В этот момент они увидели, как пуля сразила одного из воинов, который попытался переменить позицию.
– Бледнолицые псы, – послышалась ломаная английская речь, – ответить за смерть Летящий Камень!.. Красный Волк жарить псы на костер, как мертвый отец мексиканка. Красный Волк убить его. Красный Волк мучить вас!
На лице лейтенанта промелькнула недобрая ухмылка.
– Это мы еще посмотрим, краснокожий!
Он отполз назад и подал энергичные знаки подчиненным. Кавалеристы спешились. Выхватив из седельных сумок карабины, они пробрались к командиру.
– Как быть с Фистом, сэр? – спросил Бэртон тихо.
– Оставь его у лошадей с каким-нибудь солдатом… Тут вот какая картина, Бэртон. Индейцы залегли на средних террасах. Мы сейчас спустимся на ближние уступы, и они попадут под перекрестный огонь… Передай ребятам: провести спуск бесшумно и потом – не жалеть патронов!
После гибели Летящего Камня и угрожающих реплик Красного Волка перестрелка приобрела более интенсивный характер, и это помогло кавалеристам осуществить быстрый переход на указанные позиции. По сигналу Челси они открыли огонь. Он был силен и эффективен. Пятеро ничего не подозревающих индейцев упали замертво на своих местах, остальные в панике кое-как смогли найти укрытие.
У них, зажатых с двух сторон противником, остался единственный шанс выжить – темнота. Наступи она, воины, подобно утренней росе, испарятся из долины.
И хотя Челси был доволен собой, своими солдатами и тем, что операция пока шла без потерь, он заклинал небо повременить с наступлением ночи.
– У меня кончились патроны, сэр! – услышал он рядового Рейнольдса, позиция которого была ниже по склону.
Лейтенант впервые за много недель по-доброму взглянул на уроженца Джорджии. В бою тот выглядел совсем неплохо.
– За боеприпасами, к лошадям! – скомандовал офицер и снова включился в перестрелку.
Рейнольдс, где ползком, где короткими перебежками, выбрался на вершину перевала и, встав во весь рост, пошел к лошадям. В его голове было полный порядок, он шел твердой поступью к первой части задуманного им плана/ На привале у ручья он сумел без свидетелей переговорить с Фистом. Сначала это был пустой разговор о том, о сем. У Рейнольдса возникали мысли помочь бандиту скрыться, но когда тот обмолвился о золоте мексиканки, он долго не думая, сказал себе: «жди!»
И вот нужный час настал. Все складывалось удачно. Охранявший бандита рядовой Сэттон поинтересовался, как идут дела за перевалом. Встав рядом с ним. Рейнольдс проговорил:
– Нормально, Джеймс… Погляди, кто-то еще идет сюда.
Сэттон повернул голову, и в этот миг Рейнольдс полоснул по его горлу ножом. Умирающий солдат растянулся на земле с немым вопросом в широко раскрытых голубых глазах. Теплый приторный запах крови поплыл в знойном воздухе.
Рейнольдс, стоя над трупом, дышал через нос, крепко сжав зубы. Семена ненависти и мести дали первые всходы.
Затем он подошел к бандиту.
– Надеюсь, Фист, мы станем партнерами.
– Несомненно, Рейнольдс, – проговорил тот с волчьей ухмылкой на тонких губах, протягивая связанные руки. – Партнерами и добрыми друзьями.
Скинув разрезанные веревки и растерев затекшие руки, он взглянул на своего спасителя.
– У тебя решительный вид, приятель. Что ты надумал?
– У нас нет времени, Фист. Возьми карабин и нож. Поговорим по дороге.
Не прошло и минуты, как двое новоиспеченных друзей, вооруженных до зубов, уже осматривали место боя с верхушки перевала. Сгустившиеся сумерки скрыли от них нижнюю часть долины.
– В живых остался всего лишь одни краснокожий, – бодро сказал Рейнольдс. – Теперь – за дело!
Выхватив ножи, они крадучись спустились на ближние уступы. Рывок – и два солдата, чьи позиции были выше всех, пали под предательскими ударами ножей.
Встав за валуны над погибшими, Рейнольдс с Фистом взяли в руки карабины и произвели первый залп. С расстояния в двадцать ярдов это был простой расстрел в спину. Кавалерист и индеец-следопыт, взмахнув руками и выпустив оружие, ткнулись лицом в каменистую землю. Остальные даже не повели головой. Полагая, что одновременный залп – это результат работы их товарищей, расположившихся выше, они продолжали стрелять в уцелевшего дикаря. Единственным исключением стал лейтенант Челси. Он оглянулся, и тут же крупнокалиберная пуля «спенсера», выпущенная Рейнольдсом, сделала из его тонкого благородного лица кровавое месиво.
Затем Рейнольдс и Фист устремились вниз с несмолкающими карабинами. Тяжелые пули впивались в тела, рикошетили от скал, пронзительно свистели в горном воздухе до тех пор. пока Бэртон, последний из кавалеристов, не свалился на землю.
В облаках порохового дыма, сверкая горящими от возбуждения глазами, бандит и бывший кавалерист из Форта Силл улыбнулись друг другу.
– Неплохо, Фист, – сказал Рейнольдс, стирая со лба пот. – Ну, займемся индейцем?
Бандит, взглянув на небо, потер подбородок.
– Поздно, Рейнольдс, – слишком темно. Нам не достать его. Да он, наверное, больше думает о бегстве, чем об обороне. Лучше давай пораскинем мозгами, как прихлопнуть людей мексиканки… И темнота, считаю, нам поможет…
Долина Сэн-эло Пихо погрузилась в глубокие сумерки. Время от времени луна и звезды, показываясь в просветах низких облаков, озаряли ее неверным, тусклым сиянием. Было тихо, и только быстрый водный поток пел свою песню там, где незадолго до этого неистовствовала стрельба.
Глава 12
Злую весть о мучительной гибели отца Кончита Нарваэс перенесла стоически. Ей было больно, но она не расплакалась, не потеряла голову. В ее жилах текла кровь бесстрашных, несгибаемых конкистадоров, которые умели с достоинством реагировать на удары судьбы.
– Я в порядке, Майлс, – сказала она северянину, когда он попытался утешить ее. – В моем роду не было слабовольных женщин.
Твердо сжав губы, с влажной поволокой на глазах, она по-прежнему стойко отстреливалась.
С подходом к перевалу кавалерийского отряда настроение путешественников заметно улучшилось. Они приободрились, надежда остаться в живых после нелепой смерти проповедника, сменилась уверенностью в разгроме краснокожих. Им было видно, как спустившиеся на верхние уступы солдаты сразу прикончили семерых воинов. Потом пал еще один. Единственный уцелевший кайова, похоже, продержался до того мгновения, когда с верхних террас разразилась ураганная стрельба. Стало быстро темнеть, и уж больше ничего не нарушало тишины в долине Сэн-эло Пихо.
– Кажется, конец и последнему дикарю, предположил Килкенни.
– Было бы здорово, если это так, – сказал Ривердейл. Приложив ладони рупором ко рту, он громко прокричал:
– Лейтенант Челси!.. Как там у вас?
В ответ не прозвучало ни единого слова. Ривердейл крикнул снова и гораздо громче прежнего.
– Эге-гей, мистер Ривердейл! – отозвались сверху. – У нас все хорошо. Сейчас я спущусь к вам.
Послышался шум катящегося гравия.
– Кто говорит? – спросил северянин, напряженно всматриваясь во тьму.
– Это рядовой Рейнольдс… Дело в том, мистер Ривердейл, что лейтенант получил легкое ранение. Он за перевалом, у лошадей. Меня попросил поговорить с вами.
Шорох усилился, и Ривердейлу показалось, что спускающихся – двое.
– С тобой еще кто-то, Рейнольдс?
Короткое молчание.
– Да, это рядовой Сэттон составил мне компанию.
– «Бедняга, – подумал Ривердейл о Челси, – все же пролил за нас кровь».
Шуршащие по каменистой почве шаги зазвучали ближе, темные фигуры двух солдат скоро обозначились в темноте. Ривердейл спокойно смотрел на них до тех пор, пока в просветах облаков не показалась луна. И затем от этого спокойствия не осталось и следа. Лунный свет на считанные секунды пролился в долину – и Ривердейл впился взглядом в хорошо знакомую поджарую фигуру. Едва луна скрылась, как Ривердейл проговорил свистящим шепотом товарищам:
– Наверху – Фист!.. Уходим и быстро!.. Похоже, головорез соблазнил солдата золотом Кончиты, и вдвоем они покончили с кавалеристами.
Путешественники бесшумно, словно тени, снялись с места и под покровом ночи устремились к зарослям китайской вишни.
– Ты куда? – шикнул на Килкенни Ривердейл, увидев, как тот отклонился в сторону.
– К своей пегой. Там еда и виски.
– Патрик, ты спятил!.. Думать о жратве и выпивке под носом у Фиста!
Ирландский чревоугодник, тяжело вздохнув, последовал за другими к ущелью
Продравшись сквозь заросли, беглецы ступили на дорожку, ведущую вниз. До мостка, выстроенного золотоискателями, она была широкой и удобной. Но сразу за ним, она стала сужаться, и будь путники верхами, то они натерпелись бы трудностей. Ривердейл вел за собой спутников, не переставая оглядываться назад. И когда силуэты солдата и Фиста замаячили на фоне ночного неба у спуска в ущелье, он остановился. Его взгляд упал на мосток, потом поднялся выше и застыл на большом валуне. Солдат и головорез-южанин приближались. Топот ног по скальной поверхности дорожки перешел в еле различимое движение по деревянному настилу. Ривердейл вскинул «спенсер» к плечу, и ущелье заполнил грохот выстрелов. Торчавший на бровке обрыва валун покачнулся, а затем темной громадой нырнул вниз. Его падение стало концом и для мостка, и для солдата с Фистом. Треск рухнувших бревен и вопли людей слились воедино. Далекий звук падения позже эхом отдался от стен каньона.
– Майлс, – тихо произнесла Кончита, – Мигуэль говорил, что эта тропа – единственный выход из ущелья… Моста больше нет, и мы в западне.
– Я догадывался об этом, крошка, – сказал северянин. – Но в перестрелке с Фистом могло случиться непоправимое. Рисковать было нельзя… А мост построили люди. С двумя парами крепких мужских рук и некоторой смекалкой у нас всегда будут шансы выбраться из…
Ривердейлу не дал договорить пронзительный боевой клич племени кайова. Он звучал дерзко и устрашающе с бровки отвесной стены обрыва. Затем послышались угрозы на ломанном английском языке. Красный Волк был жив. Он не утратил боевого духа. Он жаждал мести и золота гор Уичита.