остойное служение в 5 – м кавалерийском боевом эскадроне «Б» первого сержанта Дэвида Дэйлмора. На этого человека можно было положиться в минуту опасности, найти у него помощь и утешение в горькую минуту, и люди знали об этом прекрасно.
– Где же этот проклятый Френчмен Крик? – раздраженно спросил лейтенант Трауд, вытирая шейным платком струившийся по лицу пот.
– Тобакко Брэйди уже должен вернуться, сэр, – сказал Дэйлмор, упомянув имя следопыта, выехавшего на разведку.
Раскаленный диск солнца клонился к закату. Напоенный жарой воздух был неподвижен.
– А вот, кажется, и он, – сержант приподнялся в стременах и посмотрел вперед.
За чередой пологих холмов показалось едва заметное облачко пыли. Оно становилось все ближе, и вскоре уже можно было различить медленно скакавшего всадника. Пока он приближался, лейтенант завел разговор с сержантом о следопыте.
– Кларк говорил мне, что Тобакко жил среди краснокожих.
– Да, у кроу.
– Давно?
– Лет двадцать назад, когда был горцем и ловил бобров в Скалистых горах.
– Значит, знаком с Джимом Бриджером?
– Хм, он был ему другом и компаньоном. Братья Сабблеты, Фитцпатрик, Уокер, Фитцджеральд и другие съели с ним не один пуд соли.
За два года, проведенных в прериях, Дэйлмор слышал много рассказов о первых поселенцах и пионерах, осваивавших эти дикие земли. Отважные были люди, не боявшиеся ни бога, ни дьявола. Лейтенант Трауд, недавний выпускник Вест-Пойнта, только еще познавал историю заселения Дикого Запада, прочитав в дешевых десятицентовых книжках лишь о самом известном из горцев – Джиме Бриджере.
– Неужели у него нет никакого сочувствия к индейцам, сержант? – спросил он с интересом. – Ведь Брэйди, наверное, вспоминает о том, что делил с ними и пищу и кров.
– Он жил с племенем кроу, сэр, – пояснил Дэйлмор. – А эти краснокожие всегда дружили с горцами, да и вообще с белыми. Может быть, он и не стал бы выслеживать лагеря кроу, если бы они враждовали сейчас с нами, но с тетонами у горцев свои, давнишние счеты.
Наконец, следопыт подъехал к лейтенанту и сержанту и, развернув гнедого жеребца, пустил его шагом рядом с их лошадьми.
Это был крепкий еще старик лет шестидесяти – шестидесяти пяти с поседевшей головой, зеленоватыми глазами и висячими усами цвета речного песка. Его одежду составляли куртка и штаны из оленьей кожи, на ногах красовались летние индейские мокасины со сложным бисерным рисунком, а на голову была нахлобучена видавшая виды широкополая шляпа.
Весь перед когда-то добротной куртки был безнадежно заляпан пятнами от сока жевательного табака. И свое прозвище он заработал из-за того, что его рот вечно перемалывал табачную жвачку.
– Ну что там, Брэйди? – нетерпеливо спросил Трауд.
Следопыт, прежде чем ответить, выпустил изо рта тонкую коричневую струю, попавшую на густой пучок полыни:
– Френчмен Крик в десяти милях отсюда.
Выражение лица Трауда смягчилось.
– Индейцы?
– Никакого мало-мальски свежего следа.
По солдатской колонне пронеслась весть о близости воды. Люди взбодрились, послышались разговоры, даже смех.
Ведомая старым следопытом колонна отклонилась к северо-востоку. Преодолевая подъем за подъемом и оставляя за собой густые облака взбитой копытами пыли, она понеслась вскачь.
Когда кавалеристы приблизились к Френчмен Крику, от стоявших на северном берегу высоких тополей уже легли длинные тени. Упомянутой реки как таковой не было. В пересохшем русле кое-где виднелись лишь небольшие лужицы стоячей воды. Но измученные дневной жарой люди были рады и этому.
Утолив жажду, наполнив пустые фляжки и искупавшись, солдаты пригнали лошадей и мулов на водопой.
Вечерело, и лейтенант, посоветовавшись с сержантами, велел располагаться на ночлег под кронами тополей. Освежившихся животных привязали к кольям на берегу в сотне ярдов от стоянки. Вскоре зажглись костры и был приготовлен горячий кофе. Солдаты расселись в кружки. Офицер, сержанты и следопыт, покончив с кофе и галетами, устроились рядом со стволом могучего тополя, в стороне от жара догорающего костра.
Дэйлмор достал из коробки сигару, откусил кончик и, поленившись сходить к костру, прикурил от спички. Так как Брэйди вечно жевал свой табак, а Трауд с Седжуиком не курили, он засунул коробку обратно в нагрудный карман, никому не предложив закурить.
– Сколько еще дней пути до форта, Брэйди? – спросил лейтенант, откинувшись на спину и заложив руки за голову.
– Два, может быть, три, – последовал неторопливый ответ. – В зависимости от того, куда мы пойдем дальше. Будет короче, если изберем прямую дорогу к Платту через равнинные ущелья.
– Э, не-е-т, – протянул Седжуик, состроив недовольную гримасу. – В этих дьявольских оврагах сам черт сломает ногу. Помнишь, Дэйви, как нас угораздило забрести туда в прошлом году?
Дэйлмор закивал головой, улыбнувшись другу. Они были друзьями с детства. Оба родились в штате Огайо в городке Дейтон, жили на одной улице, ходили в одну школу. В гражданскую войну воевали в разных полках, но остались в армии и вот уже два года служили вместе. Дэйлмор всегда любил этого хрупкого блондина с синими, как весенний лед, глазами.
В последнее время Седжуик тосковал по дому, говорил другу, что часто видит сны, в которых мать зовет его к себе. Перед отправлением в экспедицию он был у полковника и попросил себе отпуск. Тот дал согласие, сказав, что сразу по возвращении из прерий капрал Седжуик получит отпускные бумаги.
– Ладно, поедем окольным путем, – решил Трауд. – Не хватало, чтобы мы добирались до форта на искалеченных лошадях.
Лейтенант тяжело вздохнул и замолчал. На душе у него было скверно. Он уже дважды возглавлял карательные экспедиции, и оба раза ему не везло. Убийца Пауни под носом у армии совершал свои подвиги и безнаказанно исчезал в прерии.
Несколько дней назад Брэйди нашел след ускользающего врага, но индейцы, заметив погоню, разбились на множество частей и скрылись.
– Этот военный вождь южных оглала – хитрая и опасная бестия, – произнес следопыт, когда лейтенант попросил его рассказать об Убийце Пауни. – Он и его воины за три года войны натворили много бед. Он – единственный из тетонов, кто находится в самых приятельских отношениях с вождями южных шайенов. Римский Нос, Высокий Бизон, Белая Лошадь – все они считаются его боевыми друзьями. Есть еще один шайен – Индюшиная Нога, так тот чуть ли ему не брат. Я подозреваю, что недавно мы гнались не только за Убийцей Пауни. Уж слишком много воинов было в той группе. Наверняка Индюшиная Нога снова разъезжает со своим приятелем.
– Ведь южные шайены должны были уйти в резервацию, за Арканзас, – вспомнил Трауд. – Черный Котел, их верховный вождь, уже давно там.
– Должны были, да не ушли, – осклабился Брэйди, обнажив в свете костра ряд потемневших редких зубов.
– За Черным Котлом пошли старики и те, кто не хотел сражаться за родную землю.
Вынув изо рта сигару, Дэйлмор заметил:
– У оставшихся с Римским Носом есть прекрасный пример для подражания – тот же самый Убийца Пауни, снующий по южным прериям, как не знающий усталости волк, грозные Красное Облако с Бешеным Конем, которые успешно дерутся на севере.
– Дэйви, ты забыл об их родственниках – северных шайенах, – вставил Седжуик.
– Конечно, – согласился Дэйлмор, – эти Маленькие Волки и Тупые Ножи – такие же наглые ребята, как и тетонские вожаки.
Он затянулся несколько раз и добавил:
– Кстати, Тобакко, ты не так давно был в форте Ларами.
Кивнув головой, старик выпустил струю коричневого сока, угодившую прямо на растущую вблизи ромашку.
– Как там дела на севере? – спросил сержант.
– Армия построила дорогу через страну тетонов – Боузменский тракт, – прочистив горло, сказал Брэйди.
– Что-о? – удивился Дэйлмор. – Так ведь эта дорога, должно быть, прошла через самые заповедные земли сиу, если не ошибаюсь.
– Не ошибаешься, Дэйв, – заверил старик. – Она протянулась от форта Ларами через Паудер Ривер и Биг Хорнс до золотодобывающих поселков в Монтане.
– Ну и как же реагировали вожди тетонов?
– Некоторые второстепенные личности подписались под договором о прокладке военной дороги, но Красное Облако и Бешеный Конь мечут громы и молнии и грозят открыть большую войну. Им есть отчего злиться. В ста семидесяти милях от Ларами построен форт Рено, на берегу реки Паудер, в пятидесяти милях от него в горах Биг Хорнс на притоке Лодж Пол Крика поднялся форт Фил Кирни. Еще дальше к северу возведено последнее укрепление – форт К. Ф. Смит.
– Быть большой войне, – покачав головой, предсказал Дэйлмор.
– И я так думаю, Дэйв, – согласился следопыт.
За разговорами незаметно наступили вечерние сумерки, в потемневшем небе зажглись миллионы звезд.
– Сегодня, мне кажется, можно уже обойтись без усиленной стражи, – сладко зевая, вспух размышлял Трауд.
– Индейцев мы не видели и, наверное, больше не увидим… Как думаешь, Тобакко?
– Кто знает, лейтенант, кто знает, – очередная темная струя покинула рот следопыта. – Не берусь предсказывать. Хоть я и знаком с обычаями краснокожих, жил с ними некоторое время, но всегда поражался тому, как они умеют появиться там, где их меньше всего ждут.
– Это что, комплимент краснокожим канальям? – улыбнулся Седжуик.
– Нет, сынок, – вздохнул старик. – Это истинная правда. Никогда не знаешь, то ли ты их преследуешь и являешься хозяином положения, то ли они… Мне думается, лейтенант, пора выставлять усиленную, как всегда, стражу и тушить помаленьку костры.
– Трэйси! Макдугал! Честер! – зычным голосом Трауд выкрикнул имена опытных кавалеристов. – Затушить костры!
– Есть, сэр, – отозвались солдаты в один голос.
Проследив, как слаженно и быстро они выполнили его команду, Трауд бросил официальным тоном:
– Капрал Седжуик!
– Да, сэр? – тот резво приподнялся на ноги.
– Определи первую, вторую и третью смены часовых. Стеречь лошадей отряди Честера с его первым взводом.