Чем больше он бесится, пытаясь меня найти, тем больше силы тратит. Нехотя встаю, примеряюсь к свободному пространству перед собой, упираюсь ногой в стену.
— Не выйду! — ору в ответ, отталкиваюсь и стартую в очередной спринт.
Стена за спиной разлетается на куски, но я уже далеко. Проношусь через здание, падаю, затормаживая телом, проезжаю по неровному полу и, раздирая одежду, вываливаюсь в кусты, с треском их ломая.
Фух, зараза, чуть не попался. Отползаю, выдирая из плеча воткнувшуюся ветку. Моё убежище разваливается, оседая слоем пыли. Пока ничего не видно, пересекаю открытое пространство и укрываюсь за рядами уложенных стопкой плит.
Надо задержать его подольше. Выглядываю и вижу Панаевского у котлована фундамента. На его дне из слоя серой массы торчат штыри. Рядом — хлипкая бытовка и гора мусора.
Он внимательно всматривается в недра ямищи, выискивая меня. Бью силой ему в спину и безопасник летит вниз в облаке пыли. Даже не надеюсь, что его там насадило на эти шампуры.
Закидываю сверху всё, что находится по краям. С бытовкой приходится попотеть, строение скрипит, дрожит, но не поддаётся.
Я уже слышу глухое рычание призрачного зверя со дна и отзываю силу, оттягиваю назад, накапливаю. Отпускаю рывком вперёд, как стрелу с тетивы. Вагончик взлетает вверх и рассыпается со скрежетом на части.
Слышу приглушенный вскрик и проклятия. Панаевский орёт дурным голосом, под лязг движущегося металла. Хтонь, я надеялся вырубить его!
Из ямы доносятся обещания расправы. Медленной и мучительной. Красиво загибает, но я уже не слушаю, стратегически отступая.
Пробегаю стометровку, явно поставив какой-нибудь рекорд. Высокоскоростного ора, например. Бедро сводит и падаю, запнувшись. Но добираюсь до строительного крана, прячась у его основания.
Даю себе минуту отдышаться, собраться с силами и осторожно высовываюсь.
Безопасник выбирается, что-то приговаривая, срывается с края, уползает обратно с комом земли. Слов я не слышу, но по тону понятно — недоволен мужик.
Карабкаться ему надоедает сразу же и одну сторону котлована сдувает силой, превращая в пологий подъём. Панаевский поднимается, чуть прихрамывая, отряхивается и идёт в противоположную от меня сторону.
И это всё? Пальчиком на ноге только ушибся? Да когда же он ослабнет?
Перебираю в уме родовые умения. Ничего достаточно сильного, чтобы завалить этого монстра. Доспехи, ярость и чистая сила — это, конечно, хорошо. Но тут нужна хитрость.
Какое-нибудь плетение, чтобы отрезать его от силы. Как с Высшими демонами. Что-то там ещё про отзеркалить говорили. Хтонь, как же мало знаний.
Кран, за которым я прячусь, стрелой нависает над длинным зданием. Пять этажей, частично облицованных блоками с оконными проёмами. Есть где спрятаться и немного перевести дух.
Но перед ним открытый участок, большой риск стать замеченным. Смотрю вверх, голова начинает кружиться от одной мысли. Затыкаю боязнь высоты куда подальше и, до судороги цепляясь в ребристые скобы, забираюсь.
По стреле я ползу крабом, забывая куда нельзя глядеть — вверх или вниз. Поэтому смотрю во все стороны, усугубляя свою акрофобию. Подо мной всё скрипит и шатается так, что начинает подташнивать.
Позволяю себе отдышаться, только добравшись до нужного места. Смотрю на расстояние до верхнего перекрытия и понимаю, что снизу оно казалось гораздо меньше. Тут, как минимум, метров десять.
Ветер трепыхается в одежде, мягко подталкивая. В нескольких метрах подо мной ворох порванных мешков. Но не факт, что без мусора в виде камней или ещё чего пожёстче.
Ну что, пора сделать прыжок веры.
Встаю, с трудом балансируя на шатающейся конструкции. Раскидываю руки и падаю вниз. Красиво у меня не получается. Я лечу, нелепо размахивая руками и ногами. И только под конец соображаю окутать тело плотным слоем защиты.
Падаю мешком, ударяюсь спиной, но защита помогает не переломать все кости. Пялюсь в небо, рассечённое гудящей на ветру крановой стрелой. Нет, больше никогда я такое повторять не буду.
Со стороны пустыря доносится крик:
— Вылезай, тваааарь!
Ух, какой настойчивый. Аккуратно поднимаюсь, задеваю какой-то хлам, жонглирую на краю, ловя. Железная банка выскальзывает из рук и громко падает, вызывая радостный вскрик Панаевского.
Опять бегу между кусками перегородок, проползаю под дырами окон, спускаюсь на пару этажей вниз и присаживаюсь на корточки, переводя дух.
Усмиряю дыхание и затихаю, вслушиваясь. Придётся тебе хорошенько побегать, обыскивая эту махину. А там, гляди, выдохнешься и тут-то я…
Подо мной ощутимо вздрагивает. Пошатываюсь, упираюсь ладонями в слой пыли на полу. Ещё один удар, сильнее и ближе. От него частицы строительной грязи поднимаются в воздух, тут же забивая нос.
Сбоку доносится грохот и треск, толчки учащаются. Боги, да сколько же у него мощи?? Этот психопат что, решил прибить меня целым зданием?
Перекрытия между этажами, один за другим, как домино, рушатся глыбами вниз. Бросаю на выдохе силу в защиту за миг до того, как надо мной взрывается плита и полтонны бетона падает на мою голову.
Глава 26
На меня упал, мать его, дом.
Сначала ко мне возвращается слух. Один единственным звуком — басистым гулом в ушах. Оглушило. Затем зрение. В глазах песок, промаргиваюсь и вижу пустырь. Строения, в котором я прятался, больше нет. Вокруг — нагромождение разбитых плит, откуда-то льётся ледяная вода, прямо за шиворот.
Надо мной домиком сложились два крупных обломка, защитив голову. Но левую ногу не чувствую. Протираю глаза и пытаюсь разглядеть, где моя конечность.
Тяну на себя и застываю от резкой боли. Её завалило камнями и с ней явно всё крайне хреново. Защиты силой не хватило или её сбило таким напором. Кажется, я отрубился на какое-то время.
Где-то вдали громыхает взрыв. Или я оглох и кажется, что далеко.
Я вижу силуэт, осторожно пробирающийся через завалы. Призываю силу и готовлюсь атаковать. И тут вижу еще один рядом, пониже.
Либо Панаевский задолбался гоняться за мной в одиночестве и додумался позвать подмогу, либо…
— Игорь? — слышу я тихий шепот Илены.
Хтонь! Я же велел им не соваться! Из меня вырывается стон боли и… Не знаю чего ещё. Во мне борются гнев, страх, облегчение и благодарность. Я злюсь и боюсь за них. Но понимаю, что без их помощи, не факт, что выберусь.
— Так, что происходит? — рычу в ответ, отгоняя боль амулетом.
Тот еле теплится в руке, но всё ещё помогает приглушить. Сейчас ещё отпустит адреналин и вот тогда мне будет очень плохо.
Они приближаются и я наконец могу рассмотреть, что вместе с тревожно озирающейся Иленой, идёт Олег. Он присаживается рядом, сосредоточенно рассматривая, чем меня завалило.
— Ребята там, — рыжая взмахом руки указывает в сторону взрыва. — Отвлекают на себя. Нас отправили к тебе на помощь.
— Как вы меня нашли вообще? — едва сдерживаю крик, пока Саницкий аккуратно освобождает мою ногу.
— Мы только приехали, наблюдали и думали, что сделать. Видели, как ты сиганул сюда, с крана. А потом… — её глаза расширяются от ужаса. — Я не понимаю, как такое возможно. Он разрушил целое здание, Игорь. Что там творилось! Никогда я такого не видела. Такая сила!
Она застывает, хлопая ресницами, разведя руки широко в стороны. Неверяще качает головой и сбивчиво продолжает:
— Но Панаевскому это явно нелегко далось. После того, как всё рухнуло, он и сам упал без сил. Вот тогда Богдан и решил действовать. Хоть уже никто и не верил, что ты остался жив… — вдруг всхлипывает девчонка.
— Кость раздроблена, сильное кровотечение, множество ушибов и вывихов, открывая рана в руке, возможно уже началось заражение, — докладывает Олег, как только замолкает Илена. — Справлюсь, но это займёт некоторое время.
Я смотрю вниз и меня немного мутит. В разорванной штанине мокро блестит какое-то месиво. Я даже сообразить не могу, что там и где, только кусок кости торчит, не оставляя сомнений. Рыжая тоже зеленеет и отворачивается.
— Просто подлатай ногу, на остальное забей. Береги силу, чувствую, она нам понадобится, — я дрожащей рукой стираю проступивший пот со лба.
Больно становится от каждого слова и вдоха. В ноге гудит и пульсирует, дёргая кожу. Чувствую, что ещё немного и я потеряю сознание.
Снова звучит взрыв, земля вздрагивает и меня присыпает бетонной крошкой. Да что у них там, гранаты?
Олег бормочет извинения и кладет руки поверх моей ноги. Я не выдерживаю и ору, пока сила целителя унимает боль. Ледяной поток остужает кровь, заставляя сердце биться медленнее. А огонь сращивает кости и мышцы с противным хлюпаньем и хрустом.
Илена прикрывает рот рукой и с писком «я пока вас прикрою», отходит от нас подальше.
Боль концентрируется, накатывает словно за всё время, которое ей положено быть без магии. Олег окутывает меня плотным узором плетения, судя по всему, обезболивающим. Но это помогает только держаться где-то на краю сознания, которое упорно не желает скатываться в блаженное забытье.
— Извини, тебе нельзя вырубаться, — тараторит целитель, наморщив лоб от напряжения. — Слишком быстрое исцеление, надо чтобы ты был в сознании и реагировал.
Я выдаю в ответ лишь неопределённый хрип. А так хотелось отрубиться…
— Готово, — выводит меня из фантазий об обмороке голос Саницкого. — Очень плохая работа, но времени нет, уж прости. После придётся заново вскрывать, ломать и заживлять нормально.
— Спасибо, — неуверенно благодарю я и нерешительно шевелю ногой.
Тупая ноющая боль, не более. Ходить, тем более бегать, будет неприятно, но возможно.
— Лучше не благодари, — он устало усмехается, вытирая лоб. — Ещё проклинать будешь. На пару часов хватит, может больше, смотря какая нагрузка будет. Потом всё развалится и, поверь, это будет больнее, чем до этого.
Ну, порадовал. К демонам, потом и буду переживать. Если переживу, хах. Надо выбираться и, желательно, всем вместе.