В общем, до встречи с Бойко делать окончательные выводы рано. Мало ли что можно подумать, размышляя над таким незначительным в сравнении с другими вопросом: отчего штрафы разных фирм за одни и те же нарушения отличаются самым удивительным образом? Или кто является диспетчером разделений потока валюты в нашем замечательном городе, в котором даже морское дно — исключительно из золота. Спасибо, конечно, я Рябова знаю, просто так он бы меня компьютерной мозаикой не развлекал, однако одного все-таки Сережа знать не может, хотя бы потому, что не сидел рядом со мной и генералом Вершигорой в одной засидке.
Я пробежался пальцами по базе телефона «Панасоник» и нежно поздоровался с Мариной:
— Ты уже проснулась?
— Нет. Сплю.
— Получи выговор без занесения в личное дело.
— Слушаюсь. Могу я надеяться…
— Можешь. Отделаешься только этим. Твое фото с доски Почета пока решено не снимать.
— Кем решено?
— Собранием профсоюзного актива фирмы… Значит так, разыщи Бойко. Пусть ждет меня в офисе. Срочное дело.
— У тебя все в порядке?
— Что ты имеешь в виду?
— Голос какой-то возбужденный. И это после такой бурной ночи…
— Спасибо, Марина. Докладываю — вверенное тебе тело не сильно пострадало. Мои потери ограничиваются тремя палками, а ущерб — засосом внизу живота в форме небольшого кровоподтека. Дальнейшие вопросы пресекаю. У меня мало времени.
Выйдя из кабинета, я успел первым прореагировать на засаду Педрилы. Не животное, а самый настоящий тренажер, заставляющий постоянно находиться в боевой готовности. Расслабляться для профессионала — означает готовить себя к поражению, а мне это не улыбается. Вот почему я сумел достойно отразить персидскую агрессию, однако улетевший метров на пять выродок привлек своим наглым воплем дополнительное подразделение по уничтожению моих нервных клеток.
— Ты уже освободился? — прискакала на котячий визг подмога с прекрасно наложенным макияжем.
— Готовь завтрак, — не позволяю жене задавать вопросов по поводу моих взаимоотношений с остальным животным миром. — Кстати, последний раз ты меня просто побаловала. В тебе гибнет кулинар.
— Спасибо, — неожиданно обрадовалась супруга.
— Да. Хлеб и соль получились просто изумительными.
— Вот и будешь их жрать, — прошипела почти по-кошачьи жена.
— Успокойся, я пошутил. Давай побыстрее, у меня много дел.
— Конечно, успел очередную сучку вызвонить, к ней рвешься?
— Рвусь. Только учти, какова кормежка, такова отдача. Сама понимаешь, мне для такого дела дополнительные силы понадобятся. Я же всю ночь трахался, ты не забыла? После такого напоминания Сабина улетела с моих глаз еще быстрее, чем Педрило, хотя, в отличие от кота, я ей не придавал ускорения с помощью ноги.
Ничего, в следующий раз встретит меня радостно, словно Прага вторично советские войска. Зато я раз и навсегда, по крайней мере до Гарькиных именинок, пресеку дурацкие подозрения. В самом деле, разве может быть иначе, когда у меня на уме одни заботы о нашем сыне. Именно поэтому до встречи с Бойко я явлюсь на вызов наконец-то появившегося у меня командира. И вообще, какие могут быть более серьезные проблемы, чем спонсорская деятельность в виде ремонта одной из средних школ?
25
Попивая кофеек в ожидании Бойко, я невольно похвалил себя за предусмотрительность, а затем моментально закатил сам себе строгий выговор. Правильное решение. Если хочешь еще чего-нибудь добиться в этой жизни, ты просто обязан постоянно оставаться недоволен собой. Пусть другие полагают, какие они умные и фартовые, но стремящийся одержать верх в схватке просто обязан изначально считать себя глупее любого противника.
Нечего заниматься процессом самолюбования. Оставим это дело директорскому корпусу. Не всем, конечно, однако один директор сейчас от счастья может скакать по собственному облезлому кабинету верхом на колченогом кресле. Ремонт я ему гарантировал. Естественно, с долевым участием других спонсоров. За такое господин директор не то что разрешит моему сыну изучать Пушкина, но и сам может в честь спонсора на каждом углу декламировать Баркова: «Пров Фомич был парень видный, в среднем возрасте, солидный, остроумен и речист, только на х… был нечист». Может, это и преувеличение с точки зрения соцреализма, моюсь я регулярно, однако, кажется, барковские стихи так и просятся стать эпиграфом моей жизни.
Несмотря на скромный образ бытия, эта самая жизнь кому-то даже очень неплохо известна. Представляю себе, сколько людей копошились в прожитых мной годах, какое досье имеется у господина Петровича, если он столь блестяще разыграл карту с давно, казалось бы, позабытой Олей и даже сумел просчитать мою реакцию. А я, дурачок, сперва неправильный вывод сделал, затем на его противников грешил. Ничего, дорогой товарищ, постараюсь оправдать твое высокое доверие и доказать, как близко от моей реакции до эрекции на ваши блестящие методы работы.
Бойко влетел в кабинет стремительно, словно полководец, примчавшийся к императору, чтобы лично доложить об одержанной победе, а главное — получить за нее венок из лавра, самого любимого цвета почти всех людей в стремящихся стать цивилизованными странах.
— Ну, Игорек, мы рождены, чтоб сказку сделать былью? — полюбопытствовал я, наливая ему кофе. — Вижу у тебя пламенный мотор не только вместо сердца, но и в заднице.
Бойко тут же опомнился, придав себе вид солидного, уставшего человека, слегка недогорбившего последние силы, выполняя мое задание.
Он, не торопясь, стал разминать сигарету, чтобы и таким образом немного потянуть время, однако подобный маневр мог бы произвести впечатление исключительно на некурящего Рябова.
— Ты завершай этот театр, — замечаю в ответ на потуги Игоря раскатать табак под тонкой бумажкой, — а то от нетерпячки мочевой пузырь лопнет. У тебя, естественно.
— Что ты хочешь этим сказать? — соизволил ответить руководитель пресс-группы.
— То, что ты понял, — отрезаю, прикуривая сигарету без предварительной разминки. — Ладно, Игорь, считай, больше сегодня ты меня уже ничем не удивишь. Даже если предъявишь документы, свидетельствующие о работе Хлудова на разведку африканского племени хочу-торчу. Наверняка, мечтаешь в книгу рекордов Гиннеса попасть; а как же, единственный зафиксированный в мире случай, когда человек размял американскую сигарету.
Бойко улыбнулся и спокойно бросил так и не прикуренную мальборину в пепельницу.
— Итак, по порядку, — приступил к докладу Игорь, — хотя работу группы еще нельзя считать полностью завершенной, но один любопытный факт есть. Хлудов, конечно… Пробы ставить негде, однако раньше он был совсем другим…
— Ты свои перлы кому-то еще поведай, — не позволяю Бойко нарываться на повышенную оплату за проведенную работу. — Это я без тебя знаю.
— Интересно, вел поиск параллельно со мной, что ли? — нагловато заметил Игорь.
Об информации, раздобытой Рябовым, я не собирался ему говорить, потому будто бы не обратил внимания на менторский тон Бойко.
— Нет, Игорек, просто меня заинтересовало одно обстоятельство. Звание Хлудова. Старлей, и вдруг такими делами занимается. Только неведомо мне отчего. Если едва начал карьеру, приступил к ловле преступников, то значит молодой жрет явно не по чину, а такое непозволительно. Но когда он столь профессионально действует, то с ходу возникает вопрос: почему Хлудов, ну, хотя бы не капитан?
Игорь смотрел на меня без тени удивления. Правильная реакция, он бы скорее выкинул на лоб брови, если бы я не задал такой вопрос после логического вывода по поводу размятой сигареты.
— Хлудов был честным ментом, — скороговоркой понес Игорь исключительно для того, чтобы я ему еще чего-то не поведал, а затем не сделал донельзя логический вывод: хреново работаешь, все это и без тебя знаю.
— Честным? — сохраняю маску полного безразличия, а про себя вспоминаю содержимое всего одной дискеты из моей обширной коллекции.
— Вот именно. Потому он и остался старлеем. Ничего, скоро в капитаны выбьется. А тогда… Молодой был, глупый. Поверил в эти бредни, на которых его воспитывали. Перестройка. Социализм с человеческим лицом. Нормы морали. Обновленное…
— Короче…
— Короче, когда Хлудов начинал карьеру, он рьяно взялся за дело. Дальше некуда. Подробности нужны?
— Нет.
— Знаешь?
— Нет. Просто опиши в общих чертах. Мне ментовские рефлексии без особой надобности.
— Пожалуйста. Хлудов потянул такой конец из клубка, что его начальника моментально поставили в позу «мама моет пол». Уверен, у того до сих пор жопа ноет. Еще бы, какой-то паршивый лейтенантик порывался взять объяснение у самого Власова…
— Понятно. Но не то главное…
— Вот именно. Только не говори «короче». В общем, со временем Хлудов поумнел. Причем настолько, что сравнительно недавно…
— А именно?
— … в прошлом году возглавил одну очень интересную шайку-лейку. Сразу после перевода в областной отдел. Он работает просто блестяще, наверняка звание полковника скоро заслужит.
— Знаю я, как он работает. Сам убедился на примере фирмы «Олли». Вывод?
— Очень прост. Хлудов выполняет, если так можно выразиться, функции того же киллера. Только от его действий головной боли ни у кого, кроме жертвы, не прибавляется. Напротив… Понимаешь?
— Еще бы. Если, к примеру, кому-то сильно мешает производственная деятельность, скажем, банкира Иванова…
— Вернее, Илюшенко…
— Иванова, Игорь. Только Иванова или Пупкина. Илюшенки нам без надобности. Фамилия какая-то не фартовая, один в могиле лежит, другой с должности Генерального прокурора прямиком за решетку отправился… Да, так вот, зачем грубо мочить, ладно, твоя взяла, не банкира Иванова, а, скажем, директора некой фирмы Пупкина? Это же тут же на труп орлы из прокуратуры-ментуры слетятся. Начнут версии отрабатывать: кому это Пупкин костью поперек горла стоял? И что делать? Вызывать начальника орлов на ковер, приказывать или полунамекать, попадать хоть в какую-то зависимость?