— Гусь сюрприз готовит. Подарок, так сказать.
— Меня в последнее время все одаривают. Столько презентов, от некоторых приходится отказываться.
— Я не так сказал. Он готовит подарок твоему сыну.
— Выкрасть его, что ли, хочет? Пусть Педрилу с Сабиной заодно прихватит, я ему еще доплачу.
— На это не рассчитывай. Но в день рождения Гарика он хочет преподнести сюрприз именно ему.
— То есть?
— Убить тебя.
— Тоже еще сюрприз. До Гуся это делали все кому ни лень. Слушай, Сережа, он же, как я понял, парень осторожный. Слабо верится…
— Придется поверить. Ты думаешь, он не рискнет наехать, когда дом полон гостей будет? Правильно мыслишь. Только потом гости разойдутся, а мы будем под банкой, расслабимся. Идеальный вариант.
— Арлекино подсказал?
— Да.
— Придется Арлекину на день рождения Гарика звать. В срочном порядке. Я ему приглашение хоть с опозданием, но пошлю.
— Не получится.
— Почему?
— Арлекино будет занят, — блаженно улыбается Рябов. — Ты только мог бы мечтать оказаться на его месте. Нет, серьезно… Скажи, какой теорией занимается Игорь?
— Ты, конечно, его задействуешь исключительно на практике.
— У нас теперь все наоборот получается.
— Вот именно. Ладно, слушай. Бойко поведал: очень скоро планируется концерт по заявкам, начинающийся песней: «Смело мы в бой пойдем за власть Советов. И как один умрем за дело это».
— Мне другая песня нравится. «Помирать нам рановато…»
— Напрасно, Сережа. Ты просто смысл той песни улови. Разве там о нас говорится? Они в бой пойдут и помрут. Чем плохо?
— Если бы так. Кто-то же людям должен помочь.
— Поможем, чем можем, Сережа. Кстати, о помощи. Что поделывает Квач? Мы просто обязаны назначить его на место пока гогочущего Гуся. Вершигора обрадуется, каждый день станет с нами на охоту ездить.
— Пока Гусь начал охоту на тебя.
— Знаешь, Рябов, я его хотел приголубить после сигнала Кости. Чтобы враз решить проблему Гуся и Хлудова. Однако теперь этот старлей кажется мне безобиднее использованной затычки. Подумаешь, по магазинам скачет, тут, понимаешь, у него более крутые конкуренты нашлись. В масштабах страны. Тем более придется принимать ответные меры по поводу Гуся. Как он хочет меня грохнуть? Подкупить Педрилу, смазать его когти цианистым калием?
— Это для него тонко. Он задействует вертолет.
— Арлекино помог?
— В виде большого одолжения. Игрок, что говорить.
— Граждане, воздушная тревога… Вертолет нам пригодится, как считаешь?
— Я бы купил, но никто не предлагает. Придется с тобой согласиться.
— Ты не ответил на мой вопрос о Кваче.
— Квач увяз в разборках с Челноком, будет выяснять отношения с Арсеном. Ты умело использовал Ланду в качестве оттяжки части гусевских. Одну проблему предстоит решить. Порох. После смерти Гуся он будет претендовать на лидерство в группировке.
— Придется подпалить этот порох. И побыстрее. Пусть Гусь прежде, чем вертолетную атаку развивать, похоронами дружбана займется.
— Это ты решил, — пробормотал Рябов.
— Не куксись, безопасность моя ненаглядная. Мы поменялись ролями? Какие претензии? Сережа, скажу честно, рад за тебя. Впервые за долгие годы ты решился…
— Из-за твоего ангельского характера. У меня до сих пор шея ноет. Вырубил меня, а сам пошел на встречу с Городецким и застрелил его.
— Когда это было?
— До того, как ты собственноручно грохнул Чируса.
— Исключительно потому, что ты в это время симулировал плохое самочувствие с пулей в груди… Ладно, Серега, день рождения Гарика послезавтра. Нам нужно торопиться. Я обязан лично разобраться с Порохом еще по одной причине.
— По-моему, причин уже больше, чем достаточно. Скажи просто, тебе это нравится.
— К тому же впервые в жизни Рябов не станет меня от разборок ныкать в каких-то болотах. Да нет, Сережа. Понимаешь, если бы бойцу невидимого фронта Квачу требовалось решить эту проблему, то мы в Управление Вершигоры не нанимались. В крайнем случае, есть кому заняться этим Порохом и без меня. В конце концов, я солидный человек, руководитель, такой только команду из кабинета отдает.
Рябов рассмеялся от души.
— Это у тебя хобби такое. Никак расстаться с прошлым не можешь.
— Только по той причине, о которой я говорил. Сейчас, по крайней мере.
— Назови.
— Я просто обязан доказать твоему подзащитному Петровичу, что он не ошибся в выборе.
Рябов вздохнул, дернул молнию на сумке «Мечта оккупанта», извлек из нее пачку фотографий и простую картонную папку.
— Морды гусевских. Досье на Пороха. Ознакомься, — скомандовал Сережа.
— А досье на самого Гуся?
— Гусь не такой дурак, как ты, — предельно откровенно поведал Сережа, наверняка злорадствуя, что ответной реакции не последует. — Он самолично тебя гробить не попрет. Будет в своей норе ожидать. Он в нее уже забился.
— Под контролем?
— Обижаешь.
— Такие расходы, — горестно качаю головой, рассматривая явно эротическое фото. Ну и морды, так возбуждают, аж кончить хочется. Всех, одним ударом. Только вот жаль подвести генерала Вершигору не могу. Они ему пока не просто живыми, а на свободе нужны.
— Накладные расходы, — пробормотал Рябов. — Я тебя знаю. Ты же потом еще заработаешь. Отобьешь часть предприятий Гуся.
— Исключительно для конспирации. Группировка ослабеет, Квач будет вынужден пойти на уступки. Братва подавит свое недовольство. Или он его пресечет, знаю, какая школа у подчиненных бывшего оперативника супермента Вершигоры. Значит, будем считать, мы не просто имитируем сегодня бурную деятельность Квача, отстаивающего интересы бригады вместо…
— …по приказу.
— …по приказу Гуся. Но… Но опять-таки будем считать, Квач нанял киллера. Очень дорогого.
— Самого дорогого в мире, насколько мне известно, — бормочет Рябов. — Да, знаешь, я поработал с исполнительным директором «Олимпа» и вот что подумал. Повезло ему, у Гершковича трудится. Он бы от тебя на второй день сбежал… Только сделай все красиво.
— Или, как говаривает твой любимый Котя. Порох первым прыгнет. В конце концов, дай мне возможность дочитать справку о подвигах Пороха и ознакомиться с его характеристикой.
Мне понадобилось всего несколько минут для изучения этой характеристики. В принципе, ничего нового, такой же парень, как многие другие. Прежде эта характеристика была бы довольно стандартной, с набившей оскомину политической грамотностью. Сейчас стандарт характеристик определяется иными словами, вроде непонятного «антисоциален».
— Рябов, я просто счастлив. С таким человеком придется познакомиться. Кстати, а его ментовские дружки…
— Кстати, наша госбезопасность теперь толпы шпионов не ловит. У нее более серьезные задачи.
— Кому надо сюда шпионов засылать? Все в газетах пишется.
— Газеты нам тоже пригодятся. Когда ты хочешь познакомиться с Порохом?
— В связи с предстоящими событиями желательно поскорее.
— Сегодня, что ли?
— Ну, не за час до нападения Гуся, в самом деле.
Рябов, нагло посмотрев на меня, извлек из сумки кожаную куртку с огромным числом металлических заклепок.
— Тогда переодевайся.
— Это новый вид бронежилета? — полюбопытствовал я, убедившись в который раз: мы с Рябовым чувствуем друг друга лучше сиамских близнецов. Сережа о моем решении догадался еще раньше, чем я узнал о трениях между Квачом и Порохом. Больше того, Рябов его уже отследил.
Набросив на себя содержимое рябовской сумки, я вышел в приемную, и Марина чуть было не упала со стула. Еще бы, вместо ее руководителя в неизменном костюме при галстуке и туфлях из крокодиловой кожи, перед ней стоял совершенно непонятный тип, пальцы которого облеплены безвкусными перстнями, на голове пиратская косынка, в ухе клипса, а железа на шее — не меньше, чем у нее самой.
— Это новая униформа нашей фирмы, — поясняю Марине. — Завтра чтобы все так одевались. Отметь в приказе.
— Оружие не бери, — скомандовал Рябов.
— Это ты по поводу Марины? — снимаю кобуру с «Зиг-Зауэром».
— И Марины тоже. Ладно, нож оставь, — милостиво позволил коммерческий директор. — Он тебе роднее члена.
— Не звезди, — встала на мою защиту секретарша. — Он после дачки продолжал стараться. Голубенко ему очередную…
— Марина, это был деловой разговор, — несколько принижаю свое мужское достоинство ради святой истины и демонстрирую нож с выкидным лезвием. — Всегда при мне. Без ваших дозволений.
Рябов с удивлением посмотрел на меня, а затем на Марину.
— Деловой, — фыркнула она. — Наташка подмывалась перед этим деловым разговором.
— Она лицо мыла, потому что Голубенко ее сильно расстроил, — поясняю Рябову, но Марина никак не может успокоиться:
— Правильно. Голубенко расстроил. Зато ты утешил.
— Еще как, — самодовольно говорю, с ужасом вспоминая о предстоящих трудовых подвигах.
— Кто бы сомневался, — чуть сбавила тон Марина.
— Сколько ты спал в эти сутки? — серьезным тоном спрашивает Рябов.
— Мало, — снова говорю чистую правду, боясь подвести Сережу.
Женщины, конечно, способны украсть часть жизненной энергии, но недосып перед схваткой куда опаснее, здесь Рябов снова прав. Только я очень сомневаюсь, что он скомандует мне раздеться, выспаться и лишь затем приступить к так называемому хобби.
— Выпей эту таблетку, — командует Сережа.
— А что, допингконтроля не будет?
— Контроль будет. Идем без оружия.
— А ножик?
— Ну кто сегодня без ножа ходит? Тот, у кого молоток. Поехали. Воха с ребятами уже веселятся. Мы и так задерживаемся.
— Я с вами, — выскочила из-за стола Марина.
— Нет, — твердо ответил Рябов.
— Мариночка, если не вернусь живым, ты знаешь, кого прикончить, — киваю на коммерческого директора. — И не забудь на моей тризне заколоть Педрилу. В загробной жизни мне без него станет скучно.
Марина пристально посмотрела на Рябова.
— Нет, — повторил Сережа, и я тут же пришел к нему на помощь: