— Рябов, у меня действительно не было выхода. Все может оказаться гораздо серьезнее, чем показалось на первый взгляд.
— Интересно, что тебя так обеспокоило?
— Пристрастия старшего лейтенанта Хлудова. Понимаешь, он любит гулеванить в кабаке «Восток». Но при этом свалился на фирму «Олли».
— Какая связь между его отдыхом и работой?
— На первый взгляд, никакой. Ты читал распечатку, которую добыл для меня?
— Нет.
— Ну да, чтобы ты мои действия не подстраховал? Я тебя за руку к тому психоаналитику отведу.
— Мельком пробежал, — раскалывается Рябов. — Столько работы свалилось… Постой, ты хочешь как-то связать Гуся с этим ментом?
— Я хочу связать? Да без очков на носу видно, какими золотыми цепями они повязаны. Бригада гусевских прикрывает фирму «Олли», на которую едет Хлудов. Причем с такой скоростью, что уже это обстоятельство само по себе заставляет задуматься. Однако Гусь даже с места не рыпается, более того, его кодла после ментовского погрома пытается окончательно разрушить финансовое благополучие фирмы. На первый взгляд, гусята сами себя серкупят. Если «Олли» окончательно пойдет на дно, кислород бабок со стороны Ланды будет перекрыт навеки. У нищих слуг нет, охраны — тем более…
— Я все понял, — прервал мою плавную речь Рябов, доказывая, что он не зря получает согласно козероговской ведомости аж сто баксов в месяц. — Ты сказал, Хлудов любит отдыхать в «Востоке». В этом заведении у бригады Гуся твердый интерес. Знаешь, ты действительно поступил правильно. Только в дальнейшем…
— Конечно, мы ведь уже договорились.
— Есть еще одна проблема.
— Человек на фирме?
— Нет. Я говорил, они действуют чисто.
— А если прокол, в дело тут же вступает чистильщик.
— Такая у них работа, — вздыхает Рябов. — Агенты знают, чем рискуют.
— Только не развивай эту тему.
— Хорошо. Что это за эпопею с судом ты устроил? Мэр на уши встал.
— Я по этому поводу ночью не засну… А что ты хотел? В меня, понимаешь, мало того, что снайпера палят, так еще он будет нервы мотать. В конце концов, я за него голосовал. Что он мне, своему избирателю, гарантировал?
— Вяжи придираться, — спокойно наезжает на меня адвокат Сережа. — Он говорил то же самое, что все остальные. По этому поводу, может, тебе и президента доставать захочется?
— Нет, но только оттого, что я не теряю надежды получить награду в виде именного ствола. Однако, как сейчас помню, в предвыборной программе Пенчук надрывался: «Темные улицы Южноморска больше похожи на прифронтовой город. Я залью его светом. Я доборю преступность». Да, насчет преступности я не спорю. Он ее победил. Однако отчего я должен платить за электроэнергию, если факс постоянно вырубается из-за их дурацких плановых отключений? Мне просто срывают весь бизнес…
— Понятно, тезисы судебной речи. Но своего ты добился.
— И это ты называешь проблемой?
— Еще бы. Ты даже посещение театра можешь превратить…
— Хватит, Рябов. Воспитательная работа на сегодня завершена. И без твоих нотаций я их до упора наелся. На два месяца вперед.
— Тебя хочет видеть генеральный директор концерна «Олимп», — жестко сказал Рябов.
— Назначь ему встречу в полдень, не раньше.
— Он просил, — подчеркнул Рябов, — чтобы ты заехал к нему.
— Ну раз просил, могу пойти навстречу своему старому приятелю, — миролюбиво соглашаюсь я. — Ты, Серега, не сердись, но сегодня все словно договорились учить меня жизни.
Рябов притворно вздохнул и заметил:
— Хорошо еще, что хоть кто-то может на тебя повлиять в этом мире. В следующий раз свои претензии я выскажу непосредственно ему.
Накопившаяся усталость не позволила мне правильно среагировать на рябовское высказывание:
— Ты совсем перепарился, Сережка. Я могу выслушать его пожелания, не больше того. Но что делать — это мне решать.
Рябов очень редко смеется, однако сейчас он хохочет от души. Прекрасный способ снять нервное напряжение, я сам так постоянно делаю.
— Ты имел в виду Котю? — выдавил Сережка и снова захохотал.
— Ну ты и сволочь, — искренне возмущаюсь я. — Разве можно так издеваться над своим непосредственным руководителем? Попробуй только накапать на меня хвостатому персидскому выродку, уволю без выходного пособия.
Я умею смеяться над собой, прекрасно понимая — это привилегия очень сильного человека. Появившаяся в гостиной супруга с недоумением посмотрела на нас. Еще бы, впервые увидела, что мы с Сережей не пикетируемся с тревожными лицами, а от души смеемся. Похоже, это встревожило ее куда больше, чем наше обычное поведение.
— Что случилось? — на всякий случай улыбнулась Сабина, демонстрируя готовность смеяться вместе с нами.
— Дорогая, ты не поверишь, — мгновенно опережаю возможный ход Рябова. — Сережка решил выйти замуж. Снова ложится в больницу на операцию.
Моя жена моментально передумала резвиться вместе с нами.
— Сейчас опять какую-то гадость скажешь, — прошипела она.
— Какая гадость, дорогая? Обычное дело. У Рябова в заду клитор вырос. Геморрой называется. Потому, как сказал поэт: «Лучше нет влагалища, чем очко товарища»… Кстати, ты не в курсе, анализы мочи обязательно натощак нужно сдавать?
Входной дверью моя благоверная грохнула куда сильнее обычного.
— Зачем ты это делаешь? — серьезным тоном спросил Сережа.
— Понимаешь, аптеку хочу открыть. Неподалеку от дома, — сообщаю коммерческую тайну. — Мне срочно понадобится сбыть партию просроченного седуксена. Я теперь точно знаю, кто купит его оптом, без скидки.
15
Даже несведущему человеку легче легкого разыскать офис концерна «Олимп», благодаря его внешнему виду. Квартал, на котором расположено предприятие, находится в центре города и представляет из себя совокупность домов, мечтающих о свидании с бульдозером. Этих инвалидов от архитектуры назвать домами можно с большой натяжкой, кроме одного.
Между грозящими рухнуть в любую минуту сооружений, годных для съемок фильмов о послевоенной разрухе или строительстве нашей страны, ярким пятном выделяется прелестный двухэтажный особняк, реставрированный турецкими работягами. Тротуар перед входом в него выложен красивыми ровными плитами, словно бросающими вызов стоящему дыбом асфальту по соседству. Лично для меня этот особняк служит ярким подтверждением и без того твердого убеждения — бардак заканчивается там, где личные интересы берут верх над общественными.
Войдя в приемную, лишний раз понимаю — в своем городе я пользуюсь кое-какой популярностью. Секретарша, больше всего напоминающая скаковую лошадь в юбке, тут же перестала гарцевать на пишущей машинке и улыбнулась во всю вставную челюсть.
— Руководство у себя? — на всякий случай любопытствую, хотя прекрасно осведомлен: для меня, в отличие от многих посетителей, генеральный директор «Олимпа» постоянно свободен.
— Конечно, — продолжает напрягаться в искренней улыбке секретарша.
Это высшее признание моих заслуг перед обществом. Она даже не любопытствует по селектору, может ли принять меня ее строгий шеф.
Войдя в кабинет, присаживаюсь у огромного письменного стола, извлекаю из кармана зажигалку в виде пистолета с пачкой «Пэлл-Мэлла» и лишь затем здороваюсь:
— Ну, как дела, и как стоит, и почему печальный вид?
— Не плагиатствуй, — качает огромной головой, увенчанной гигантскими очками, хозяин «Олимпа».
— Ты чего? Я просто цитирую. Вчера весь вечер с сыном о Пушкине говорили.
— Ну, со мной тебе за Пушкина вспоминать не придется, — настраивает меня на серьезный лад Котя. — Мне другое интересно: чего ты опять из себя Монте-Кристо корчишь?
— А ты знаешь, что в меня стреляли? — с явно перепуганным видом кошусь в сторону гигантского незашторенного окна.
— В тебя? — чуть ли не улыбается Гершкович, постукивая пальцами по столешнице. — Это ты им сказки рассказывай, а не сюда пену гони. В него стреляли… Да если бы это таки да случилось, уже вчера по всему городу начались бы такие истории… Только бы морг успевали загружать. Я твою манеру знаю. Или нет?
— Или да, Котя. Ты же не просто мой давний клиент, но и кореш. Понимаешь, я уже остепенился, веду себя почти спокойно. Благодаря твоим советам. Правильно?
— Мои советы… Тебя ж тошнит, когда кто-то начинает рассказывать дельные слова. Слушай сюда, у меня скоро встреча с австрийцами. Эти аферисты тоже будут гнать подливу, почти как ты. Давай говорить по делу. Зачем ты тянешь в суд конторы, которые и без тебя на ладан дышат?
— Они берут бабки ни за что.
— Кончай травить.
— Котя, милый, ну представь себе, ты нанял меня…
— Что, кому ты гонишь? Тебя наймешь, как же…
— Так я говорю, представь себе.
— Делать нечего, в такой халоймыс загружаться. Да с тобой только свяжись, как сразу начнется целая библиотека приключений на собственную задницу.
— Ты с Рябовым просто спелся…
— Или он тебя плохо знает? Хорошо, допустим я на свою больную голову тебя нанял. На здоровую этого почти никто не сделает…
— Так вот. Ты нанял, скажем, обеспечивать охрану. Смотришь, а я вокруг тебя суечусь босиком, в руках вместо нагана поломанная рогатка…
— Ну и что?
— А то, что такая охрана тебе даром не надо. И мне их услуги тоже не нужны.
— Кончай, давай. То ты, а это государственные конторы. Есть разница. Завтра все остальные начнут их в суд тащить — мы вообще без света сидеть будем.
— Покрой мне моральный ущерб от действий контор, которые ты прикрываешь — и закончим базар.
— Интересно говоришь.
— Или, Котя.
— Нет, мне другое интересно. Чего ты молчишь за материальный ущерб?
— Это отдельный разговор. Значит так, напор воды после увеличения ее стоимости упал до упора, я купил «Гидрофор». Генератор тоже жрет полтора литра соляры в час… Я тебе все до цента высчитаю. Мне ваша экономия копеек круглыми суммами боком вылезает. Не удивлюсь, если ты на меня покушение организовал, лишь бы неустойку не платить.