– Откуда же взялось сто пятьдесят или сто двадцать тысяч?
– Турецкий султан прислал в помощь хану отряд в семь тысяч отборных янычаров и еще сколько-то других войск. За Перекопом к татарам и туркам примкнули ногайцы во главе с Теребердеем-мурзой. Они могут выставить десятки тысяч человек.
– А у Москвы в полках, если не секрет, сколько ратников?
– Да какой секрет, Ермолай. Тысяч двадцать, от силы двадцать пять. В полку князя Одоевского, который стоит в Тарусе, около четырех тысяч воинов. В других полках побольше или поменьше. Есть еще пограничные станицы. Опытный князь Воротынский где-то спрятал сильный, крупный отряд. Он же понимает, что двадцать пять тысяч даже самых лучших ратников не выдержат натиска стотысячного войска противника даже за каменными стенами крепостей. Еще у нас есть казаки и служивые татары.
– А Иван Васильевич не собирается переезжать из Новгорода в Москву?
– А вот это, Ермолай, не наше с тобой дело. Царь лучше всех знает, откуда ему управлять ратью.
– Это верно.
– Давай-ка закончим этот разговор и обсудим наши собственные действия на ближайшие дни.
– Давай! А может, медку, чтобы голова посвежела?
– Медку, Ермолай, мы с тобой после победы откушаем. Значит, так, завтра тебе первым делом надо послать в крепость гонца, доложить о прибытии в Высокое моей дружины. Князь Одоевский должен знать об этом. За день твой гонец обернется?
– Куда быстрее, если в Тарусе не задержат.
– Хорошо. Тогда, пока гонец не вернется, с утра посмотрим ближние подходы к селу и к реке, верст на тридцать во все стороны.
Найденов сказал:
– Так далеко уходить не надо, князь. На пятьдесят верст от села вниз и вверх по течению река глубокая, извилистая, широкая. Берега с нашей стороны обрывистые. Вниз смотреть страшно. Омуты, много водоворотов. Только у села, от южного изгиба до северного, Ока сужается, берега пологие, затон весь в высокой осоке. Течение сильное, да, но у села мелководье. Конечно, вброд реку не одолеть, но с лошадьми вплавь да на плотах пройти можно быстро.
Ургин кивнул.
– Ладно! Ты здесь живешь, все знаешь. Посмотрим подходы к селу со стороны поля, место, куда выходили татары в прошлом году, и саму реку у переправы, берега с той и с этой стороны. Позаботься, чтобы лодки были.
– Так этим добром весь берег уставлен. Лодки и плоты держим в постоянной готовности. С них же и рыбу ловим. У нас тут стерляди прорва, лещи огромные, красные, щуки, не говоря уже о чехони и плотве, детском баловстве.
Ургин улыбнулся.
– Места у вас хорошие, слов нет, но мы здесь не рыбачить собрались.
– Все одно завтра мужики на реку пойдут, будут невод тянуть, так что ужинать станем стерлядью.
– Хорошо. А сейчас, Ермолай, время молитвы и отдыха. Устал я с дороги.
– Не мудрено.
– Ты передай, чтобы за нашим табуном смотрели строго.
– Не волнуйся, князь, все сделаем как должно.
Над селом Высокое медленно опустилась ночь, светлая от мириад звезд, мерцающих на небосклоне, иногда срывающихся в бездну.
На следующий день князь Ургин вместе со станичным головой и начальниками своих отрядов осмотрел подходы к селу, переправу, определил места стоянки стругов. Тем временем из крепости вернулся гонец. Он доложил, что князь Одоевский подтвердил задание дружины, а также сообщил, что струги из Калуги надо ожидать недели через две. Воевода полка правой руки просил постоянно докладывать ему обо всем, происходящем в поле.
Оценив обстановку, князь Ургин, станичный голова и начальники отрядов перебрались на другой берег Оки. Там Алексей осмотрел местность и приказал подчиненным готовить полевые укрепления вдоль всей береговой линии, свободной от густого кустарника. Он велел ставить частоколы, присыпать их землей, оставляя бойницы, чтобы иметь возможность обстрела всей переправы. За частоколом вырыть окопы, отсыпать невысокий земляной вал. Для укрытия резерва Алексей решил использовать одинокую рощу в ста метрах от реки, левее переправы.
По окончании основных работ в селе прошел общий сход, на котором было принято решение начать переправу в лес женщин, стариков, детей, оборудовать для них скрытый лагерь с запасом еды. Это делали станичники, свободные от службы.
17 июля Ургин выехал в Тарусу, где встретился с князем Одоевским. От него Алексей узнал, что 7 июля умер король Сигизмунд. Речь Посполитая и Швеция теперь вряд ли вступили бы в войну. В Кракове собрался сейм для избрания нового монарха, а это дело не одного месяца. Потом воеводы обсудили действия заградительной дружины.
Князь Одоевский одобрил план Ургина.
– Ты все сделал как должно, – заявил он. – Мой полк и сам перекрыл бы татарам переправу на наш берег, но у него свое задание.
– Я все понимаю, Никита Романович. Обещаю, что дружина, усиленная станичниками и казаками на стругах, свое дело сделает. А какой ценой? Это уж как Бог даст.
– Езжай в Высокое, князь. Я буду ждать известий от тебя. Из Москвы мне сообщили, что орда Девлет-Гирея сейчас находится в двух дневных переходах от Оки. Так что еще один день на подготовку встречи татар у тебя есть. А потом сеча!
– Быстрее бы.
– Людей береги!
– Конечно, Никита Романович.
Вернувшись к переправе, Ургин увидел два струга, приставших к берегу у села. Их окружали галдящие детишки, пораженные подобным чудом. Один струг был крупнее другого.
Ургин переправился через реку, ступил на берег, и к нему подошел Белый.
– Пришли казацкие струги, князь.
– По-твоему, я слепой? Или суда настолько малы, что их не видать? – Ургин улыбнулся.
– Нет, мое дело доложить.
– Кто старший?
– Атаман Курьян Шалый. Помощник у него Иван Галашин. Он командует стругом поменьше.
– Сколько с ними людей?
– Сто пятьдесят, князь.
– Ого! Немало.
– Так на одних веслах на каждом струге не менее пятидесяти человек. А еще рулевые, пушкари.
– Что сейчас делают казаки?
– Трапезничают. Позвать атамана?
– Позовешь, как отобедает. Помоги Найденову разместить казаков на отдых.
– Уже сделано. Часть судовой рати вернется на струги, остальные у нас устроятся, места хватит.
– Хорошо. Я буду ждать Шалого здесь.
– Сам-то перекусить не желаешь?
– Не голоден.
– Понятно. Воевода, поди, знатный стол накрыл.
– Мы о делах говорили. Татары в двух дневных переходах от нас. Так что завтра можно ждать появления их разведывательных дозоров. Надо перевезти баб и детей на тот берег, отправить в лесной лагерь.
– Это дело Ермолая.
– Теперь, Леша, все, что бы ни происходило, наше общее дело.
– Понятно.
– Отряд Ларионова на выходе?
– Нет, в селе. Объезд сторожевых постов сделали и вернулись.
Ургин приказал:
– Пусть Найденов явится ко мне, после того как поговорю с атаманом.
– Слушаюсь.
Белый поднялся к околице, Алексей повернулся к судам. Струги представляли собой плоскодонные большие лодки, имеющие осадку не более полуметра, потому и подошли вплотную к берегу. По высоким бортам большого струга было шестнадцать весел, малого – восемь. Мачт они не имели. Борта на вид крепкие. На носу большого струга две небольшие пушки, малого – одна. Нос и корма задраны.
Дети шумно обсуждали суда, подходили к ним, плавали вокруг. Вскоре появились женщины и погнали мелюзгу домой.
Алексей и не слышал, как сзади подошел человек.
– Князь Ургин? – раздалось за спиной.
Он резко обернулся:
– Ну и походка у тебя! Прямо как у кота. Атаман Шалый?
– Он самый. Ты звал, я пришел.
– Ну, здравствуй, Курьян. Как тебя по отчеству?
– Называй по имени или просто атаманом. Это вас, князей да бояр, принято называть по чину, имени-отчеству, у нас иначе. Мы люди вольные. Начальство сами избираем, коли что, и прогоняем его.
– Воля – это хорошо, Курьян, но только не в том деле, которое нам предстоит сделать.
– Мне в Калуге дали задание и сказали, что ты уточнишь его.
– А что за задание ты получил?
– Держать переправу до команды, после уйти, куда ты скажешь.
– Все верно. У тебя есть опыт войны с татарами?
– И не только с ними. Мы, князь, и к Астрахани ходили, и к Азову, а один раз и в Черное море. Галеру турецкую потопили!
– Как струги выдержали подобные переходы?
– Нет, эти в море сами, без боя потонули бы. Мы плавали на других, что помощнее, под парусом.
Ургин спросил:
– Как мыслишь здесь держать оборону?
– А чего мыслить-то? – бесшабашно ответил отчаянный атаман. – Встанем у того берега и будем бить татар из пушек да пищалей, кода те в реку влезут.
– С ордой идут турки, у них есть пушки. Да и татары могут достать горящими стрелами.
– От стрел отобьемся, а пушки и у нас есть.
– Три малые? Против пехоты и конницы они вполне пригодны, если бить картечью, а вот с большими вражескими орудиями не справятся. Если турки притащат их с собой, то разнесут твои суда в щепы.
Шалый почесал затылок.
– Что ты предлагаешь, князь?
– Слева изгиб реки видишь?
– Ну?
– Один струг, что побольше, отведешь туда и спрячешь под обрывом. Напротив болотце, там татарские разведчики не пройдут. Они сунутся вниз по течению, им судно не будет видно.
– Ага! Ладно.
– Теперь глянь направо. Заросли высокой осоки видишь?
– Да.
– Там затон небольшой, мелкий. Но плоскодонный струг спрятать можно, подведя к дальнему берегу и забросав осокой. Затон извилистый, татарская разведка его весь увидеть тоже не сможет.
– Лады, князь! Встанем мы, где ты сказал, а дальше что?
Ургин объяснил:
– Моя дружина и станица Найденова вступят в бой с передовым отрядом татар. Нам надо продержаться один день, а потом уйти в лес. Однако татары вряд ли дадут нам такую возможность. Моим людям потребуется передышка. Ее предоставишь ты.
– Как?
– Когда обороняться станет трудно, надо будет уходить, ратники зажгут бересту. Увидишь дым, выводи свой струг на открытую воду и бей по татарам из пушек и пищалей. Как действовать второму судну, определишь сам. Но гляди, долго на виду у басурман оставаться нельзя. Обстреляешь переправу, берег, околицу села, прикроешь проход к себе второго струга и уходи вниз по течению до первой крепости. Помни, ты должен выиграть время, чтобы мои люди успели отойти к лесу. Вы, казаки, народ отчаянный, не прочь подраться с неприятелем. Но не здесь! Поэтому предупреди людей, чтобы не своевольничали. А то ринутся казачки со стругов на берег, на татар, да и сгинут все до единого. Этого допустить нельзя. У царя каждый воин на счету. Понял меня, Курьян?