– Это не пятно, – возразил я. – На каждой странице алеф-нуль строчек.
Они тупо смотрели на меня.
– На каждой странице бесконечное множество строчек, а страниц еще больше.
Лицо сержанта помрачнело. Слишком поздно я вспомнил предупреждение Элли, что понятие «бесконечность» не было привычным для жителей Тракки. Борцовским приемом Карл выкрутил мне руку за спину. В ребра мне ткнулся его пистолет.
– Думаю, вам попался горяченький, – сказал сержант. – Отведи его наверх, если что – застрели.
Меня так и подмывало стукнуть Карла и покончить с этим. Если меня убьют здесь, я просто появлюсь заново где-нибудь на Свалке. Умом я это понимал, но эмоционально не был готов получить пулю в живот. Умирать будет больно, очень больно. Если мне не повезет, это может протянуться несколько дней. А если я приземлюсь на один из языков пламени, то окажусь в Аду. Я решил, что мне любопытно послушать, что скажет Боб Титер.
Как оказалось, Боб Титер ушел домой и сегодня больше не появится. На ночь меня заперли в камере. Я попробовал медитировать, чтобы снова превратиться в белый свет, но из этого ничего не вышло. После того как я видел спящего Кантора, мне совсем не хотелось засыпать, но я все-таки уснул, даже не заметив этого.
Мой сон был поначалу калейдоскопической мешаниной красок, но в какой-то момент я включил сознание.
Впервые я почувствовал себя шаром красного света. Когда я попробовал воспользоваться старым трюком и посмотреть себе на руки, шар послушно выдвинул из себя пару рук. Я позволил рукам втянуться обратно и стал осматриваться.
Вокруг разворачивался только что снившийся мне сон, будто я работаю на консервном заводе, перерабатывающем тунца. Серебряная чешуя, потоки соленой воды. Я вышел из цеха и напугал своим появлением такого же рабочего, увлеченного гомосексуальной связью с автоматом для газированной воды.
Судорожным рывком я вошел в пространство другого сна. На меня орут какие-то люди. Судорога. Я за рулем, еду во Флориду. Тогда я вошел в ускорение, просматривая всю Страну Снов. Я не знал, что я ищу, пока не нашел.
Это был пьяный, лежащий на согретом солнцем тротуаре. Все лицо перемазано слюной. Его бумажник валялся рядом, вывернутый наизнанку. У него был знакомый мне вид. Рядом с ним уже находился еще один сновидец. Как обычно, это был мерцающий красный свет, но приобретший форму женского тела, показавшегося мне знакомым. Эйприл.
Она наклоняется над пьяным и пытается разбудить его. Он – точь-в-точь я. Значит, Эйприл снился сон, что я пьян и избит и что она пытается помочь мне.
Пьяный поднимается и глядит на Эйприл мутными, полными ненависти глазами. С его лопнувших губ слетают ругательства, и он отталкивает Эйприл прочь. Он падает и ударяется головой о тротуар. Голова подпрыгивает мячиком. Она пятится от него, рыдая. Тогда я подошел к ней и дотронулся. «Эйприл, детка, это я». Это не было частью ее сна, и она меня проигнорировала. Я попробовал оттащить ее оттуда, но она оттолкнула меня и склонилась над этим растянувшимся на тротуаре разгильдяем. Неужели она вправду думает, что я могу пасть так низко? Господи Боже, он напустил в штаны!
Если бы я только мог передать ей весточку, сообщить ей, что я в порядке! Вдруг я понял, как это сделать. Я снова отправился просматривать Страну Снов в поисках подходящего сна. У меня было совсем немного времени, поэтому пришлось довольствоваться грубым приближением к тому, что я хотел. Я запомнил, где это находится, и метнулся обратно в сон к Эйприл.
Похоже, что парень на тротуаре уже успел умереть.
Собака тычется в него носом и пробует откусить от щеки.
Никто не умел видеть таких кошмаров, как Эйприл. Она горестно рыдает, пока пес обедает.
Наконец ее кошмар кончился, и она поплыла куда-то.
Пора было действовать. Я прижался к ней и стал подталкивать в нужном мне направлении. Она не сопротивлялась, и скоро я доставил ее к тому сну, который я хотел, чтобы она увидела.
Это кабина самолета времен Первой мировой войны.
Самолет ведет парень, немного похожий на меня, его зубы сверкают в улыбке. Земля под ним сжалась в маленький шар. Из радио доносится треск.
– Белая молния, белая молния, вы меня слышите? – Голос энергичный, сочный.
Летчик говорит в микрофон:
– Я и вправду улетаю, но не от фальшивых наркотиков. Мне всего-то и нужно, что чистое лобовое стекло, чистый бензин и начищенные ботинки.
Это были строчки из спектакля «Театр Файерсайн» на пластинке, которую мы с Эйприл часто слушали вместе. Она должна была узнать ее. Каждый раз, когда она покидала этот сон, я мягко возвращал ее назад, чтобы она посмотрела его снова. Я хотел, чтобы она наверняка его запомнила. Заталкивая ее в этот сон снова и снова, я впал в некое подобие легкого транса. Потом я потерял контроль над собой, ракетой пронесся сквозь какие-то бесконечные рахитичные здания и проснулся. Я все еще был в своей камере.
Через некоторое время они принесли мне еды. Яичницу на бумажной тарелке. Они подсунули ее под прутья. Я поел впервые после того, как покинул Землю.
Чуть позже я услышал басовитый, властный голос. Пришли Карл и Вине и повели меня по коридору. Там был кабинет Боба Титера с бесшумно работающими кондиционерами в обоих окнах. Вся мебель была поцарапанной и шаткой. Одна ножка его письменного стола была прикручена проволокой.
На стене были еще плакаты про то, что «БОБ ТИТЕР ИЗБРАЛ ТЕБЯ». На некоторых были четырехцветные картинки для воскресной школы с Иисусом, пожимающим руку Бобу на фоне благосклонных лучей, испускаемых горящим глазом Божьим. Еще там были карта с воткнутыми в нее булавками и коробка, наполовину заполненная экземплярами книги «Закон Небесный» Боба Титера.
Титер оказался крупным седым мужчиной с внешностью бармена из Питтсбурга. У него была огромная голова.
Глаза размером с крутые яйца. Прирожденный лидер.
Вине коротко доложил, бросил мою книгу ему на стол и вернулся вниз. Я стоял перед столом, а за спиной у меня стоял Карл, приставив 38-й калибр к моему виску.
Боб Титер непонимающе посмотрел на книгу, а потом перевел свои большущие глаза на меня.
– Ты нашел это на Свалке? – Его глубокий голос звучал меланхолично.
– Я никогда не был на Свалке.
У Титера был шокированный вид. Карл взвел курок.
Снова я сказал не то, что надо.
– Ты от Нечистого.
Это не было вопросом. Пистолет втыкался мне в правый висок. Я не ответил, и Карл еще сильнее ткнул в меня стволом. Вдруг мне стало безразлично, убьют меня или нет. Я нырнул головой вправо вниз и вскинул назад левую руку, надеясь вслепую схватить оружие. Мне повезло, и я захватил пистолет мизинцем, мешая стрелять.
Продолжая поворачиваться, я резко присел. Пистолет оказался в моей руке.
Я быстро отступил назад, и Карл бросился на меня.
Я едва успел перехватить пистолет в правую руку. Он медвежьим объятием прижал мне руки к бокам.
Его тестообразное лицо смотрело на меня недовольно.
– Мы будем убивать тебя медленно, дьявол.
Я дернулся вперед и вцепился зубами ему в лицо.
Зубы вошли в его плоть. Часть щеки оторвалась.
Он взвизгнул и ослабил хватку как раз настолько, чтобы я сумел поднять левую руку и освободиться, оттолкнув его. Теперь я держал пистолет как следует, и когда он повторно кинулся на меня, я выстрелил ему между глаз.
Он, пошатнувшись, отступил, повернулся и упал. Его затылок напоминал тарелку со спагетти. Его тело съежилось, стало компактным. Через несколько секунд оно превратилось в комок зеленого света, выплывший в окно в направлении Свалки.
Титер нажимал на кнопку на своем столе. Я направил пистолет на него. На лестнице загремели шаги. С рычанием я подступил к нему.
– Боб, тебе жить осталось секунд десять.
– Давайте не будем торопиться! – воскликнул он своим глубоким голосом.
– Ладно. – Я зашел ему за спину и одной рукой обхватил его за горло. – Выведи меня отсюда живым.
Когда они пинком открыли дверь, я уже сидел на корточках позади Титера с нацеленным на него пистолетом. Я подсказал ему, что говорить. Божий Эскадрон послушался. Через десять минут мы с Титером были в «форде» Винса. Титер был заперт сзади, а я сел за руль.
У меня было два пистолета, а на сиденье рядом лежал автомат, не говоря уж о моей книге и подаренном мне на память экземпляре «Закона Небесного». Это оказалось не трудно. Теперь мне хотелось побелеть и выбраться из Тракки.
18. СВИНЯЧЬИ СОПЛИ
Божий Эскадрон пообещал не начинать охоту за мной в течение получаса. Я рассчитывал, что до этого успею загнать машину в кювет и уйти пешком. Я все еще не решил, пристрелить мне Боба Титера или нет.
– Приведите хоть один довод, почему мне не следует убивать вас.
– Они тут во мне нуждаются, – ответил замогильный голос. – До того, как я прибыл сюда, а это случилось Двадцать пять лет назад, здесь не было никакого города, никакой централизованной власти. Я дал им это, и не только. Я дал им нечто, во что они могут верить. – Его голос потеплел. – Феликс, я знаю, вам здесь страшно, вы никогда не думали.., никогда не думали, что рай – такой.
– Это не рай. Не может быть рая с полицией. И не называйте меня Феликсом.
Титер снисходительно хмыкнул.
– По возрасту я мог бы быть твоим отцом. Тебе действительно не повезло, что ты попал сюда таким молодым, и меня нисколько не удивляет, что в тебе кипят горькие, бунтарские чувства. И конечно, ты прав. Это не настоящий рай, это лишь полустанок, промежуточная остановка для передышки.
Мы въехали в более запущенный район Тракки. На тротуарах толклась уйма людей, в основном стариков.
Выглядели они бедно, и меня поразило, что они ничего не потребляли – не ели, не пили, не курили, даже не жевали резинку. Они просто топтались вокруг с бессмысленным видом, одетые в то, что сумели раздобыть на Свалке. Иногда кто-нибудь узнавал Титера на заднем сиденье и начинал неистово махать ему.
– Если это всего лишь полустанок, почему вы пробыли здесь двадцать пять лет?