Так что же привело Дзиро сюда? Тайная операция? Не похоже, что руководство в курсе. Мацусита явно действует на свой страх и риск, как и он, Пак Мин Джун.
— Голова в последнее время болит? — спросил доктор Бобич.
— Постоянно, — кивнула девушка. — Головокружение, тошнота, слабость, бессонница.
— А на первый взгляд все хорошо. — Доктор задумчиво покрутил в руке карандаш, которым делал отметки. — В глазах темнело? Быстро мельтешащие объекты периферийным зрением наблюдала? Часто снимаешь очки?
— Я их вообще никогда не снимаю. Дядя Гера, давайте, может…
Вера потянулась к стеклянному столику.
— Это от головной боли пилюльки?
— Витамины какие-то, представитель фармацевтической компании приходил, оставил. Хочешь, бери.
Девушка встряхнула пластиковый пузырек, доставая желтую горошину таблетки.
— Мм… кисленькие…
— Давай-ка, Верочка-краса, на тренажере тебя посмотрим, в черном кабинете. Что-то мне твое настроение не нравится…
Вера сжала в ладони пузырек, костяшки пальцев побелели. Девушка явно нервничала.
— Черный кабинет так черный кабинет…
Она поднялась со стула и двинулась к стене. Привычным жестом отодвинула стеклянную тележку с инструментами и надавила на выступ стены. Панель поехала в сторону, открывая застекленный дверной проем. Вера приложила ладонь к металлической пластине, прикрепленной там, где у нормальных дверей обычно располагалась ручка, толкнула, отодвигая стекло, и вошла внутрь.
— Располагайся, деточка, — чуть громче проговорил доктор. — Мы начнем, как только ты будешь готова.
Пак Мин Джун подошел к стеклу. Вера уверенно прошла в центр полутемной комнаты и села на стул, единственный предмет меблировки, который там находился. И отчего мелкая была уверена, что офтальмологические осмотры проходят именно так?
— Кажется, защита слабеет, — недовольно пробормотал доктор Бобич, приближаясь к Пак Мин Джуну и проводя ладонью по металлической пластине.
Стекло затемнилось, приобретая зеркальную непрозрачность. Теперь, чтобы рассмотреть скрючившуюся на стуле Веру, приходилось напрягать глаза.
— Со дня на день наша красавица начнет видеть то, что ей не предназначается. Если вы захотите предотвратить процесс, придется доплатить.
— Деньги — не проблема, — легко ответил Пак Мин Джун. — Лучше сказать, я заинтересован в ускорении процесса. Вы контролируете способности Веры?
— Я же объяснял…
— Господин Бобич, я не жалуюсь на память. Перефразирую вопрос. Насколько вы контролируете ее способности сейчас, в данный момент?
Толстяк пожал плечами.
— Уж поверьте, за прошедшие пятнадцать, ах нет, уже семнадцать лет, я единственный, кому это более-менее удавалось.
— А ее опекун?
— Петр? Бросьте. Ни способностей, ни связей. Он настолько зациклился на мысли вывести девочку из-под удара, что скорее задушил бы ее способности в зародыше.
— Это возможно?
Бобич хохотнул:
— Кто ж ему позволит? Слишком много заинтересованных сторон. Если бы проект не свернули, Лисицын вообще остался бы без девчонки. Иногда мне кажется, что именно Петр развалил отряд, чтобы развязать себе руки.
— Вы знаете, куда он исчез?
Доктор удивленно поднял кустистые брови.
— Я был уверен, что вы убрали старика, чтобы он не мешался под ногами.
— Дядя Гера, я готова, — раздался из соседней комнаты голос девушки. — Начинайте!
Бобич суетливо подбежал к письменному столу и достал из ящика какой-то предмет, более всего похожий на обычный пульт от телевизора.
— Можете присесть пока, господин Мацусита. Мы с вами все равно ничего не увидим.
Мясистые пальцы доктора принялись отщелкивать красные кнопки — одну за другой. Пак Мин Джун не двинулся с места, готовый в любой момент высадить дверь ударом ноги и броситься на помощь девушке.
— Это не опасно ни для вас, ни для нее — всего лишь крошечные ручные бесы.
С внутренней стороны стекла будто лопнул мешок с крупой — послышался звук рассыпающихся горошин, писклявое хихиканье, раздающееся почти на пределе слуха.
— Человеческий мозг — просто божье чудо, — возбужденно говорил Бобич, прижав лицо к стеклу. — Если внушить ему, что чего-то не существует, он будет это игнорировать. Чудо!
Пак Мин Джуну было видно неподвижный силуэт Веры, девушка сидела с прямой спиной.
— Всего десяток крошечных вертлявых созданий, и — вуаля! — наша Верочка-краса похожа на японскую обезьянку. Как она там называется? Синдазару?
— Сандзару, — ответил Пак Мин Джун. — Обезьян на самом деле три. Они символизируют буддийскую идею недеяния зла. Отрешенность от того, что неистинно. «Мидзару, кикадзару, ивадзару…» Я не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле.
— Вот-вот, — кивнул Бобич, — они самые…
Пак Мин Джун не отводил взгляда от Веры. Лица девушки ему видно не было, но расслабленная линия плеч и вся спокойная поза говорили о том, что все в порядке и его помощь не требуется.
Доктор вернулся к креслу, с удобством в нем устроился и жестом пригласил Пак Мин Джуна присесть напротив.
— Вы хотели еще о чем-нибудь узнать?
— От кого вы ее скрывали все эти годы?
— Верочку-красу? Да я сам, честно говоря, не очень этим интересовался. Я — профессионал. Есть задание, я его выполняю. Петр хотел защитить внучку, попросил помочь, а подробностями он со мной не делился. Я же — широкой души человек. Вот с вами, к примеру… Я же не стал допытываться, откуда вы эти гороскопы доставали.
Пак Мин Джун лучезарно улыбнулся:
— А кто-нибудь, кроме меня… Это же не будет нарушением профессиональной этики?
— Скажем так, вы победили в конкурсе с большим отрывом. — Бобич многозначительно потер подушечки пальцев.
В то же самое время в центре города, под матерчатым навесом уличного кафе сидела та самая цыганка, которая свела с Верой недолгое и не очень удачное уличное знакомство. Женщина куталась в плед, на столике перед ней лежал мобильный телефон, не подававший пока никаких признаков жизни.
— Давно ждете, Евгения Станиславовна?
Мужчина, ничем не примечательный, лет пятидесяти, в сером деловом костюме, грузно опустился на плетеный стул, придвинул к себе кожаную папочку меню.
— Всю жизнь, почитай, ждала тебя, Игоряша, — картинно всплеснула руками цыганка. — Такого раскрасавчика!
— Желаете погадать? — поддержал собеседник игру. — Но я про свое будущее и так знаю — дорога не очень дальняя в казенный дом, затем дежурство ночное, а там — дом, душ и сон.
Мужчина, которого панибратски назвали Игоряшей, подозвал официанта, заказал кофе и сложил ладони перед собой.
— Ошибаешься, касатик, — отбросила с плеч волосы женщина. — Ни казенного дома тебе сегодня не светит, ни душа со сном…
На столе ожил мобильный. Вагнеровский «Полет Валькирий» чуть было не заставил официанта уронить поднос. Но молодой человек мужественно подал кофе и удалился. Цыганка проводила его тяжелым взглядом и только тогда ответила на звонок:
— Да, дорогой. Да, немедленно. Адресок я тебе уже эсэмэской сбросила. Да, дорогой, там встретимся. Без команды не начинайте.
Женщина опустила мобильный в сумку и повернулась к собеседнику. Неожиданно выглянувшее из-за туч солнце ярко осветило ее — непрокрашенные светло-русые корни волос, поплывший макияж, глубокие носогубные складки, скошенный подбородок. Стало заметно, что цыганского в женщине очень и очень мало. А то, что есть, не более чем тщательно продуманный грим.
— Слушай меня внимательно, Игорь. Планы поменялись, операция пройдет уже сегодня.
— Что требуется от меня? — серьезно спросил мужчина, подобравшись.
— Ты займешься нашим восточным гостем — Дзиро Мацусита. Ребята сторожат его в отеле. Твоя задача — побеседовать, узнать, какого черта его занесло в наши края. И если выяснишь, что он как-то связан с нашим объектом…
Пауза была очень многозначительной. Игорь сжал кулаки.
— Избавиться от тела будет непросто — гражданин другого государства.
— А ты международный скандальчик организуй, — недобро прищурилась женщина. — Корейско-японский. Два горячих азиатских парня девушку не поделили. Помнишь Пака? Его сынок сейчас тоже здесь нам воду мутит. Так даже лучше получится. Никакой магии — чистая страсть и бытовуха. Я тебе информацию уже отправила, в дороге стороны нашего треугольника изучишь.
— А вы?
— А я с ребятами еще одного нашего общего друга навещу…
Женщина подхватила сумку, рукав вязаного поношенного кардигана закатался, и Игорь заметил, что рука его собеседницы обожжена по локоть.
— Я понял, — сказал мужчина, с трудом отводя взгляд.
Вера мелко дрожала, на висках и лбу поблескивали бисеринки пота. Пак Мин Джун осторожно подвел девушку к кожаному диванчику и помог сесть.
— Ты в порядке?
— Да, все просто здорово, — пробормотала Вера. — Мне еще полчасика отдохнуть придется, все хорошо…
Очки сползли почти на самый кончик носа, но девушка не спешила их поправлять. Доктор Бобич возился со своим пультом, щелкая кнопочками, которые одна за другой наливались ярким багряным светом.
— Ой-ой-ой, — бормотал врач, — чего-то не хватает. Как же так?
Он суетливо осмотрел пол, согнувшись, засеменил к стеклянной двери черного кабинета, осторожно заглянул внутрь, попятился, потом, пожав плечами, переступил порог.
— Уведи меня отсюда, — прошептала Вера.
— Нам, пожалуй, пора. — Пак Мин Джун подал девушке руку. — Позвольте откланяться.
— Да, да, — громыхнул Бобич стулом из кабинета. — Отдыхайте, молодые люди. Если что, сразу ко мне. Верочка, дома приляг, поспи пару часиков. Сегодня никакие кошмары тебя тревожить не будут.
Вера на ватных ногах шла к двери.
— Спасибо, да…
Парень осторожно поддержал ее под локоток.
— Ты уверена?
— Быстрее!
В лифте девушка прислонилась к стене и прикрыла глаза.
— Сейчас бы кофе…
Пак Мин Джун достал из рюкзачка ключи от машины.
— Я сварю.
Молодые люди медленно пересекали двор. У подъезда курили двое парней в спортивных костюмах, на скамейке сидела пожилая женщина, закутанная в такую огромную шаль, что наружу выглядывал лишь кончик крючковатого носа, чуть поодаль рабочие в оранжевых жилетах размечали асфальт краской из баллончиков — двор наполнился жизнью.