— Знаешь, Наташа, давай сперва выпьем вина. Старого доброго вина. Сухого, как ты любишь. Красного, под сыр рокфор. Если ты, конечно, не против.
Наташа не возражала. Я налил сперва себе, а затем даме по половинке небольшого бокала.
— Традиция, — поясняю девушке, чтобы она не удивлялась. — Давняя, с тех еще пор, когда вместо бутылочной пробки использовалось растительное масло. Чтобы гость не опасался за свою жизнь.
— Мне этого делать не приходится, — успокоила меня Наташа, отпив глоток вина. — Вы, извините, когда-то работали барменом?
— Отчего ты так решила?
— Наливаете профессионально.
— Нет, Наташа. Барменом мне не довелось быть. Просто, если что-то делаешь, делай на совесть. Это я давно понял. В те самые времена… Да, знаешь, тогда я из-под полы покупал сыр. Просто сыр, без названия. Это сегодня в гастрономе — тридцать сортов, а тогда… Признаюсь тебе честно, тогда я даже не подозревал: вино в бокал нужно наливать не более, чем наполовину, чтобы можно было его слегка вращать для более полного ощущения аромата напитка. Какие там напитки-ароматы, любой шмурдяк считался марочным… И уж куда мне было знать, что белое вино нужно пить под рыбу, сухое и полусладкое — с овощами, красное — к мясу, а шампанское — исключительно к десерту. Тебе повезло родиться позже меня. Я в твои годы жрал, что видел, и пил, что течет. Но даже все это, продававшееся с переплатой из-под прилавков, было настолько паршивым и в ограниченном количестве… Вспоминать не хочется.
— Мне кажется, в свое время вы торговали спиртным, — вернула меня из воспоминаний в сегодняшний день Наташа.
— Да, приходилось. Это сейчас более-менее специализация. Когда все начиналось, сама понимаешь… Сегодня торгуешь водкой, завтра — солдатскими одеялами… Старались кто во что горазд… Ну да ладно, вино допила?
— Спасибо, я такого раньше и не пробовала, — откровенно призналась Наташа.
Это может говорить только об одном — я чересчур жадный. Мало плачу сотрудникам. Не могут они себе позволить купить бутылку вина за триста баксов. Впрочем, в вине Наташа разбирается не хуже, чем в водке…
— Может налить тебе текилы? Весьма оригинальный напиток…
— Та же самая водка, — не согласились прекрасные Ноги. К ним бы еще лицо соответствующее, грудь повыше, и Наташа смело могла бы составлять конкуренцию Гришиной мисс.
— Я имел в виду способ употребления. Насыпаешь соль в ямку у большого пальца, как это делают с марафетом кокаинисты, и пошел: лизнул-глотнул-закусил лимоном.
— Я лимонов не люблю, — откровенно призналась Наташа.
— В таком случае, — киваю на стойку, — мартини «Бианко» пить не станем. Может греческое «озо»? Прозрачное, как слеза; видишь, я добавляю воду и…
Напиток в бокале приобрел матово-голубой цвет. Наташа посмотрела на меня, как будто я в свое время натаскивал одновременно трех Кио. В запасе еще ровно пятнадцать минут, чего ей рассказать? Что настоящее шотландское виски пахнет можжевельником и об этом не подозревают те, кто привык по-черному глушить нашу водку «Обрыгулис». На них моя гостья не похожа, но воспитание подчиненных — это тоже задача настоящего руководителя. Пусть я даже никогда не состоял в партии…
— Вы были членом партии? — по-настоящему ошарашила меня Наташа. Я чуть было не поперхнулся и искренне ответил:
— Нет. Отчего ты решила…
— Мне показалось. Скажите, откуда вы знаете…
— Оттуда. Я же тебе уже говорил, если что-то делаю, то… Впрочем, я умею немногое, но зато исполняю на высоком профессиональном уровне. Наверное, потому что партбилет на моей груди заменял кожаный футляр «ЭКЛ», предназначенный для хороших презервативов, вроде «Иннотекса», с привкусом цитрусовых.
— Я тоже за безопасный секс, — поддержала мои устремления Ноги. — Мне кажется, вы умеете гораздо большее. Нет, ну что вы, я не имею в виду презерватив.
— Почему? Это тоже, — успокаиваю гостью. — Что касается всяческих умений, то жизнь научила. Я, к примеру, раньше в бухгалтерии ничего не смыслил, а когда организовал свою контору, пришлось учиться. И тебе придется…
— Чем отличается трансферабельный аккредитив от безотзывного? — неожиданно спросила Наташа.
— Я предпочитаю револьверный, — не позволяю ей даже строить намеков по поводу игр в КВН из-за того, что мы ушли от презервативной темы.
— А почему именно револьверный? — полюбопытствовала Наташа.
— Дорогая моя, ты не проверяй, я ведь перед тобой не выделываюсь. Но если хочешь, револьверный аккредитив наиболее удобен при оплате большой серии поставок товаров, освобождает импортера от необходимости открытия отдельных аккредитивов на каждую поставку.
Наташка смотрела на меня с явным восхищением, она наверняка думала, что я хорошо разбираюсь исключительно в винах, собачьем говне и пене, превращенной в деньги.
— Давай выпьем шампанского.
— За что?
— За профессионализм. Нет большей опасности для дела, когда за него берется любитель.
— За вас, что ли, пить будем?
— Наташа, я делаю вид, что оставил твой довольно дерзкий вопрос без внимания.
— Извините, пожалуйста.
— Извинения приняты. Нет, девочка, себя я в виду, конечно же, не имел. Видишь, сколько здесь этой шампани? Любой на выбор, даже самое лучшее — розовое, разновидность «Де люкс». Но давай откупорим не «Пол Роджер», «Редерер» или «Фрашенет», а именно «Дом Переньон».
— Я знаю, оно самое лучшее, — проявила осведомленность моя подчиненная.
— Это зависит от вкуса, — не согласился я. — Однако я решил предложить именно это шампанское в память о великом профессионале Переньоне. Если бы не он, не было бы ни «Редереров», ни «Советского полусухого». Держи бокал и благодари создателя этого чуда…
— Кого именно?
— Ох уж эти дамы, — огорчаюсь я. — То, что Пьер Динан создает флаконы для лучших духов мира знают, а… Наташа, я ведь тебе сказал — Переньон был лучшим из лучших, настоящим профи. Он не только создавал белые вина из черного винограда, но и придумал этот бокал… Да что бокал, до него вина наливали в хрупкие приземистые бутылки. Он все сделал сам, от начала до конца. Изобрел ликер, без которого было бы невозможно сделать шампанское, затем создал именно этот напиток. Больше того, придумал бокал и бутылку для него, ту самую, из которой мы пьем. Даже пробку для этой бутылки изобрел. Из до сих пор применяющегося коркового дерева взамен прежней промасленной пакли…
Я осторожно приподнял веко Наташи, которая так и не услышала окончания моего экскурса в историю. В отличие от вина, шампанское я сперва налил именно даме. Что ж, бокал был поднят, тост прозвучал, а потому, подобно монаху аббатства Отвильер, я тоже стремлюсь делать все на высоком профессиональном уровне, самостоятельно, от начала до конца, а главное — доказать делом право на подобные теоретические рассуждения.
Именно поэтому я вошел в один из стенных шкафов с вином, потянул на себя маленький рычажок и спустился в подвал.
33
Из грота я выбрался на две минуты раньше намеченного срока при экипировке, вполне позволяющей с успехом охотиться на слонов или бегемотов. Другой бы на моем месте, наверняка, принял участие в сафари, однако мне в Африку пока не хочется. Теплая осень, гусиные перелеты, слоны могут подождать.
Бросив взгляд на часы, прикуриваю сигарету. Еще полторы минуты, зачем было так гнать картину? Исключительно, чтобы доказать преданность жизненным идеалам, я всегда говорил: точность — вежливость королей, опоздание — привилегия шестерок. В это время послышался ровный звук мотора, и от внезапно появившегося катера с двумя моторами «Судзуки» отделилась резиновая лодка.
К борту судна водитель доставил меня без особых приключений. Челнок протянул свою поврежденную рентгенами руку и поочередно буквально выдернул нас с Сашей, а затем и лодку на борт.
— Порядок, командир, — доложил отставной капитан. — Все по графику.
— Сколько их?
— Двенадцать человек, — присоединилась к разговору Марина, разодетая в пух и прах. Куда до нее дамам, веселящимся на юбилее Гарика, особенно по части украшений. Один только шестидесятичетырехзарядный «Бизон» чего стоит, не говоря о прочей бижутерии, нацепленной поверх пятнистого костюма.
— Всего лишь? — недовольно поморщился я. — А где остальные?
В это время ровно заработал мотор. Челнок оперся на поручень и задушевно поведал:
— Кто где, командир. Куделя готовится тебя убивать. Квач на разборках с Арсеном. Сигнал к атаке прежний?
— Конечно.
— Ну, ты даешь, — улыбка скользнула по губам Челнока.
— Если бы я.
— Ладно, давай подготовимся, — пробормотал Челнок, и неожиданно в его руках появился мой подарок. Чернобылец молниеносным движением послал патрон в патронник «стечкина» и жестом фокусника извлек прибор ночного видения.
Зато Марина, как положено хорошей секретарше, изготовилась к работе еще раньше шефа.
— Ты же револьверы не любишь, — с явной иронией сказала она.
— Что поделаешь, Мариночка, перенимаю передовые методы труда. Без револьвера сегодня не обойтись.
Револьверчик у меня громоздкий, РГ под номером шесть. Он весьма пригодится не потому, как оправдывает название, весит шесть килограммов и, подобно почти всем остальным револьверам, — шестизарядный, а из-за того, что я всегда говорю правду. Сказал ведь Наташе, какие аккредитивы предпочитаю. Вот и не собираюсь открывать отдельный аккредитив на каждую поставку в гусином направлении.
По такому поводу нажимаю на защелку, поворачиваю в сторону фальшствол с крышкой барабана относительно продольной оси выдвижного приклада и затем, вращая барабан по часовой стрелке, заряжаю оружие с дульной части, следя за нумерацией гнезд.
Номер первый — граната ВОГ-25, второй — еще убойнее, третий — ну прямо-таки букет цветов для хозяев дома под названием «Сирень», а оставшиеся три гнезда барабана заряжаю все теми же осколочными «подпрыгивающими» гранатами, разрывающимися на высоте полуметра от земли. Хороший револьверчик, бьет на четыреста метров, но разве это его главное достоинство? Какие бронежилеты устоят против гранаты, разрывающейся на двести осколков и обеспечивающей сплошное поражение в радиусе шести метров? Таких еще не придумано, к тому же гусей принято дробью, а не пулями рад