– У Римского Носа полно таких карабинов, это точно. Но что они без боеприпасов? Боевые дубины, и только!
Не знаю, как майор добыл эту информацию, однако она была точной: патронов у шайенов не хватало.
– Ну, против луков, стрел и копий мы еще повоюем, – шмыгнув носом, проговорил тот же следопыт.
– Мне бы не хотелось оказаться под градом стрел и копий тысячной индейской конницы, – сказал Гровер. – Но если это случится, лучше бы нам быть в укрепленных позициях, а не на голой прерии.
В этот момент к костру подошли еще двое человек. Я видел их боковым зрением обратив все внимание на Гровера.
– Паскудное дело – оказаться перед кучей краснокожих на открытой местности, – продолжал следопыт. Сначала они скачут вокруг, сужая круги, а потом бросаются вперед, как стая голодных волков на семейство кроликов.
– Если будет надо, встретим их и на ровной прерии, – произнес один из подсевших к костру людей.
Я перевел взгляд на него, и мое сердце птицей нырнуло вниз. Блэкберн! Стив Блэкберн сидел на корточках перед пламенем костра, раскуривая длинную сигару. Я посмотрел на другого. Томпсон!.. Какого черта они тут горчат? Что им нужно среди следопытов?.. Гровер повернулся к Блэкберну, и я перестал задавать себе эти вопросы.
– А-а, это ты, Стив. Что, не спится?.. Небось, не выходит из головы белый шайен, а?..
– Этот пройдоха с Римским Носом, – зло проговорил Блэкберн. – Ему от меня не уйти. Пока не просверлю из своего дальнобойного «шарпса» дырку в его голове, мне никогда не будет покоя.
– Тебе бы лучше попозже идти с кавалерией. Мыто не планируем схваток с индейцами.
– Кто может знать наперед?
– Верно. – согласился Гровер. – Все может быть. Возможно, тебе и удастся подстрелить белого шайена.
Мои руки непроизвольно сжали «спенсер». Я уже хотел было вскинуть его и покончить с подлецом сейчас же. Но в последнюю секунду передумал. Без всяких сомнений, я бы уложил его на месте. Однако, что сталось бы со мной? Сразу же после моего выстрела на сливняк обрушился бы ливень пуль. Вопрос стоял о моей жизни и смерти, и я сдержался. К тому же нежелательно было давать знать следопытам, что они обнаружены.
«Мы еще посмотрим, кто кого!» – пронеслось в моей голове.
У меня больше не было необходимости задерживаться в сливовых кустах. Потихоньку выбравшись из них, я прокрался к ручью, осторожно перешел через него на другой берег и вернулся в тополевый лесок, к маленькой Пуме и Черному Мокасину. Мы хорошенько в нем выспались и с наступлением рассвета двинулись на запад.
На следующий день нам повстречались трое разведчиков оглала Убийцы Пауни. Оказалось, что они были высланы вождем на поиски белых следопытов. Я сказал им, что видел скаутов и слышал их разговоры. Они развернули лошадей и вместе с нами поехали в обратный путь.
Утром мы въехали в лагерь оглала, располагавшийся у высохшего русла притока Рипабликэн. Завидев нас, воины потянулись к палатке-типи вождя. Убийца Пауни, знаменитый южный оглала, стоял у своего жилища в окружении старейшин клана. Это был высокий индеец с могучими плечами и увесистыми кулаками. Его скуластое лицо казалось еще более суровым из-за сведенных бровей и широкого рта с губами, уголки которых были презрительно опущены вниз. Свое имя он честно заработал в битвах с давними врагами лакота – индейцами пауни.
– Мои разведчики вернулись слишком рано, – сказал он, когда мы подъехали к нему. – Это значит, что мне нужно прислушаться к шайенам?
– Да, вождь, – сказал я. – Шайены были на востоке и кое-что увидели.
– Что же?
– Пятьдесят белых следопытов идут к Арикари-Крик.
– Это точно?
– Ниго Хайез слышал их разговоры.
– Уаште. Белые следопыты приедут сюда, и они умрут, как стая заблудившихся койотов.
Я покачал головой. Самоуверенность Убийцы Пауни резанула мне слух, и я сказал ему:
– Это не стая койотов, вождь, а опытные стрелки, у которых мулы нагружены мешками боеприпасов. Может, они и боятся индейцев, но если встанет нужда, следопыты примут бой.
Убийца Пауни некоторое время молчал. Затем, посовещавшись со старейшинами, задал вопрос:
– Ниго Хайез слышал разговоры следопытов. Какие же у них намерения?
– Они ищут наши стоянки, а когда найдут их, все Длинные Ножи Канзаса устремятся сюда. Шайенам и оглала лучше объединиться.
– Я услышал тебя, Ниго Хайез, – сказал Убийца Пауни чуть погодя. – Поезжай к Римскому Носу и скажи ему, что оглала помогут шайенам расправиться со следопытами.
Покидая стоянку, мы видели, как женщины начали разбирать жилища.
У въезда в наш лагерь мы пустили лошадей рысью, издавая громкий волчий вой – сигнал предостережения, которым всегда пользовались разведчики-шайены. Перед палаткой Римского Носа мы спрыгнули с лошадей. Моего вороного Лаура отвела к нашему жилищу и привязала к вбитому в землю колышку. Вокруг стали собираться вожди и воины, требуя известий. Я ждал появления Римского Носа, но его все не было.
– Что скажут шайенам разведчики? – раздался голос Тонкахаски.
– Где Римский Нос? – спросил я.
– Ниго Хайез узнает позже, – воскликнул Белая Лошадь. – Пусть он расскажет о своей разведке.
– Ну что ж, – сказал я, – слушайте. Маленькая Пума, Черный Мокасин и я видели белых следопытов. Они ищут наш лагерь и, может быть, уже завтра увидят его, чтобы вернуться на восток и послать сюда Длинных Ножей.
– Сколько их? – послышалось из толпы.
– Пятьдесят.
– Тут шесть сотен воинов, – сказал Тонкахаска. – Следопыты никогда не вернутся на восток. Их тела достанутся грифам прерий.
– Следопытов не испугать числом. У них новейшие ружья и полно боеприпасов.
Этот довод охладил пыл Высокого Бизона, да и не его одного. Толпа шайенов приутихла, помня о том, что патронов в лагере почти не было.
– Надо послать за оглала Убийцы Пауни, – выкрикнул кто-то из воинов. – С ними мы будем сильнее.
– Ниго Хайез уже предупредил оглала, – сказал я. – Они собираются встать лагерем рядом с шайенами. Но даже с ними нельзя недооценивать отряд белых следопытов.
Высокий Бизон кивнул мне, переговорил с другими вождями и громко прокричал:
– Пусть воины готовятся к битве! Пусть они возьмут лучших лошадей из табуна, наложат боевую раскраску и проверят оружие!
Толпа вняла его словам и начала рассеиваться. Я снова спросил у Тонкахаски про Римского Носа, но тот не услышал моего вопроса, занятый беседой с вождями.
– Пойдем, Джо, – взяла меня за руку Лаура. – Я расскажу тебе о Вокуини.
Я обнял ее, и мы зашагали к нашему уютному жилищу. Отведав вкусного кушанья – горячего супа из бизоньих ребер и запеченного в углях языка – я удобно расположился на своей мягкой лежанке, приготовившись выслушать жену.
– Вокуини нет в лагере потому, что он постится в соседних холмах, – сказала она.
– Что-то случилось?
– Случилось. Чтобы Вокуини был неуязвимым перед свинцовыми пулями, шаманы обязали его принимать пищу только деревянными предметами…
– Слышал про это. Ну и?..
– Он соблюдал запрет, пока не побывал в типи Убийцы Пауни. Он съел пищу, к которой прикасались железные ножи и вилки. Он считает, что его магия пострадала.
Я хотел сказать что-то про индейскую веру, но промолчал, вспомнив о том, что Римскому Носу в схватках всегда везло. Хоть он первым и бросался на врага, ни он сам, ни его лошадь никогда не были даже ранены.
– Что ж, пусть постится, – сказал я. – Я поговорю с ним позже. – Я взглянул на Лауру и серьезным тоном проговорил: – Неприятная новость, дорогая. Блэкберн едет сюда вместе со следопытами.
У Лауры перехватило дыхание. В ее глубоких глазах появилось испуганное выражение. В них отражалась жуткая боязнь того, кого она ненавидела всей своей душой.
– Зачем он?.. Что ему нужно?..
– Моя жизнь. Я слышал его, как сейчас слышу тебя.
– Ты слышал его?! – вскрикнула Лаура. – Так почему же не прикончил?.. О Боже, избавь нас от этого изверга!
Я объяснил Лауре, почему не воспользовался возможностью пристрелить подлеца, обмолвился о его дальнобойном «шарпсе», пуля из которого должна прошибить мою голову.
– Джо, береги себя! – взмолилась она. – Заклинаю тебя! Я не перенесу твоей гибели!
– Успокойся, родная, – взяв Лауру за плечи, я нежно поцеловал ее. – Все будет хорошо.
Навестив больного Чарли Бента, который лежал в жилище Гнедого Коня, его давнишнего шайенского друга, я прыгнул на Маркиза и поехал на поиски Римского Носа. На вершине одного из дальних от селения холмов я и обнаружил его. Он сидел, откинувшись спиной на ствол могучей сосны. Подъехав ближе, я услышал его тихий мерный голос: он бормотал индейские заклинания. Я спешился и сел рядом с ним. Он, казалось, не замечал ничего вокруг. Черты его скуластого лица от поста заметно заострились, стали резче.
– Может ли Ниго Хайез нарушить покой Вокуини? – спросил я, всматриваясь в его точеный профиль.
Молитва оборвалась, и Римский Нос повернул голову.
– Говори, Ниго. Вокуини слушает.
– Магия Римского Носа пострадала в опасное для шайенов время, – сказал я. – Белые следопыты завтра будут здесь. Если мы не уничтожим их, они вернутся в форт и пошлют сюда Длинных Ножей.
– Пусть Тонкахаска ведет шайенов в бой.
– Вокуини. я видел этих следопытов и слышал их речи. Их нельзя будет уничтожить без тебя и твоего четкого командования. Шайены станут грозной силой только тогда, когда их возглавит самый отважный и уважаемый военный вождь.
– Духи еще не подали мне знака, Ниго. Я должен молиться… Знают ли оглала о белых следопытах?
– Я побывал в их лагере…
– Пусть Тонкахаска, Белая Лошадь и Убийца Пауни начинают битву. Вокуини примет участие в ней, когда его магия обретет силу. Я сказал.
Мне ничего не оставалось, как покинуть его и возвратиться в лагерь.
Глава 22
Ближе к вечеру возле нашей стоянки выросло селение оглала Убийцы Пауни. Лакота приехали со свежими новостями. По данным их разведчиков следопыты разбили последний бивак на берегу пересохшего Арикари-Крик. Это значило, что с наступлением утра они продвинутся вперед и обнаружат наши лагеря. Поэтому поводу при свете вечерних костров состоялся совет объединенных шайенов, арапахов и оглала.