— Стану я поить великого охотника с ржавым стволом такой гадостью. Теплое вино агромадной выдержки, прямо из «Трактира». Сил придаст, а коньяк моментально согреет, но потом еще холоднее станет. Держи стакан.
Сунув в руку Вершигоры одноразовый пластмассовый стаканчик, я наполнил его еще теплым вином, нащупал в рюкзаке точно такую же тару и щедро налил себе.
— Ни пуха ни пера! — осушаю до дна свою посуду.
— Это точно, — мрачно посмотрев в небо, опрокинул в себя стакан генерал.
Вот и все, через несколько минут господин генерал будет готов к беседе вовсе не на отвлеченные темы. Фляга-то старинная, с фокусом, это я как антиквар знаю. Предназначена специально, чтобы пить даже с очень подозрительным человеком. Пусть из его посуды, значения не имеет. Главное достоинство фляги — два резервуара с вином под серебряной оболочкой. В один, чтобы порадовать собутыльника, можно насыпать яду, а из второго безбоязненно пить самому. Какие подозрения, элементарная вежливость: наливаешь сперва приятелю, потом слегка прокручиваешь горлышко фляги и плескаешь себе. Проглотить вино не успеешь, а собутыльник уже ничего не хочет. Ни повторить, ни дышать. Прекрасное изобретение, главное — положение горлышка не перепутать.
Я этого явно не сделал, хотя травить ядами Вершигору вовсе не собираюсь. Захотел бы, так тару тем же коньяком зарядил. Однако ни коньяк, ни водка, ни ликеры для моего варианта изначально неприемлемы. Вершигора мне живым еще долго будет нужен, а препарат под названием «СП-72» можно растворять только в вине.
Если честно, у меня имеется аналог этой таблетки, известный в спецслужбах как «СП-36». Только из уважения к генеральским погонам я Вершигору более мощным попотчевал. Еще минутка — и генерал дойдет до кондиции. Это только в американских боевиках гнусные кагэбешники какого-то доблестного героя Билла пытают, а тот молчит, словно его настоящая фамилия не Смит, а Кошевой. В реальной жизни при большой надобности никаких орудий пыток и прочей громоздкой чепухи, вроде детекторов лжи, не требуется. Немного вина, крохотная доза препаратика «СП-72» — и человек становится гораздо откровеннее, чем стоило ожидать, элементарно засунув в его зад раскаленный паяльник. А главное, в отличие от ситуации с паяльником, отойдя от винца, он даже не вспомнит, о чем болтал во время дружеской беседы.
Прекрасное изобретение, в который раз доказывающее, что понятие «советский гуманизм» не было пустым звуком; представляю себе сколько жоп оно оставило в целости-сохранности.
Где-то вдалеке хлестнул дуплет, но Вершигора даже не прореагировал на звук выстрелов. Он смотрел на меня умиротворенным взглядом помутневших глаз.
— Слушай, генерал, сколько твое ружье стоит? — задал я очень важный вопрос.
— Восемьдесят рублей.
— Конфискат?
— Нет.
— А «клоповник» у тебя откуда, знаешь?
— Нет.
— Кто тебя контролирует?
— Министерство.
— Микрофоны его работа?
— Скорее их. Точно не знаю.
— Кто они?
— Гады.
— Зачем я вам понадобился?
— Убей гада.
— Кого именно?
— Саблю. Ты не согласился.
— Почему надо убить гада?
— Законопроект. Счетная палата. Они всю страну угробят.
— Кто подставил Ланду?
— Не знаю.
— На кого работает Хлудов?
— На Арлекино.
— Кого он слушается?
— Петровича.
— Должность Петровича?
— Аппарат президента.
— Конкретно?
— Администрация. Один из помощников главы.
— Звание?
— Генерал-полковник. В отставке.
— Конторы?
— Был.
— Арлекино прикроет Гуся?
— Может.
— Арсена?
— Нет.
— Кто твой человек в команде Гуся?
— Майор Нестеренко. Глубокое прикрытие.
— Кличка?
— Квач.
— Конспиративная квартира?
— Улица Некрасова, 7. Вторая квартира. Вторник нечетный каждого месяца.
— Время?
— Семнадцать-восемнадцать.
— Связь?
— Нет.
— Экстренная связь?
— Объявление. Конечная остановка сорок четвертого трамвая. Пропала собака. Возраст — время. Окрас — место. Порода — сложность ситуации.
— Чего ты хочешь?
— Квач вместо Гуся. Выйти на Бобона, Оряху, Казю. Накрыть всех.
— Арсен?
— Пока нет. Он приведет к поставщикам. Героин.
— Арлекино?
— Нет.
— Почему?
— Ты отказался.
— Кто меня проверяет?
— Петрович.
— Я отказался. Что ему нужно?
— Кто сильнее — ты или он.
— Кто он?
— Арлекино.
— Зачем?
— Убить Саблю. Ты или Арлекино.
— Победитель получает все?
— Да.
— А если я опять откажусь?
— Арлекино не откажется. Беги.
— Почему?
— Арлекино убьет.
— А если я уберу Арлекино, а потом откажусь?
— Нет.
— Убьют?
— Не дам. Беги.
— Куда?
— Туда. Куда все.
— Петрович гад?
— Хороший. Они гады.
— А Арлекино?
— Тоже.
— Кто рекомендовал меня Петровичу?
— Не знаю.
— Тебя спрашивали?
— Да.
— Что сказал?
— Ты можешь убить гада.
— Саблю?
— Да.
— Настоящая фамилия?
— Не знаю.
— Зачем Петровичу устраивать соревнования между мной и Арлекино?
— Ты отказался. Объективное обстоятельство.
— Проверка на характер?
— Так решил Петрович.
— Если бы согласился, меня бы все равно проверяли?
— Да.
— В меня стрелял человек Арлекино?
— Нет.
— Кто?
— Не знаю.
— Мне сейчас грозит опасность?
— Нет.
— А когда?
— Если не накроешь Гуся. Он нападет. Береги Квача.
— Арлекинская работа?
— Да.
— Почему бы ему сразу меня не убить?
— Тебе дали шанс. Используй его.
— Или?
— Беги.
— Если справлюсь, Петрович уберет Арлекино?
— Нет.
— А кто?
— Ты. Или он тебя. Нельзя отказываться.
— Я прошел проверку?
— Почти.
— Почему так?
— Никому нельзя верить. Аксиома.
— Что получит Арлекино?
— Пароходство.
— Все?
— Нет.
— Совладелец контрольного пакета акций?
— Да.
— Что получу я?
— Все.
— Конкретно?
— Что скажешь.
— А если мне ничего не нужно?
— Так не бывает.
— И все-таки, повторяю, мне ничего не нужно.
— Сабля победит. Это конец. Тебе тоже.
— Что он будет делать?
— Контролировать страну.
— Всю?
— Да.
— Петрович может меня обмануть?
— Нет. Он хороший.
— Отчего тогда он не спасет Арлекино?
— Арлекино — гад. На нем кровь.
— Действует самостоятельно?
— Да.
— А Петрович?
— Петрович недоволен.
— Почему Петрович рассматривает кандидатуру Арлекино для предстоящей операции?
— Он ложится в масть. Садист.
— Если я уберу Арлекино и соглашусь, Петрович будет рад?
— Да.
— А если все получится наоборот?
— Ему все равно. Лишь бы сдох Сабля.
— Ты позволишь меня угробить?
— Нет.
— Почему Петрович полностью не доверяет Арлекино?
— Он гад. Никому нельзя верить.
— А мне?
— Можно.
— Почему?
— Ты не переметнешься.
— Петрович знает?
— Да.
— Его настойчивость вызвана этим обстоятельством?
— Нет. Ты лучше Арлекино.
Мне кровь из носу нужно было задать еще несколько вопросов, но левый глаз лежащего на боку Вершигоры дернулся, и я тут же поведал:
— В общем, ружье твое так себе. И главное, где эти утки? Давай еще по стакашке…
Генерал закрыл глаза. Мне только оставалось прилечь рядом с ним и захрапеть в унисон.
— Ну и охотнички, — растолкал нас Рябов. — Всю зорю продрыхли. Ладно, генерал набегался, а ты чего?
Начальник Управления по борьбе с организованной преступностью протер глаза и уставился на меня с явным подозрением.
— Что за вермуть ты нам подсунул? — вызверился я на Рябова. — От одного стакана голова кругом пошла.
— Ты пил это вино стаканами? — даже в сгущающихся сумерках видно, как перекосилось лицо у Рябова. — Я же предупреждал. Это не рислинг или траминер. Херес двухсотлетней выдержки. Его наперстками пьют!
— А, любимое вино Фальстафа, — потираю затылок. — У меня от твоего царского напитка, как коты во рту насцали. Слушай, Сережка, кто из нас специалист по древностям, ты или я? Ну забыл, ну и что?
— Нет, — заметил Вершигора, пристально глядя на меня. — Ты не забыл.
— Правильно, — поддержал его Рябов. — Ты такой же, как тот жирный Фальстаф. И здесь решил крутизну доказать. Пусть это вино другие наперстками пьют, а мне стакан нипочем.
— Ты, Рябов, не выступай, а то в морду въеду, — иного ответа от меня никто из присутствующих не ожидал.
— Хорошее вино, — сказал генерал. — Слушай, у тебя маленько не осталось? Как ни старался Вершигора, однако я заметил: он, словно невзначай, сунул одноразовый стаканчик в карман ватника.
— Есть немного, — покачиваю в воздухе серебряной флягой.
— Ну так не жилься, отлей, — потребовал генерал, вытряхивая из пластмассового термоса остатки чайной заварки.
— Ну да, такое вино портить, — возмутился Рябов. — Вкус опоганишь своей пластмаской.
— Правильно, — поддерживаю коммерческого директора. — Бери вместе с флягой. Только не зажиль ее, она дорогая. Да и повод будет к тебе зайти.
Вершигора снова пристально посмотрел в мою сторону, однако я протягивал ему посуду с видом абсолютного безразличия. Больше того, сумерки сгустились настолько, что вполне можно было даже язык высунуть, и генерал вряд ли такую реакцию заметил.
Точно так поступил бы на моем месте новоявленный директор фирмы «Виртус». Однако я не Костя, глупостей делать не собираюсь. Тем более, что генеральскую реакцию предвидел. Еще бы, столько лет друг друга знаем. И стаканчик, и фляга с остатками вина, которое мы пили, лежат в моем рюкзаке. Генерал даже не подозревает, какие изумительные копии умеют делать мастера-беженцы по индивидуальным заказам. Настолько индивидуальным, что о них не знает сам доктор искусствоведения Дюк. Следовательно, по-настоящему генерал мог бы насторожиться только в одном случае. Если б