Горшевич поднял голову.
– Если я кого и предал, то не свою честь. Мне стал известен иезуитский замысел воеводы Довойны.
– Что за замысел?
– Воевода принял решение сжечь Великий острог. Это гибель многих мирных жителей, потому что Верхний замок не сможет вместить всех. Люди окажутся обреченными на страшную смерть, в лучшем случае на пленение. Потому я и пришел к тебе, русский царь. Останови Довойну, не дай ему сжечь острог. А со мной делай, что пожелаешь. Я воевал против тебя, как уж мог. Побеждает сильнейший, таков закон войны.
В шатер вбежал Иван Бутурлин из ертаула.
– Государь, литвины подожгли острог. Пожар распространяется по всему посаду. Из города рвутся тысячи жителей.
Иван посмотрел на Горшевича.
– Поздно, ротмистр, ты пришел ко мне! – Царь отдал приказ: – Жителей выпускать беспрепятственно, государеву и большому полкам следом за отступающим неприятелем ворваться в замок. К полкам выслать подкрепление во главе с Хворостининым и Овчининым. Выполнять!
– Слушаюсь! – Бутурлин выскочил из шатра.
– Что будет со мной, русский царь? – спросил Горшевич. – Меня ждет плен или казнь?
– Ты откуда родом, ротмистр?
– Из Кракова, государь!
– Семья?
– Жена и дочь.
– Здесь?
– Нет. Жена как раз рожала, когда меня отправили в Полоцк. Потому они осталась в Польше.
– Так езжай к своей жене и дочери! Ты им нужен. Отправляйся, тебя пропустят чрез войска. Больше, ротмистр, не воюй против России. Это мой тебе совет. Свободен!
– Ты отпускаешь меня? – удивился Горшевич.
– А у тебя что, со слухом плохо?
– Благодарю тебя, великий царь!
– Свободен, ротмистр, не до тебя! Совет помни!
– Да, конечно. Благодарю! – Ротмистр вышел из шатра и смешался с толпой, бегущей из горящего города.
В ставку прибыл Дмитрий Иванович Хворостинин.
– Позволь войти, государь?
– Входи, докладывай, удалось ворваться в замок?
– Нет, государь. Мы оттеснили туда противника, но сами войти не смогли. Воевода Довойна, его люди, бояре и часть горожан заперты в замке.
– Что ж, оттуда им деваться некуда. А что местные жители? Как в остроге?
– Там сгорело не менее трех тысяч дворов, пожар продолжается. Думаю, он охватит весь город. Жители собрались у монастыря.
– И сколько их?
– Трудно сказать, с виду тысяч десять. В основном женщины, дети, мужиков мало. Да, чуть не забыл, здешние показали нам тайники в лесу около города с большим запасом продовольствия. Оно нам не помешают, хорошее подспорье.
– А что, по-твоему, будут есть сами местные жители? Женщины, дети? Ведь они могли и не показывать тайники, но сделали это. А мы, значит, заберем все в полки, где и так хватает запасов? Отдать людям, разделить всем поровну!
– Кто этим займется?
– Третий воевода.
– Понял, а что по замку? Каков приказ насчет него?
– Дмитрий Иванович, если литвины да поляки не одумаются и не пойдут на сдачу, то будем готовить приступ. Исполняй приказ!
– Слушаюсь! – Хворостинин покинул шатер.
В тот же вечер у царя собрались первые воеводы.
Он поглядел на чертеж, испещренный стрелками и линиями, и приказал:
– Завтра и послезавтра установить тяжелые пушки напротив замка и бить по нему без перерыва. Полки должны быть в готовности к приступу. Стрельцам постоянно подбираться к стенам и пытаться поджечь их. Открыть огонь раскаленными ядрами. Сколько таких пушек мы можем выставить вокруг замка? – спросил он начальника наряда князя Репнина.
– Тридцать шесть, государь! – ответил тот и добавил: – Предлагаю командование ими поручить боярину Михаилу Ивановичу Воронову-Волынскому.
– Зажигательных ядер в достатке?
– Да, государь! Хватит не на один такой замок.
– Хорошо. Огонь вести до полного разрушения крепостных стен, башен и самого замка. До этого полкам в бой не вступать. Противника, пытающегося вырваться с боем, уничтожать. Сдающихся не трогать, разоружать и провожать к князю Андрею Курбскому. Это все!
Воеводы разошлись. Царь вышел из шатра, поднялся на курган. Оттуда он долго смотрел на острог, горящий в ночи, и замок, темнеющий на фоне неба.
К государю поднялся лекарь Курт Рингер, сопровождавший его в походе.
– Что у тебя? – не отрываясь, спросил Иван.
– Пришел узнать, как твое здоровье. Раньше не до того было.
– Если бы плохо стало, тебя позвали бы.
– Это так, но мне надо знать, принимаешь ли ты лекарства.
– Принимаю. Не беспокойся, Курт, твое снадобье пошло на пользу. Отвечай, как раненых лечат?
– Тяжелых немного, большей частью легкие. Уход за ними надлежащий, я ежедневно лично проверяю. Умерших от ран мало.
– Хорошо. Как тебе Полоцк?
– Что сказать, государь? Против твоей армии сейчас никакая другая не устоит.
– Льстишь?
– Правду говорю. Такого порядка я у себя на родине не видел. Князья да бояре вместе с рядовыми воинами в бой шли. Вельможи наравне со всеми дерутся, если не лучше.
– Тем и сильна русская армия.
– Твоя правда, государь!
– Что ж, пойдем вниз. Время молитвы, трапезы и отдыха.
– Отдых тебе необходим.
– Всем! Сейчас есть такая возможность.
По приказу царя 10 февраля тяжелая артиллерия была подведена к укреплениям Верхнего замка. Тут же был открыт массированный огонь из всех орудий, включая те, которые стреляли раскаленными ядрами.
Артиллерия била по крепости непрерывно в течение суток. В результате замковая стена Полоцка выгорела на триста сажен, было уничтожено около сорока звеньев бревенчатой стены. Защитники крепости пытались заливать пожары ледяной водой, но их выбивали русские стрельцы, прятавшиеся за укрытиями.
В замке подходило к концу продовольствие. Ждать помощи осажденным было неоткуда. Все отряды, которые пытались прорваться к осажденному Полоцку, были разгромлены. Воевода Довойна надеялся изменить обстановку хоть на время, чтобы вырваться из осажденного замка.
В два часа ночи с 12 на 13 февраля царя разбудил слуга.
– Государь, к тебе князь Курбский.
– Что? Сейчас?
– Да.
– Пусть войдет.
Иван поднялся с простой походной кровати. Недалеко грохотали пушки, не прекращавшие обстрел крепости.
В шатер вошел Курбский.
– Государь, неприятель силами до тысячи человек вышел из замка. Завязался ожесточенный бой. Пока его ведет твой полк, но необходимо подкрепление.
– Жарко стало литвинам от огня наших пушек!
– Да и немудрено. Такой обстрел мало кто выдержит.
– Никто не выдержит. Значит, они решили уничтожить наши орудия?
– Возможно, их цель такова. Или же это последняя попытка прорваться из города через Спасский монастырь, на стыке государева и большого полков. Ночью в суматохе это сделать можно.
– Андрей, нельзя выпускать литовцев из замка. Передай приказ Голохвастову, Мстиславскому и Глинскому срочно идти на усиление государева полка. Чтобы литовцы не уничтожили ни одной пушки!
– Слушаюсь, государь!
– Ступай, князь. Я буду ждать донесения.
Князь Курбский поклонился и вышел из шатра.
Вернулся он скоро, и часа не прошло.
– Вылазка отрядов воеводы Довойны отбита. Противник понес большие потери и отступил обратно в замок.
– Орудия?
– На позициях.
– Людские потери?
– Пока точно сказать никто не может, но незначительные.
– Хорошо.
– Ядрами разбита пятая часть стен замка, укрепления, думаю, до полудня выгорят дотла. Тушить огонь осажденным не дают стрельцы.
– Ну и хватит обстреливать. На рассвете пятнадцатого числа пойдем на приступ! Пора кончать с Полоцком.
– Да, государь.
– Вот, а кто-то был против продолжения войны на западе.
– Я и сейчас против, государь! Не след нам было воевать здесь. С Крымом бы разобраться. От него угрозы больше.
– Ступай, князь, исполняй свои обязанности!
– Слушаюсь! – Князь Курбский удалился.
14 февраля обстрел горящего замка продолжался. Только под вечер Иван Грозный приказал наряду прекратить огонь и отвести от останков стен крепости тяжелую артиллерию. Пальбу вели только малые полковые пушки да стрельцы. Полки готовились к штурму.
Положение осажденных было безнадежным. Уже ничто не могло спасти их от неминуемой гибели при продолжении сопротивления.
Это понимали и воеводы Полоцка. Ночью 15 февраля, незадолго до рассвета, когда русские дружины уже были подведены к замку, из крепости вышел епископ Арсений и просил доставить его к русскому царю.
Вскоре Арсений Полоцкий вошел в шатер русского царя. Его сопровождали Василий Розладин, Иван Черемисинов и Михаил Бунин.
Иван приказал воеводам выйти, взглянул на епископа.
– С чем явился ко мне, владыка?
Епископ перекрестился, поклонился и ответил:
– Великий государь, воевода Довойна и дворяне Полоцка просят у тебя милости, чтобы ты отпустил их в свои земли.
– Значит, Довойна решил сдать крепость?
– Да, государь.
– Так почему сам не вышел?
– Он послал к тебе меня.
– А какой смысл мне принимать сдачу, когда мои войска утром и так возьмут город?
– Так ведь люди погибнут, государь.
– А о чем думал Довойна раньше? На что рассчитывал, видя, какое войско подошло к городу? Почему он прежде о людях не заботился? Зачем спалил острог да посады, бросил жителей, за которых головой своей отвечает? Или думал, что Радзивилл с товарищами ему помогут?
– Того не ведаю, государь.
– А почему ты, владыка, не наставил воеводу на путь истинный?
– Не смог. В том перед Господом отвечу. Так ты, государь, не окажешь милости защитникам крепости?
– Неверно мыслишь. Мне лишней крови не надобно. А посему передай Довойне, чтобы выводил из замка всех своих дворян, воинов, оставшихся в живых, со знаменами и оружием. Пусть он сам придет сюда. Здесь и поговорим с ним. Покуда войска не покинут замок, огонь по крепости будет продолжаться. Времени у воеводы мало. На рассвете русские войска пойдут на приступ. Теперь ступай.