— А в мою квартиру проникли для юридической практики? — съехидничала Кэтрин.
— Я же вам уже объяснял. Это недоразумение.
В его глазах, по мере улучшения физического состояния, все заметнее разгорался огонек мужского интереса. И голос тоже становился все более выразительным, бархатистым и вкрадчивым, с нотками заигрывания. Похоже было на то, что мальчик решил испробовать на ней свое мужское, обаяние. И, надо признаться, не без успеха. А это уже опасно для нее. Сколько же можно обжигаться на одном и том же, подумала она.
— Прекратите, Винсент.
— Что прекратить? — невинным голосом переспросил пленник.
— Ничего. Вам это не поможет.
— О чем вы?
— Все о том же. — Она нахмурила брови и постаралась вложить в голос побольше суровости. — Прекратите меня гипнотизировать своим взглядом и голосом.
Боже мой, опять это повторяется, с тоской подумала она. Просто какой-то злой рок. При виде привлекательного парня сразу же отключаются все предохранительные механизмы. Вместо них просыпаются какие-то иллюзии и романтические видения. Она начинает наделять мужчину, о котором почти ничего не знает, ослепительными качествами, которыми он не обладает. Которые, скорее всего, вообще никогда у него не появятся. Наверное, это какая-то неизвестная разновидность психической болезни. Или ей просто нравится быть влюбленной, даже если это приводит к печальным последствиям.
Она даже занялась изучением прикладной психологии, пытаясь найти ответ на мучивший ее вопрос. Естественно, по популярным пособиям, для любителей-психологов. Недавно проштудировала одно из них, под названием «Громко о любви». В нем как раз говорится о том, что, когда дело доходит до романтических отношений, необходимо ежедневно сверять свои ощущения с реальностью. Как выразилась по этому поводу автор, «расщеплять сказку на составные части».
Именно эти самые романтические отношения, точнее, отсутствие их повседневного анализа и последующий крах иллюзий, предопределили ее бегство из банка и из Вашингтона. Добровольный уход с работы, которая ей весьма нравилась. Да и любовью эти отношения трудно было назвать. Скорее, они определялись отсутствием любви. Со стороны этого подонка. Она даже мысленно выругалась. Она поклялась никогда больше не произносить имя этого человека и даже не вспоминать о нем. Забыть навсегда, выкинуть из памяти. Но вот что-то не получается. Может быть, со временем само пройдет. Его вытеснит другое мужское имя. Правда, с таким везением вполне может получиться, что это новое имя тоже придется потом выдавливать из памяти, как зубную пасту из тюбика. А его имя станет нарицательным, даже ругательным. Юджин Сборовски — исчадие ада. Как я тебя ненавижу. Жаль, что она порвала на мелкие клочки и выбросила его фотографию. Ее было бы лучше использовать для сеансов черной магии, насылая на него порчу. Или в качестве мишени для тренировки в метании дротиков и столовых ножей.
Странно даже. Какое дурацкое имя, липкое и противное. А ведь когда они впервые познакомились, ей казалось, что оно звучит очень аристократично. И вел он себя поначалу тоже очень аристократично, в соответствии со своим именем. А затем...
— Может быть, вам стоит опять позвонить в полицию, — прервал ее мысли страдальческий голос снизу. — Что-то они запаздывают. На вызов по телефону 9-1-1 они должны реагировать гораздо оперативнее. А вдруг бы я был настоящим преступником и у меня оказался бы пистолет? За это время я бы давно успел вас застрелить и исчезнуть. У меня у самого брат-полицейский. Я знаю, как им трудно работать. Они постоянно перегружены. Но все же, когда о помощи просит женщина, полиция могла бы быть более отзывчивой. К тому же у меня уже руки занемели. Вы не могли бы проявить сострадание и развязать их?
— Думаю, что, пожалуй, смогу. — Она на секунду заколебалась, но затем решительно продолжила: — Думаю, что смогу развязать вас, если дадите слово не причинить мне никакого вреда и оставаться на том же месте, где сейчас находитесь. Я, конечно, понимаю, что напрасно доверяю вам. Особенно после того, что сделал со мной мистер Сборовски.
— А кто такой этот мистер Сборовски?
— Для вас никто. И для меня теперь тоже. Мужчинам вообще нельзя доверять.
— Вы зря обобщаете. Мир не может состоять только из плохих людей. Иначе в нем невозможно было бы жить. Да и незачем. Во всяком случае, мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня плохим человеком, которому совершенно нельзя доверять. Разве я похож на лжеца или на преступника?
— Не надо напрашиваться на комплимент. Да, вы весьма симпатичны, но это ни о чем не говорит. Во всяком случае, не дает вам право заигрывать со мной.
— А я и не заигрываю. Это довольно трудно делать, сидя связанным на полу с затекшими руками и разбитой головой.
— Извините, если произошла ошибка. Ладно, давайте, я вас все-таки развяжу. — Она наклонилась над пострадавшим и перерезала оставшиеся веревки ножом. — Так вас устроит, надеюсь? Это в качестве компенсации за ваши раны. Но, интересно, как бы вы поступили на моем месте, если бы обнаружили ночью, у себя в квартире, причем закрытой на замок, постороннего мужчину? Даже двоих мужчин.
— Да, Кэтрин, я вас прекрасно понимаю. Спасибо за освобождение от оков. — Винсент, слегка морщась, начал растирать кисти рук, восстанавливая кровообращение. — Так кто такой этот мистер Сборовски? И чем он вас так обидел, что вы теперь презираете весь род мужской?
— Это мой бывший друг. Но я не хочу говорить о нем.
— Тогда давайте поговорим о вас. Вы такая симпатичная и смелая.
— Я же предупредила, что не надо со мной заигрывать. А то придётся опять вас связать. И вообще, я решила больше не поддаваться на мужское обаяние. Я буду отныне тверда как скала.
Винсент непроизвольно усмехнулся.
— Хорошо, не буду. Хотя мне нравятся женщины, твердые как скалы. Кстати, не могли бы принести мне стакан воды, раз уж запретили уходить сотого места. А то во рту все пересохло.
Однако с утолением жажды не получилось. На лестнице послышались тяжелые шаги. Кэтрин буквально подпрыгнула и сделала несколько шагов в сторону, машинально стремясь установить как можно большую дистанцию между собой и «пленником». К несчастью для нее, весьма приятной наружности и деликатным в обращении. И как раз того типа, который ей больше всего нравился. И выглядел он намного лучше, чем все ее предыдущие знакомые. А еще от него весьма приятно пахло каким-то изысканным одеколоном.
Она не успела сформулировать должный вывод из этой цепочки впечатлений, ибо в квартиру буквально ворвались двое полицейских с револьверами наизготовку. С ходу оценив обстановку, они тут же принялись за дело. Один из полицейских, помладше и покрепче фигурой, буркнул:
— Этот, что ли? — И, не дожидаясь подтверждения, приступил к обработке подозреваемого, уложив его лицом вниз на пол и надевая наручники на вывернутые за спину руки.
Второй галопом промчался по квартире, проверив на всякий случай спальню и ванную комнату. Затем вернулся на помощь коллеге. Вдвоем они подняли Винсента на ноги, поставили у стенки и еще раз тщательно обыскали под взглядом Кэтрин, молча сидевшей на диване и смущенно наблюдавшей за процедурой.
Только после этого они соизволили начать допрос мнимого преступника и опрос потерпевшей. Первым приступил к трудной словесной работе старший и, несомненно, более опытный страж порядка.
— Послушайте, мистер, может быть, объясните, что вам понадобилось в такое позднее время в этой квартире? И как вы проникли в нее?
— Я шел по улице мимо дома и увидел, как подозрительно выглядевший мужчина вошел в подъезд. Я последовал за ним, решив понаблюдать и, в случае необходимости, помешать ему совершить...
— Да, конечно, — перебил его старший полицейский и, ухмыльнувшись, продолжил с явной иронией: — Решили помешать совершить злодеяние. Как это благородно с вашей стороны. И как вам удалось сразу определить, что это был потенциальный злодей, а не муж этой дамы?
— Я не замужем, — тут же вставила реплику Кэтрин, обратив на себя внимание обоих полицейских. И не только служебное.
— Извините, мисс, — спросил тот, что был помладше и поулыбчивее, — а вы никогда раньше не встречали этого мужчину? Вы его знаете?
— Нет. Мы совершенно незнакомы. Их было двое в квартире. Но второй сбежал после того, как я оглушила вот этого.
— Ну что ж, леди. Он вполне заслужил такое обращение, — вновь перехватил инициативу старший полицейский. — К тому же вы успели оказать ему первую медицинскую помощь, как я вижу.
— Да, вы же задерживались с прибытием, каким-то извиняющимся голосом, как будто оправдываясь, объяснила Кэтрин. — Он мог истечь кровью. И я не совсем уверена, что он бандит. Ну он не очень похож на преступника, — смущенно пояснила она, заливаясь румянцем. — Он вел себя вполне прилично. Может быть, действительно хотел спасти меня. К тому же он не знал того, второго, который сбежал.
— Да если бы все преступники были похожи на преступников, это значительно облегчило бы нам работу, — философски заметил ветеран охранных служб и вновь повернулся к допрашиваемому. — Так я жду от вас объяснений, мистер. Как вы определили, что этот человек представляет опасность?
— У него была лыжная маска на лице.
— Он что, шел в ней по улице? Странно. А может быть, он просто защищался от холода? Знаете, есть люди с очень чувствительной кожей. А на улице сейчас совсем не жарко. С океана сильно задувает, — рассудительно пояснил старший патруля.
— Да, возможно и такое. Но я заподозрил неладное, и оказался прав. В прошлом, в армии, я служил в ВП — военной полиции. Так что у меня есть некоторый опыт выявления преступников.
— А, бывший военный полицейский! Это становится интересным, — оживился старший. Его голос заметно смягчился. — Мой молодой напарник тоже из бывших ВП. Ну раз вы профессионал, то тем более должны знать, как надо действовать в подобных случаях. Надо было просто позвонить 9-1-1 и продолжать вести наблюдение снаружи, до нашего прибытия. А не лезть в чужую квартиру и не пугать женщину. Тогда и настоящий преступник никуда бы не делся. Но это ваша версия, — тут же поправился он, вновь напуская на себя строгость. — Ладно, сейчас проедем к нам, в полицейский участок, и там во всем разберемся. — Затем старший патруля добавил слегка извиняющимся тоном: — Вам придется пока все же побыть в наручниках. Напарник отведет вас к машине. Потом он обратился к даме: