда в Кремль вызывают. До вечера не освобожусь.
– Если коротко, в области ситуация неплохая, разве что губернатор клановость разводит и ворует по-черному.
– А почему сразу не сказал? Менять надо. – Шумилов непроизвольно напрягся. Он очень не любил, когда люди, назначенные на пост лично им, начинали путать казну со своим карманом. – Подготовь доклад и материалы для Строгова и запускай в дело.
– Материалов почти нет, только разработки ребят из местного отделения Ордена и жалобы предпринимателей, – не отрываясь от тарелки, отозвался Городничий, – и еще моментик один занимательный есть.
– Интересно, – Шумилов пересел за столик зама. Тот с сожалением отодвинул тарелку в сторону и взял в руки салфетку.
– В области только половина населения литовцы, а в руководстве и областном совете практически ни русских, ни поляков, тогда как технические специалисты одни славяне. А начальниками у них одни литовцы.
– Хорошо, – Шумилов непроизвольно сжал кулаки. – Срочно готовь все материалы. Завтра вместе пойдем к Трубачеву, КГБ запрягать.
– Завтра лишь к обеду управлюсь. У меня только черновики.
– Давай завтра к обеду. – Павел Николаевич на минуту задумался, вспоминая свою последнюю встречу с Председателем Прибалтийского Республиканского Совета Виталием Кошкиным. – Подними картотеку, посмотри, кого можно на область поставить, и проконсультируйся с республикой.
– Подожди, – Городничий незаметно перешел на «ты», – дай хоть пообедать. Я сегодня без завтрака. – Чуть покраснев, Владимир Антонович потянул к себе тарелку борща.
– А разве в Вильно не кормили? – поднял брови Шумилов.
– Какой там. С самого утра планерка в горсовете, потом бегом в аэропорт. Утром только кофе выпил да бутербродами перекусил.
– Ну, извини, что отвлек. – Павел Николаевич кивнул в знак окончания разговора и поднялся из-за стола.
Городничий в этот момент интенсивно работал ложкой, пока борщ не остыл. Владимир Антонович славился своим аппетитом, никто в Совете Министров не мог с ним в этом сравниться, но и работал он за троих. Глядя на своего зама, Шумилов вспомнил, как в старые времена в деревне батраков нанимали. Первым делом сажали человека за стол, ежели он показывал себя отменным едоком, брали на работу. Считалось: хороший работник много ест. Городничий полностью оправдывал этот принцип, Шумилов ни разу не пожалел, что пригласил его в Совмин.
Натруженное мерное гудение могучих реактивных двигателей, ярко-синее небо вокруг, панель приборов перед глазами, рукоятка управления в руке, привычная, родная, въевшаяся в плоть и кровь обстановка кабины боевого самолета. Высота девять тысяч, скорость 900 километров в час, курс – северо-восток-восток, на радаре четкие отметки трех ведомых, все спокойно, все в норме, а впереди, за горизонтом, цель, а под крыльями боевые ракеты. Капитан Сергей Горелов любил небо, любил летать, любил свой новенький сверхсовременный «Су-37», а еще любил свою молодую жену. Что еще нужно мужчине для счастья?
– Птенчики, доложите обстановку, – послышался в наушниках голос Центра управления.
– Полет нормальный, нарушителя пока не обнаружил, – немедленно отозвался Сергей.
– Удерживайте прежний курс, вы его догоняете, – прозвучало в ответ указание. Ничего не значащая, но обязательная фраза.
Нарушитель, вот он. На тактическом экране горит здоровенная отметка. Нечто большое и тяжелое уже двадцать минут болтается в воздушном пространстве СССР. На запросы не отвечает, в эфир не выходит, спокойно прет себе на север, будто у себя дома.
Интересно, кто это: китаец или кореец? Сергей некстати вспомнил старую историю с корейским «Боингом». Как бы не пришлось стрелять в идиота, решившего поиграть в Джеймса Бонда. Хотя холодная война давно кончилась и американцам сейчас не до провокаций, свои бы проблемы решить, все равно