Ему было страшно, жутко и больно одновременно. Тело била дрожь, а желудок продолжало сводить спазмами. Но он не мог оторвать глаз от лежащего перед ним мертвеца, смотрящего на него огромными серыми остекленевшими глазами с немым упреком.
Рю вдруг болезненно захотелось, чтобы кто-то был рядом. Кто-то разделил с ним этот ужас, успокоил, обнял. Он вспомнил, как мать в далеком детстве утешала его всегда, когда случалось что-то плохое. Но ее давно не было в живых. Рю почувствовал себя таким одиноким и таким ничтожным. И сам до конца не понимая, что делает, крикнул в холодную ледяную пустоту вокруг:
– Тииль!
Сперва ничего не произошло, но постепенно воздух перед Рю начал формироваться в знакомую фигуру, окружающее пространство озарил нездешний белый свет, а довольный, слегка насмешливый голос произнес:
– Ты все-таки понял, что я был пра… – Дух осекся, заметив состояние Рю и лежащее рядом с ним мертвое тело.
– Тииль! Я… – Появление духа, родной души, принесло Рю небольшое облегчение. – Я убил его.
И, сказав это, юноша разрыдался. Он плакал и не мог успокоиться, как в глубоком детстве, когда слезы еще не считались недопустимыми для молодого наследника Омано.
– Я убил его! Я не хотел, но он… он…
– Ох, Рю, – вздохнул дух, опустился на холодную заснеженную землю рядом со своим подопечным и обнял его за плечи. Он молчал, но Рю все равно стало немного легче от его присутствия. Тело духа, как ни странно, источало тепло даже на таком морозе, и юноша вдруг почувствовал себя в безопасности, как когда-то давно в объятьях матери.
Когда юноша немного успокоился и слезы перестали неконтролируемо катиться по щекам, Тииль подал голос:
– Ты защищался. Он сделал свой выбор сам.
Рю кивнул, шмыгнув носом, и бросил быстрый взгляд на тело. Мороз делал свое дело, и губы убитого приобрели неприятный голубоватый оттенок, а на шее проступили ярко-синие вены. Зрелище заставило Рю поежиться, и он резко отвернулся от трупа.
– Я не понимаю, – пробормотал он, – зачем они напали?
– Они? Я думал, ты столкнулся с обычным грабителем. – Тииль чуть отодвинулся от Рю, но спиной юноша все еще чувствовал, что дух остается рядом.
Сбиваясь и время от времени беря паузу, чтобы восстановить срывающийся голос, Рю рассказал духу о том, что произошло. Тииль слушал внимательно и не перебивал, но было видно, что он удивлен не меньше Рю. Когда юноша закончил свой рассказ, в очередной раз содрогнувшись от воспоминания о своем первом убийстве, Тииль неожиданно поднялся с земли и направился к телу.
– Нужно обыскать его, возможно, на нем есть какие-то опознавательные знаки.
Рю вздрогнул, когда Тииль довольно бесцеремонно повернул тело на спину и начал ощупывать одежду мертвеца. Юноше все еще тяжело было смотреть на труп, который еще недавно был живым человеком, таким же, как он сам. Но теперь в голове юноши промелькнула другая мысль: если бы не его навыки и везение, на месте нападавшего легко мог быть он сам. Эта мысль заставила Рю поежиться, и он понял, как сильно замерз, сидя на промерзшей земле. Он с трудом поднялся и на ватных ногах сделал несколько шагов в сторону своих клинков.
От попытки все еще трясущимися руками убрать длинный меч в поясные ножны его отвлек довольный возглас Тииля:
– Что это тут у нас?!
Рю обернулся на духа, в очередной раз вздрогнув при виде мертвеца. Тииль держал в руке цепочку, на конце которой болтался крупный круглый медальон, который дух с интересом разглядывал. Тииль поднялся, попутно свободной рукой закрыв покойнику глаза, и подошел к Рю, все еще держа перед глазами подвеску.
– Тебе это о чем-то говорит? – поинтересовался он, протягивая юноше руку с медальоном.
Рю, наконец совладав с мечом, взял медальон в руку. Он представлял из себя медный диск с выгравированным на нем рисунком. Распахнутые ворота, окруженные кольцом из незнакомых юноше рун. А на обратной стороне – строчка на языке, напоминающем древнеальбийский, смысл которой Рю тоже не мог понять. Он отпустил подвеску и покачал головой:
– Нет.
А затем наклонился к короткому мечу, но тут же одернул руку, когда пальцы коснулись еще не до конца замерзшей крови, покрывающей клинок от острия до рукояти.
– Дай-ка я, – заботливо предложил Тииль и, отдав юноше медальон, поднял с земли клинок.
Дух пару раз замахнулся им, стряхивая подмерзшую кровь, и Рю не смог не отметить, как уверенно и профессионально он держит клинок. После Тииль как ни в чем не бывало протер меч полой своего длинного одеяния, не жалея его. На снежно-белом материале оставались мерзкие ржаво-красные разводы, но духа это совершенно не волновало. Он тщательно отполировал лезвие, чтобы на нем не осталось ни следа крови, а закончив, набрал полную пригоршню снега и почистил им обмотку рукояти. Когда на клинке не осталось ни следа совершенного преступления, дух с мягкой улыбкой протянул меч Рю. Юноша с благодарностью принял клинок и убрал его в набедренные ножны. Тяжесть мечей немного успокаивала его, давая ощущение безопасности.
Он снова бросил взгляд на убитого им человека. Лежа на спине с закрытыми глазами, он выглядел неожиданно умиротворенным, хотя цвет его лица и набухшие вены давали понять, что этот человек вовсе не спит.
– Нужно похоронить его, как положено в Церкви заветов… – пробормотал юноша.
– Не глупи, земля давно промерзла, а у тебя даже нет лопаты. Оставим его здесь, может, его заберет товарищ.
Рю рассеянно кивнул, не в силах принимать какие-то решения.
– Тебе лучше вернуться на постоялый двор. – Тииль легко обнял юношу за плечи и повел прочь из злополучной рощи.
Глава IX
Когда Рю вошел в общий зал таверны, сидящий там Ганс было замахал ему рукой, но, увидев выражение лица юноши, остановился и уставился в свою кружку пива. Тииль вынужден был развоплотиться, когда они приблизились к селу, но Рю все еще чувствовал его присутствие, и от этого становилось немного легче. Юноша быстрым шагом преодолел общие помещения, стараясь не привлекать излишнего внимания, и, войдя в свою комнату, рухнул лицом вниз на узкую жесткую кровать. Произошедшее полностью истощило его и эмоционально, и физически, и он не смог найти в себе сил даже на то, чтобы снять сапоги или ножны с клинками. Не прошло и пары минут, как Рю погрузился в тяжелый беспокойный сон.
Ему снова снился тот же кошмар. Тьма обволакивала со всех сторон, ее маленькие ручки касались голой кожи, заставляя холод разливаться по телу, а конечности – неметь. Вдруг сквозь нее проступило что-то бледно-белое, сперва маленькая точка, но она все росла и росла, пока не превратилась в лицо. Лицо мертвеца, огромными серыми глазами глядящее ему прямо в душу.
Мертвые синие губы открылись и прошептали до боли знакомым голосом:
– Рю…
Юноша попытался закрыть глаза, отвернуться, но ничего не вышло. Что бы он ни делал, остекленевшие глаза смотрели прямо на него, а мертвый рот продолжал как заведенный повторять его имя:
– Рю. Рю. Рю.
– Рю! – Тьму вдруг пронзил ослепительно-яркий белый свет, и она нехотя отступила, забирая с собой и лицо убитого. – Рю, проснись!
В последнее мгновение перед пробуждением юноше показалось, что голос кошмара прорычал:
– Ты!
Рю с трудом разлепил тяжелые веки. Тело затекло, а конечности онемели. Рукоять короткого меча больно впилась в бедро. Юноша застонал. Храпящий на соседней кровати Ганс зашевелился во сне, пробормотав что-то нечленораздельное. Рю решил вести себя потише, чтобы не разбудить соседа, меньше всего ему сейчас хотелось выслушивать его болтовню.
«Ты в порядке?» – мысленный голос Тииля звучал обеспокоенно.
«Да, все хорошо. Это не в первый раз».
«Тебе часто снится этот кошмар?»
«Почти каждый день. Но раньше в нем не было… его».
«Не нравится мне это».
«Это же просто сон».
«Наверное, ты прав…» – Рю показалось, что дух что-то недоговаривает, но он был не в состоянии развивать эту тему. Ему хотелось побыстрее забыть этот жуткий сон и все произошедшее сегодня.
Сделав над собой усилие, Рю поднялся с кровати. Онемевшие конечности плохо слушались, а мышцы ломило как после целого дня изнуряющих тренировок. Стараясь не шуметь, юноша снял сапоги и плащ, а ножны с мечами положил под кровать.
Двигаясь на ощупь, он добрался до стоящего в углу комнаты умывального таза и, стараясь не производить лишнего шума, обдал ледяной водой лицо. В нос ударил железистый запах крови. Рю вздрогнул, осознавая, что все это время ходил с кровавыми следами на лице, и еще тщательнее протер лицо. Закончив, он вернулся обратно в кровать и уставился в темный деревянный потолок, нависающий совсем низко. Он сомневался, что сможет еще раз заснуть этой ночью.
«Тииль?» – позвал юноша мысленно.
«Да?»
«Я хотел извиниться».
«За что?»
«За то, что изгнал тебя. Я перегнул палку».
«Пожалуй, что так. Но я сам виноват, все неправильно понял».
«Ты знаешь, я много думал об этом… Ты, как всегда, был прав».
«Ой ли?»
«Я сам не знаю, чего хочу, и в итоге мечусь как загнанный в ловушку зверь».
Тииль молчал, давая Рю закончить мысль.
«На службе у графа мне постоянно казалось, что я делаю что-то не то, но я не знал, что еще я могу делать. И сейчас не знаю. Просто еду куда глаза глядят».
«Тебе просто нужно время».
«Ты думаешь?»
«Уверен. Ты же не первый мой подопечный».
«Спасибо, Тииль».
«За что?»
«За все».
Утро встретило хорошими новостями: ремонт дилижанса был завершен, и возница сообщил, что через несколько часов они отправятся в путь. В другой ситуации Рю это обрадовало бы, но сейчас он понял, что не чувствует ничего. Его душа как будто тоже онемела за эту ночь. Все казалось пустым, бессмысленным и серым, и низкие темно-серые тучи, предвещающие скорый снегопад, только ухудшали его состояние.
Рю сел за один из столов и угрюмо уставился на грязную покоцанную столешницу. Перед глазами у него то и дело всплывал взгляд напавшего на него человека за секунду до того, как тот сделал свой последний вздох.