репликами ножик, лежащий на коробке с компьютером возле тренажера «Марафон». Моего сына сейчас больше шлем занимает, не средневековый, а ультрасовременный «Векс». Надеваешь его и моментально попадаешь в виртуальную реальность. Такая игрушка куда дороже компьютера.
В виртуальную реальность мой сын явно не торопился. Он нахлобучил «Векс» на голову, прихватил шпагу с дагой и стал скакать по комнате, как Кортес во время сражения во имя родины ради индейского золота.
— Смотри, Гарик, рискуешь, — обращаю на себя внимание, покрутив педали тренажера «Степ-ап».
— Папуля, не переживай, я не порежусь, — успокоил меня именинник.
— Стану переживать из-за всяких пустяков. В тюрьму хочешь?
Гарик тут же перестал воинственно размахивать оружием и сдвинул шлем на затылок.
— Почему? — в голосе моего наследника прозвучало недоверие, хотя я рассчитывал исключительно на испуг.
— Как почему? За незаконное хранение холодного оружия.
— Так его можно везде купить. В магазине, — попытался оправдаться Гарик, однако я был еще суровее Уголовного кодекса.
— Мало ли что? Да, ты можешь купить нож в магазине или принять его в подарок, однако с ходу попадаешь под статью. Придут сюда менты, увидят кинжал — и суши сухари.
— Почему?
— Что ты заладил — почему, почему? Потому что оттого.
Как я могу объяснить ребенку: он живет в одной из стран СНГ, этого дремучего леса, где, в отличие от всего остального мира, существует понятие «холодное оружие». До сих пор существует. Исключительно для того, чтобы при чьем-то небольшом желании можно было посадить любого по все еще действующей статье.
— Слушай, Гарик, у тебя тут ножей полно, давай поменяемся.
— Нет. Ты меня надуришь, — решительно отказался сынок.
Ну и память, я его лишь однажды обманул, а он до сих пор не забыл. Когда Гарька пешком под стол ходил, он любил делать это с громадной копилкой в руках. Мелкий рэкетир приставал ко всем и каждому, ежедневно выколачивая серебряные монеты для наполнения своей персональной сокровищницы. Однажды, не найдя в карманах откупа от домашнего попрошайки, я достал из письменного стола несколько медных пятаков, действие которых предпочитал бодяге, и предложил Гарику поменять его маленькие паршивые белые деньги на большие желтые. Сын с радостью разбартеровал рублей десять мелочи на четыре пятака, однако моя блестящая операция провалилась. Гарик с криком «Мама, смотри, какой папа дурной!» побежал докладывать Сабине о своих успехах в только-только зарождающемся бизнесе по-советски. Что я потом выслушал, какую неустойку платил — лучше не вспоминать. Но ведь сегодня Гарик почти взрослый, его на пятаках не проведешь.
— Как хочешь, — зевнул я. — Думал, на кой тебе этот маленький, паршивый ножик? Им только письма разрезать… Да, а я хотел дать тебе кое-что… Ну, ладно.
— А что? — на всякий случай полюбопытствовал Гарик.
— Запчасти к твоему шлему.
— У меня и так полно игр, — безапелляционно ответил сынок.
— Но только не таких. Ты знаешь, секс в виртуальной реальности затмевает земной.
— Еще лучше, чем на кассетах? — загорелись глаза Гарика.
— Я так и знал! — закатываю глаза. — Ты смотришь порнографию. Позор! Придется сказать Сабине, что ты воруешь у нее кассеты.
Судя по выражению лица Гарика, он испугался возможных последствий моего доноса еще больше, чем запрета посещать школу.
— Папуля, не говори маме, — заскулил именинник.
— Ну да, как это? А ответственность перед обществом по поводу твоего воспитания? — не согласился я.
— Не говори, — чуть было не захныкал юбиляр и мгновенно предложил мне взятку:
— Ладно. Я тебе подарю ножик.
— Не знаю, не знаю, — раздумывал я, с чувством глубокого удовлетворения рассматривая перекривившуюся рожицу именинника. — Ладно, не куксись, только ради твоего дня рождения. Может, к гостям пойдешь?
— Когда Костя придет? — при упоминании имени директора фирмы «Виртус» Гарик передумал плакать, а его глаза засверкали от удовольствия. Еще бы, лучший дружок. Представляю, как бы они на пару в этой комнате порезвились, однажды после их игр ремонт пришлось делать.
— Должен тебя разочаровать. Костя не придет, — преподношу имениннику очередной подарок. — Может, все-таки выйдешь к гостям?
— Да пошли они в жопу! — Гарик мгновенно подтвердил мое предположение, что гости свои функции давно выполнили.
Я не стал спорить, прихватил честно заработанный ножик и оставил Гарика наедине с его сокровищами. Хороший мальчик, папу любит, даже не подозревает, что его виртуальный шлем и сабли с позолоченными рукоятями не стоят этого небольшого ножа. Нет, он не антикварный, однако совместная работа ижевского мастера Юрия Власова и тульского кузнеца Валерия Коптева куда дороже иного антиквариата. Кто-кто, а я знаю, такой ножик стоит минимум четыре тысячи долларов, Гарику он просто ни к чему, в отличие от большой и красивой сабли.
Гости именинника разбились на немногочисленные группки по интересам. Выдающийся банкир Горохов явно заменял собой массовика-затейника. Он в прежние времена участвовал в самодеятельности, но вовсе не в художественной, был, как это тогда говорили, валютчиком. И хорошо был. Как некоторые нынешние хозяева солидных фирм с их обвешанными драгоценностями дамами, взрывающимися от хохота после каждой фразы Горохова.
Подойдя поближе, я понял: банкир проводит элементарный экономический ликбез.
— Так, — весело обвел взглядом прислушивающихся к его словам Горохов, — поехали дальше. Деньги в Литве — литы, в Латвии — латы, в Эстонии — …
— Эсты! — заорал хозяин казино Ромаз Суханишвили, победоносно взглянув на свою уже не помню какую по счету невесту в текущем году.
— Ты попал! — весело прокомментировал его ошибку Горохов. — Не эсты, а кроны. Кстати, знаешь, как теперь деньги в Грузии называются? Лари!
— А, — беспечно махнул рукой Ромаз, — какая разница? Был бы бакс, а все эти манатки-шманатки, таджикский рубл или русский рубл с мягким знаком… Мне молдавские деньги нравятся — наливай!
— Лей! — со смехом поправила его самая юная дама на Гарькиных именинках.
— Слушай, я же говорю — какая разница? Лей-наливай… О, вот и шампанское, — Ромаз подозвал к себе атлетически сложенного доброго молодца из «Трактира», разодетого вовсе не в длинную рубаху с пояском, а в смокинг. Громадный поднос, уставленный бокалами с искрящимся напитком, переменил курс и поплыл по направлению к весельчаку Ромазу.
Не думал, что и шампанским можно накачаться до поросячьего визга, однако владелец самого крупного совместного предприятия Южноморска мистер Янис Ксиадис начал убеждать меня в обратном.
— Знаешь новость? — положил руку на мое плечо американский гость.
— Какую, Янька? — проявляю полную неосведомленность.
Наверняка он сейчас поведает, что придумали очередной налог и начнут его сдирать со счетов в безакцептном порядке не со следующего месяца, а как водится, с начала года. Естественно, не будущего, а который идет к финишу, как уже не раз происходило. Однако Янька сумел удивить меня еще больше.
— Поймали самого крутого мафиози Европы, представляешь?
— Нет, — откровенно признаюсь. — Такого я себе представить не могу.
— Знаешь, где? — не обратил внимания на мои слова мистер Ксиадис и ловко выхватил бокал с подноса у проходившего мимо официанта с микрофоном в ухе.
Американец опустошил бокал, и лишь затем я выдвинул предположение:
— В Москве?
— Почему в Москве? — пришла очередь удивляться Яньке.
— Потому что по плотности мафиози на один квадратный метр этот город явно европейский лидер.
— Не в Москве, а в Донецке… Или Донбассе… Забыл, как оно называется. Но не в Аш… Как он сейчас, Ашхабад?
— Как раньше. Мы же говорим Париж, а не Пари…
— Знаешь, кого там поймали?
— Того, кто организовал взрыв во время футбольного матча? Или ты имеешь в виду расстрел господина Куличенко вместе с семьей…
— Но-но, — игриво погрозил пальчиком мистер Ксиадис, — он тоже на дне рождения был… Да, чтоб я так жил, ты не знаешь… То разве мафиози? Так, чепуха на постном масле… Зато поймали самого Юрика!
Вот это да, оказывается их самого крутого зовут точно так, как нашего.
— Может, и фамилия его Ланда?
— Нет. Оникин. Запомнил на всю жизнь, — выпалил американец и слегка покачнулся.
— Впервые слышу, — раскололся я, и мистер Ксиадис залился диким хохотом.
— Ты чего? — смахнул он слезинку у краешка глаза. — О таком человеке не знаешь? Круче Самовара, без понтов. Замаскировался… Вкалывал на шахте, а им зарплату пять месяцев… Так он решил заработать.
— Банк взял?
— За банк меньший срок дают. Он рисковал! Знал за что! Прикидываешь, купил сотню газет и стал их перепродавать. Хлеба захотел, дети у него… Спекулянт! Менты его захомутали с поличняком, этот фраерок им в три свистка раскололся. Перекинул аж десять газет и наварил… Знаешь сколько? Сто тысяч купонов! О, почти шестьдесят центов. Прикидываешь…
— Ну и что? Каждый зарабатывает в меру распущенности.
— Срок он заработал, — веско поднял указательный палец Янька.
— Не вешай мне лапшу на уши, за шестьдесят центов — срок? Может, у него менты перочинный нож на кармане нашли? Это — совсем другая масть.
— Я ж тебе говорю, а ты как неродной. Что нож? Банк взять дешевле бы стоило… Да, так по Уголовному кодексу, прикинь…
— Понял, — дошло до меня, — они сто тысяч карбованцев приравняли к советским деньгам… Да, если согласно Уголовному кодексу, который действует до сих пор, так эти сто тысяч… Точно, подрасстрельная статья с конфискацией имущества. Сколько ему влепили?
— Ничего.
— Так чего ты мне пену гонишь?
— Я когда-то гнал пену? Ты меня не знаешь? Отвечаю за свое слово! Когда дело в суд сбросили, за этого шахтера стала держать мазу плесень, пустолаечники и набушмаченные фраерки… Так суд его оправдал… Только не хватай меня за язык… Потому что городская прокуратура решение суда опра… опро…