Но графиня не обращала на них никакого внимания, продолжая стенать. Рю хотел было помочь им, но он вдруг подумал, что его участие может быть не так понято служанками и породить ненужные слухи. Все-таки ему было категорически не положено прикасаться к знатным особам за пределами тренировочного зала.
Но вся эта ситуация очень обеспокоила Рю. Он никак не мог взять в толк, как она могла узнать голос Тииля, ведь она никак не могла его видеть, Рю настаивал на том, чтобы в пределах дворца дух держался соколиного обличья.
– Где же ты?! – вновь простонала Элизабет и упала лицом в пол, рыдая. Ее плечи сотрясались как будто от судорог, и она казалась такой хрупкой. Рю невольно стало жалко девушку, пусть он и не мог понять ее чувств, она явно страдала, и юноша с удивлением понял, что ему тяжело это наблюдать.
Служанкам наконец удалось поднять переставшую сопротивляться Элизабет. Она стояла с явным трудом, как будто ноги не держали ее, и служанкам пришлось разве что не нести ее на себе, но все же все три женщины покинули комнату Рю, оставив его в замешательстве смотреть на распахнутую дверь.
«Она ушла?» – вдруг раздался в его голове голос Тииля.
«Да. Что это было, черт побери?!» – наглый дух явно что-то знал.
«Как бы это так тебе объяснить…»
«Как есть!»
«Кажется, я случайно соблазнил графскую дочь…»
– Что?!
«Тихо, тихо, не кричи, вдруг она вернется, – эта перспектива Тиилю очевидно совершенно не нравилась. – Дело в том, что девушка обладает большой духовной силой и ей удавалось затащить меня в свои сны. И там… В общем, как-то так вышло, что теперь она считает, что я ее суженый».
«Как-то так вышло?» – Рю разрывался между недоумением и злостью.
«Понимаешь, ей было очень одиноко…»
«И ты решил, что соблазнить ее – это хорошее решение проблемы!?» – злость победила.
«Я не специально! Я не всегда понимаю чувства людей».
«Ты соблазнил дочь графа, и у нее только что случился истерический припадок у меня в спальне, что тут понимать?!»
«Ты думаешь, мне это нравится? Когда я осознал, что она себе напридумывала, я стал избегать ее снов! Ты думаешь, почему я все время сижу тут с тобой в птичьем облике!»
«Ты видел, в каком она состоянии?!»
«Смутно. Но, поверь, меня это совершенно не радует. Я все-таки знаю ее получше, чем ты».
«Получше? Это ж сколько раз ты наведывался в ее сны?»
«Пару десятков. Может быть, больше. Я не считал…»
Рю с трудом сдержал крик отчаяния.
«Я уверен, она скоро обо мне забудет, – продолжил Тииль, – у людей короткая память».
Перед внутренним взором Рю предстал образ рыдающей и стенающей графини. Что-то подсказывало ему, что Тииль заблуждается, и такие чувства не проходят за пару дней.
Вдруг в голову ему пришла мысль, от которой по спине побежали мурашки. А что, если Элизабет или ее служанки сообщат о случившемся графу? Не подумает ли он, что Рю как-то замешан в помешательстве его дочери? А если подумает, не выставит ли он Рю вон? Или, того хуже, запрет в темнице.
«Не думаю, что до этого дойдет, – среагировал на его опасения Тииль, – все-таки графине до тебя нет никакого дела».
В ответ Рю смог лишь нервно усмехнуться.
Но ни служанки, ни сама Элизабет не рассказали графу о случившемся. Вместо этого по дворцу пошли слухи. Слухи о том, что иноземный учитель виконта соблазнил молодую графиню. Рю узнал об этом от Патриса, который однажды озабоченно шепнул ему на ухо за обедом:
– Мистер Омано, по дворцу ходят о вас такие ужасные слухи! Но я заверяю вас, лично я не верю ни единому слову.
– Слухи? – удивился юноша, до которого редко доходили какие-то пересуды просто потому, что он не общался ни с кем во дворце.
– Говорят, леди Элизабет страдает от любовной горячки, и это все ваша вина. Глупости, которые болтают впечатлительные горничные, не более.
– Действительно…
Рю все это совсем не нравилось. И, как вскоре оказалось, не зря. Спустя несколько дней граф неожиданно вызвал его к себе. Юноша сразу заподозрил неладное, ведь обычно граф обсуждал с ним вопросы обучения Мэттью, когда посещал их занятия. Последний раз в рабочем кабинете графа Рю был в свой первый день во дворце. Проходя по роскошным коридорам, юноша ощущал все нарастающую тревогу. Он старался получше разглядеть все узоры на инкрустированных столиках и картины в резных рамах на случай, если ему больше не доведется их видеть. Почему-то Рю не сомневался, что граф обвинит его в совращении своей дочери и бросит гнить в темницу до конца жизни.
Но когда он вошел в кабинет, граф совсем не выглядел разгневанным или разочарованным. Рю показалось даже, что Николас чем-то расстроен.
– О, Рю, спасибо, что так быстро пришел. Садись.
Рю повиновался, совершенно не понимая, чего ожидать.
– Боюсь, я позвал тебя сюда по довольно неприятному поводу…
Сердце юноши будто бы упало в пятки. Он почти мог ощутить затхлый запах тюрьмы…
– Полагаю, ты в курсе слухов, которые ходят по дворцу? О тебе и Элизабет.
Рю нервно сглотнул.
– Да, милорд.
– Не представляю, откуда слуги берут такие глупости. Я спросил у Элизабет, и она отрицает, что вообще разговаривала с тобой за пределами нашей обеденной залы.
– Так и есть, милорд. Я никогда не общался с леди Элизабет один на один.
– Я не сомневаюсь. – Граф натянуто улыбнулся. – Но, к сожалению, то, что думаю я, совершенно неважно.
– Я вас не понимаю, милорд.
– Помнишь я как-то упоминал, что к Элизабет будет свататься принц Эрик?
Рю кивнул, хотя на самом деле ничего такого не помнил.
– Так вот, до их высочества и их величества эти слухи тоже дошли.
Внутри Рю все похолодело.
– И они считают эти слухи недопустимыми, – продолжил граф, – и дали мне понять, что, если ты останешься в моем дворце, они будут вынуждены пересмотреть решение о сватовстве.
Рю не знал, что сказать. Он все еще не мог понять, хочет ли граф бросить его в темницу, или же просто выселить за пределы дворца.
– Боюсь, мне придется отказаться от твоих услуг. Надеюсь, ты понимаешь, что это не твоя вина.
Рю снова кивнул.
– Само собой, я выплачу тебе все положенное жалованье. И ты можешь оставить себе любые вещи, которые получил от меня.
– Хорошо, милорд. – Рю оставался сдержан, хотя внутри бушевали самые разные эмоции.
– Я рад, что ты понимаешь. После обеда сможешь попрощаться с Мэттью, он будет ждать тебя в тренировочном зале.
– Да, милорд. Мне покинуть дворец до заката?
– Да, так будет лучше.
Рю медленно поднялся со своего места:
– Я могу идти?
Граф кивнул, и Рю быстрым шагом вышел из его кабинета. По пути к себе он едва не срывался на бег. Ему хотелось как можно скорее скрыться от людских глаз. Он вновь оказался изгнанником, и на этот раз не по своей воле.
Солнце завершало свой путь по небосводу, освещая все вокруг яркими рыжими лучами. В закатном свете дворец Форле выглядел особенно прекрасно: солнце играло в огромных окнах бального зала, дробясь в хрустале огромных люстр, которые отбрасывали блики даже на улицу, подсвечивало золотым фреску с Дэмиеном Освободителем и сверкало на начищенных крышах. Во дворе никого не было, все жители прятались внутри от пронизывающего зимнего ветра, и все окружающее казалось не более чем картиной, подобной тем, что во множестве висели в коридорах. Рю снова покидал место, где жил. И, в отличие от прошлого раза, его это совсем не радовало. После короткого и прекрасного периода спокойствия и признания он вновь стал изгоем.
Он спустился в город и остановился на ближайшем к замку постоялом дворе. Скорее всего, такое размещение было ему не по карману, но Рю был не в состоянии искать что-то другое.
Стоило ему добраться до снятой комнаты и упасть на кровать, подняв тучу пыли, как перед ним в своем человеческом обличье возник Тииль. Он сладко потянулся и покрутил головой в разные стороны, как будто его тело затекло после долгого бездействия.
– Ну как, ты доволен? – Дух выглядел на удивление жизнерадостно.
– Что? – Рю был настолько раздавлен случившимся, что даже не понял, что Тииль имеет в виду.
– Ты все переживал, что служба у графа не дает тебе вершить великие дела, но никак не мог решиться уйти от него, а тут все так удачно само разрешилось.
Рю не мог поверить своим ушам.
– Ты это серьезно?
Тииль повернулся к нему лицом и, как обычно по-птичьи, наклонил голову, выражая удивление.
– Я что-то не так сказал?
– Ты… Ты! Твоими стараниями меня выгнали из дворца графа! Мне там нравилось!
– В смысле, ты же все время ныл, что тратишь свою жизнь на няньчинье графского сына!
– Это не означает, что я хотел, чтобы меня выгнали оттуда как вшивую собаку!
– А мне показалось, что граф обошелся с тобой очень прилично.
– Прилично?! Он выставил меня за дверь, хотя сам признал, что уверен, что эти грязные слухи беспочвенны.
Рю вдруг почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы от несправедливости ситуации, в которой он оказался, и, чтобы не показать Тиилю слабость, он сосредоточился на той ярости, которую вызывала у него уже одна наглая рожа духа.
– Ты как будто вчера родился, Рю, это же политика!
– Нет, никакая это не политика. Это все ты и твои выходки.
– Я не спорю, что в случившимся есть и моя вина, но я не мог предвидеть, что все так выйдет.
– Для мудрого духа, прожившего тысячи лет, ты вообще мало что предвидишь. А знаешь почему? Потому что тебе плевать. Плевать, к чему приведут твои поступки!
Дух ничего не ответил. По его лицу сложно было сказать, что он чувствует в этот момент, но Рю и не было до этого никакого дела.
– Ты создаешь мне одни проблемы. Уходи! Оставь меня в покое!
– Рю, успокойся, – голос духа звучал озабоченно, – ты не контролируешь себя.
– И не хочу. Сгинь! Не хочу тебя больше видеть никогда!
Рю вдруг почувствовал силу, вырвавшуюся из его рта вместе с этими словами. Эта сила ударила Тииля, отбросив его к стене, отчего на лице духа отразился ужас. Он вдруг начал таять, рассыпаясь на маленькие сверкающие песчинки, совсем не так, как делал это обычно.