– Даже самый кровавый злодей редко признается в своей виновности. Хочешь в монастырь? Езжай! Откуда появился, туда и ступай.
Сильвестр, видимо, ожидавший сурового наказания, воспринял слова царя с явным облегчением.
– Я буду молиться за тебя, государь.
Иван усмехнулся.
– Ты о спасении собственной души беспокойся. Ступай с Богом!
Священник поклонился и вышел из палаты.
Иван перевел тяжелый взгляд на Адашева:
– Скажи, Алексей, не я ли верил тебе как самому себе? Кому я доверял важнейшие для страны дела? Кого возвышал и всячески поощрял?
– Все так, государь.
– Так? – Иван повысил голос. – Чего же ты, мой ближайший советник, пошел против меня?
– Я не понимаю тебя, государь.
– Напомню. Почему ты отошел в сторону и ни во что не вмешивался, когда некоторые бояре отказались принимать присягу покойному сыну Дмитрию, а я лежал на смертном одре без сил и способности защищаться?
– Ты не прав, государь, я…
– Молчи! Надежды на мое выздоровление не было. Вот вы с Сильвестром и решили побеспокоиться о себе, а не о младенце-наследнике. А вдруг на престол взойдет Владимир Старицкий? Вот вы и метались меж двух огней, беспокоились лишь о сохранении собственного положения. Только князь Владимир Воротынский да дьяк Иван Висковатый смогли переломить положение и привлечь к себе бояр. Вы же ни во что не вмешивались. Как расценить это, Алексей?
– Я был на твоей стороне.
– Да, ты всегда стоял на моей стороне. Особенно когда хлопотал о боярском чине для своего отца, который, если не забыл, в то время прямо высказывался в пользу Владимира Старицкого. Точно так же ты стоял на моей стороне, когда стал окольничим и получил вместе с другими тысячи четвертей лучшей земли. Или того не было, Алексей?
– Было, государь.
– Было! Тогда ответь на второй вопрос. Почему ты встал на сторону бояр, выступавших против войны с Ливонией, причем тогда, когда она уже началась? Молчишь? А я скажу. Ты пошел на поводу у московской знати, которая была недовольна отступлением от старых обычаев. Тебе, уже получившему все, что хотелось, как и этой знати, не нужны были беспокойства, связанные с войной. Ты прекрасно знал, что Крым не пойдет на Русь, но стоял вместе с другими на том, чтобы мы воевали с ним. Того же очень желали в Литве, Швеции, Польше и в Ливонском ордене. Пусть Русь завязнет в войне с татарами. И то, что вступление наших войск в Крым грозило обернуться большой бедой, ты тоже знал, но продолжал поддерживать московскую знать. Это как назвать? Что означают ваши с Сильвестром тайные встречи и весьма неплохие отношения с княгиней Ефросиньей Старицкой? Она ведь причастна к гибели моего сына Дмитрия. У меня есть тому доказательства, пусть и косвенные. Болезнь Анастасии тоже наверняка не случайна. Ты предал то, что мы начинали делать вместе, Алексей! И не унижай себя мольбами. Нет тебе оправданья.
– Меня ждет смерть?
– Тебя ждет служба. Какая? Узнаешь в свое время. Пока находись в Москве, но запомни, в Кремль тебе дорога отныне закрыта. Ступай!
Бывший окольничий, ближайший советник и друг царя поклонился, опустил голову и покинул палату.
Дальнейшие события показали, что царь твердо решил отстранить Алексея Адашева и Сильвестра от управления государством. Сильвестр отправился в Кирилло-Белозерский монастырь, где принял пострижение под именем Спиридона.
Адашев в декабре 1559 – январе 1560 года еще участвовал в переговорах с литовским посланником. В мае 1560 года в Ливонию была послана большая рать. Вместе с ней покинул Москву и Адашев. Иван Васильевич назначил его на довольно высокую должность третьего воеводы большого полка. Однако учитывая то, что ранее Адашев постоянно находился при царе и в войска не отправлялся, это назначение было знаком немилости.
30 августа 1560 года русские овладели крупной ливонской крепостью Феллин. Царь назначил там воеводой Алексея Адашева. Но после конфликта с костромским боярином Осипом Полевым Иван приказал Адашеву убыть в город Юрьев без назначения на какую-либо должность. В конце концов Алексей Федорович был полностью отстранен от государственного и военного управления.
Болезнь Анастасии прогрессировала. Тайная делегация, высланная в Германию, обратно не вернулась. Пропали и верные люди наместника города Юрьева.
Иван каждый день проводил много времени у постели супруги. Он видел, что, несмотря на все усилия лекарей, состояние Анастасии ухудшается. Но однажды у царя появилась надежда.
В начале июля 1560 года Малюта Скуратов, теперь почти постоянно находившийся при царе, доложил ему о том, что его хочет видеть лекарь Курт Рингер.
– Пусть зайдет, – приказал Иван.
Лекарь вошел. Его волнение сразу бросалось в глаза. Так уж повелось, что Иван общался с Рингером на его родном языке.
Курт поклонился и сказал:
– Государь! У меня хорошие новости для тебя.
– Что? Объявилась делегация из Гамбурга?
– Не знаю. Но ко мне приехал старый друг Вольфанг Краузе.
– А мне до того какое дело?
– Так он в свое время был помощником у нашего учителя в Гамбурге.
– Ну и что?
– Он вместе с ним создавал препарат, которым я лечил немецкую баронессу.
Иван подошел к лекарю.
– Так ему известен рецепт?
– Да, государь. Для приготовления лекарства нам потребуется несколько дней. У знахарки Домны есть практически все, что нужно. Работать нам будет удобней в ее доме. С царицей же останется Шиллинг.
– Немедленно приступайте к приготовлению снадобья!
– Я и пришел затем, чтобы просить на то твое разрешение.
– Ты получил его. Коли что надо будет, обращайся напрямую ко мне. Днем или ночью. Всем необходимым тебя обеспечат.
– Думаю, ничего и не потребуется. Рецепт настолько прост, что я сначала не поверил Вольфу. Нам понадобятся растения, которых в избытке здесь, у Москвы. Все они есть у Домны.
– Поспешай, Курт! От тебя, твоего друга и знахарки сейчас зависит жизнь самого дорогого мне человека.
– Да, государь! Позволь удалиться?
– Иди и ежедневно докладывай мне о результатах работы.
– Слушаюсь, государь. – Немецкий лекарь поклонился и чуть ли не выбежал из палат.
Скуратов вошел, взглянул на царя и спросил:
– Чего это с немчином? Скачет по дворцу зайцем.
– Кто к нему приехал, знаешь?
– Лекарь из Гамбурга, Вольфанг… язык сломаешь с их именами, бежал из Литвы, где служил у какого-то вельможи. Он прослышал, что на Москве весьма ценят образованных людей, узнал, что Курт Рингер здесь, и подался к нам.
– Ты вот что, Малюта, обеспечь этого Вольфа всем необходимым. Жалованье ему такое же, как и Курту. Поселить с ним же. Смотреть за немцами!
– Смотреть, чтобы они сами чего не натворили или от кого обиды не понесли, это можно. А в лекарских как углядеть? Ни я, ни мои люди в них ничего не смыслят. Хотя Домна всегда с ними. Она не даст нанести вред царице, если немчины что-то худое задумают.
– Все равно смотри! Кто сейчас у Анастасии?
– Лекарка Шиллинг да прислуга.
– Ты занимайся своим делом, я буду у царицы. Коли кто пожалует, сообщишь мне. Без моего дозволения никого во дворец не пускать.
– Слушаюсь, государь. Я и кушанья лично проверю.
– Проверь.
Иван поспешил к жене, хотел обрадовать ее хорошей новостью, полученной от лекаря Курта Рингера. Шиллинг и прислуга тут же вышли из опочивальни.
Надежда словно вдохнула жизнь в ослабленное тело царицы.
Она улыбнулась, поднялась с кровати и сказала:
– Иван, мочи нет лежать. Хочу пройтись по улице.
– А не слаба для того?
– Нет. Да и твоя крепкая рука поддержит, если надо!
Царь решился.
– Хорошо. Пусть служанки оденут тебя. Выйдем, прогуляемся по Кремлю. Но недолго, Настя! Как скажу, так сразу же во дворец, без отговорок и просьб.
– Ивана и Федора возьмем с собой?
– Да. Жду вас.
– Мы быстро, Ваня.
Царская семья дошла до Успенского собора, как откуда-то потянуло дымом.
– Что это? – испуганно спросила Анастасия.
– Пожар где-то! Лето опять выдалось сухое, жаркое, леса давно горят. Может, оттуда и тянет дымом.
Но царь ошибся.
Подбежал Скуратов и доложил:
– Государь, беда! Арбат горит!
– Еще не легче. Силен пожар?
– Силен, государь!
– Тушат?
– Да.
В это время сильный порыв ветра бросил к ногам Ивана горящую головню.
– Нам еще ветра не хватало.
Анастасия прижала к себе младшего сына Федора, старший ухватился за ее подол.
Царица побледнела.
– Страшно мне, Ваня! И детки испугались.
Иван Васильевич приказал Скуратову:
– Семью во дворец, готовиться к отъезду.
– Позволь узнать, куда поедем?
– Выполняй, что сказано, Малюта. Я скажу, куда поедем.
Скуратов увел царицу с сыновьями во дворец.
Прибежали трое бояр.
– Государь, пожар все разгорается. Огонь на Кремль сносит.
Появился княжич Алексей Ургин.
– Государь, людей для тушения пожара в Кремле собрали, с Божьей помощью управимся. Но тебе надо бы уехать, покуда огонь не окружил Кремль.
– Что на Арбате?
– Улица полностью выгорела, но ветер не дал пойти огню на посад. Тушение ведется, привлечены посадские и служивые люди. Часть моей дружины там, остальные здесь, с ратниками Головина.
– Твоя забота, Алексей, не допустить распространения пожара по Кремлю. Я вывезу семью и вернусь.
– А надо ли тебе возвращаться, государь? Мы уж тут как-нибудь с огнем справимся.
– Не забывайся, княжич! Не тебе обсуждать мои решения.
– Прости, государь. Я же только о том и думаю, чтобы не рисковал ты собой понапрасну.
– Запомни, княжич Ургин, царь должен быть там, где он нужен, с народом. В празднестве и беде. Все, ступай!
Скуратов вышел из дворца и доложил:
– К отъезду все готово. Кони для тебя и стражи, возки для семьи и прислуги за дворцом стоят.
– Малюта, я провожу царицу с детьми в Коломенское и вернусь сюда. Здесь старшим остается княжич Ургин, у него свои дружинники и ратники Головина. Ты же делай т