звездой, а бриллиантовой.
Петрович потопался у двери, стряхивая с сапог комья лесной раскисшей земли, неторопливо снял дубленку и молча присел за большой стол, отполированный локтями прежних отцов-охотников, положив на него рюкзак с фирменной дайвовской нашивкой.
— Ну вот мы снова встретились, — тихим приятным голосом сказал господин Осипов после того, как мне удалось выдержать долгую паузу.
— Это просто счастье, — отвечаю своим обычным тоном. — Что в рюкзачке? Кило динамита или лось целиком поместился?
— Строганину будете? — достойно прореагировал на мои слова Осипов и, не дожидаясь ответа, извлек из рюкзака бутылку водки с плавающим в ней красным перчиком, серебряные стаканчики и ровно нарезанные сдобренные специями полоски мяса.
— С удовольствием, — сказал я. — Проголодался, пока вас ждал.
— Крайним в цепи был, — пояснил Осипов, — только через полчаса удалось от коллектива оторваться.
— Такой охоты из-за меня лишились, — чуть ли не огорчаюсь за Петровича, а тот, разлив водку по стаканам, чуть ли не с печалью в голосе заметил:
— Не люблю охоты, кстати, многие их тех, кто на нее регулярно ходят, тоже не испытывают особой тяги к этому времяпрепровождению. Однако что поделаешь, так принято.
— Не мы придумываем правила игры, не нам их нарушать, — выдаю одно из своих любимых изречений.
— Вот именно, — пристально посмотрел на меня Петрович и тут же добавил:
— Будьте здоровы!
— И вам того же, — залпом выпиваю водку, закусывая свежей олениной.
Петрович бросил в рот кусок мяса, затем молниеносным движением сыпанул на ладонь белую горсточку из обыкновенной пластмассовой солонки и отправил ее вдогонку за олениной. Да, Осипов любит соль не меньше, чем тот, кем он сейчас закусывает.
— Итак, нам снова придется работать вместе, — начал господин Осипов.
— Вот именно. Придется. Чувствую, вы этим не очень довольны, — буркнул я.
Петрович улыбнулся:
— Вы просто в своем амплуа.
— Воспринимайте меня таким, какой я есть…
— Потому мне показалось — вы все-таки чем-то недовольны.
Теперь пришла моя очередь пристально смотреть на господина Осипова, однако этот взгляд он легко выдержал и снова протянул руку к бутылке.
— Ну, как говорится, между первой и второй…
— Хватит, — несколько резко прошу и тут же поясняю: — Предпочитаю беседовать на трезвую голову. Перед нашей встречей даже дикторской таблетки не принимал, не говоря уже о других.
Господин Осипов не стал удивляться, доказывать, насколько чисты его помыслы, намекать, что он и химия — два взаимоисключающих понятия.
— Хорошо, — тихим голосом сказал Петрович, оставляя бутылку в покое. — Сразу хочу заметить…
— Нет, давайте кое-что оговорим. Я не привык работать по найму.
— Да?
— С некоторых пор, по крайней мере. Тем более в этой партии условия игры с самого начала диктовали вы.
Я их принял. Понимаю, вы хорошо изучили мой психологический портрет, привычки, вкусы…
— Кстати, о вкусах, — перебил меня Петрович, потеребив мочку левого уха, — в последнее время вы пристрастились к полковникам…
— А вы — к фотографам, — вырвалось у меня, и потому пришлось не наблюдать за реакцией собеседника, а добавлять, причем в срочном порядке, иначе Петрович с ходу бы догадался — я располагаю сведениями о судьбе человека, снявшего его вместе с Арлекино и Леди Джей:
— То есть фотографу… Кроме того, нанесли моей фирме большой материальный ущерб. Права на грудь безвременно усопшей Лидочки были куплены на десять лет вперед. По поводу моей гусиной охоты и господина Никифорова вы, надеюсь, распространяться не станете? Кстати, спасибо за подарок, однако Арлекинин мне понравился куда больше.
— Я не мог иначе поступить, — не стал оправдываться, а лишь констатировал факт господин Осипов, и стало ясно, что положение несколько выправилось. — Тем более вы человек — плохо предсказуемый. К тому же, если бы сразу согласились с предложением господина Вершигоры, я был бы крайне удивлен.
— Ничего удивительного, — слегка укрепляю пошатнувшиеся позиции. — Ни один серьезный бизнесмен с ходу не отвечает положительно на самые заманчивые предложения. Я — человек дела, однако Вершигора не предложил мне ничего существенного, кроме положительных эмоций. Да и то, как понял, платить за них пришлось бы из собственного кармана.
— Понятно. К этому вы не привыкли?
— А вы?
— Осмелюсь вам напомнить, что в свое время вы давали подписку о сотрудничестве с нами, — добродушно заметил Петрович.
— Помню, — спокойно замечаю в ответ. — Во время нашей первой встречи. Вы тогда сказали, что это лишь страховка по поводу судьбы некого оперативника, которого мне предстояло внедрить в преступную среду.
— Однако подписка до сих пор остается в силе.
Мой смех был слишком громким даже для собственных ушей.
— Извините, — промокаю платочком краешек глаза. — В последний раз меня так сильно рассмешил господин Никифоров. Не без вашей помощи.
— Оставим это, — властным тоном сказал господин Осипов. — Давайте говорить серьезно. У нас не так много времени.
— У вас, — подчеркиваю в ответ. — У вас не так много времени… Но, если вы хотите говорить серьезно, извольте. У вас имеется моя подписка о сотрудничестве. Если разобраться, она мой, а не ваш козырь. Быть может, я веду именно такой образ жизни и мне многое сходит с рук оттого, что оказываю вам услуги? По крайней мере, так принято. С другой стороны, к моему великому сожалению, в той бумажке идет речь об оказании слуг несуществующему ведомству несуществующей страны.
— Верно. Но если о ней станет известно, думаю, вы будете чувствовать себя менее комфортно, — слегка придавливает господин Осипов.
— Ни в коем случае, — следует с моей стороны реакция жизнерадостного придурка, — ведь я не политик, не чиновник. Это во-первых. А во всех вторых-третьих, такого никогда не произойдет. Потому что вам самим это невыгодно. Ну кто не стукач в нашей великой почившей стране? Представляю, что начнется, если кто-то, чтобы окончательно решиться на самоубийство, пойдет на такой подвиг. Он же три четверти действующих агентов раскроет, тех, что сегодня занимают весьма ответственные посты… Сомневаюсь, что именно моей персоне выпадет честь открыть этот список. Дурные примеры, они ведь заразительны. Но даже если такое случится, я не слишком рискую. Кроме моей расписки, у вас нет ни единого документа. Хоть бы какой-то завалящий донос о том, что нынешний руководитель патриотического движения «За солидарность в обществе», а тогда преподаватель марксизма-ленинизма рассказывал мне анекдот о товарище Брежневе. Однако я не настучал вам об этом.
— Отчего же? — наконец-то улыбнулся господин Осипов.
— Потому что мне не было смысла докладывать о коллегах-стукачах, а вам — проверять сексота на ацетон.
Петрович сперва отправил в рот очередной кусок мяса, тщательно прожевал его и лишь затем стал рассуждать вслух:
— Если бы вы хотели торговаться, так сюда бы не пришли. Следовательно, мы можем перейти к делу.
— Согласен, — замечаю в ответ, хотя легко бы мог опровергнуть его слова. — Итак, чего вы хотите? Только конкретно.
— Перестаньте играть словами. Вы это любите, однако времени действительно мало. Сами понимаете, предстоящая операция и в ваших интересах.
— Понимаю. Однако не только в моих. Отчего именно я должен рисковать? Из очень многих людей, которым не по душе возможные события, мне лично они грозят в самую последнюю очередь.
— Вот вы и ответили на свой вопрос в качестве незаинтересованного лица. Переходите, пожалуйста, к делу.
— Ладно. Допустим, я, так сказать, ворон, резко отличающийся цветом и интересами от остальных, что при инфильтрации играет на пользу…
— Мне эта терминология не очень нравится, — откровенно признался Петрович. — К тому же нанять вас невозможно. Сотрудничество — вот о чем идет речь. Не такое, о котором вы распространялись.
— Вот именно. Оставим в стороне теорию, перейдем к практике. Вы хотите, чтобы я подобрался к Сабле и исполнил его. Верно?
Господин Осипов придал своему лицу весьма безразличный вид.
— Учитывая уровень клиента, эта работа, кроме прочего, потребует значительных финансовых затрат, — продолжаю свои расчеты. — Не считая личного, так сказать, трудового участия…
— Бесплатного, — ухмыльнулся господин Осипов. — За такое удовольствие вы бы еще и приплатили. Даже не представляете, насколько хорошо я вас изучил.
— Это я давно понял. Чуть позже нашей беседы с генералом в гостинице «Британия». Только в ваших рассуждениях есть небольшая ошибка. Я привык играть, преследуя исключительно собственные интересы…
— …и ублажая, извините, ангельский характер, — слишком небрежно добавил Петрович. — Потому не будем более откладывать обсуждения ваших интересов. Все, что скажете — вот такая постановка вопроса.
— Да? Хорошо. Хочу стать президентом…
— Снова шутите.
— Отчего вы так решили?
— Власть вам в тягость. Вы-то наверняка считаете: пусть политикой занимается тот, кто не способен не большее. Потому ответьте на мой вопрос предельно серьезно и будем считать — мы договорились.
— Миллиард долларов.
— Это тоже несерьезно, пусть даже цена вопроса мне не кажется слишком завышенной. Сами понимаете почему.
— Понимаю. Потому давайте обойдемся в нашем разговоре без презренного металла. В конце концов, я действительно, пусть даже не так, как другие, но заинтересован в том, чтобы в стране не организовалось сообщество с полномочиями, позволяющими раздевать до нитки всех и каждого. Потому ограничусь лишь некоторыми документами. Меня вполне устроят описи и адреса секретных спецхранов произведений искусства, вывезенных в свое время из Германии.
— Особый архив в Москве подойдет?
— Нет, конечно.
— Да, вы не зря туда летали, — покачал головой Петрович. — Хорошо. Обо всех, конечно же, речи быть не может. Выбирайте страну, кроме…
— Украина.