Такое предположение казалось вероятным – более чем вероятным. Время для набега на врагов было самое подходящее. Панисы угнали мулов незадолго до полуночи. Сразу после этого они отправились к лагерю вакоев. Сражение между враждующими племенами произошло, по всей вероятности, между полуночью и рассветом.
Карлос боялся, что предупреждать вакоев о грозившей им опасности уже не имеет смысла. А вдруг они все погибли? Как бы то ни было, он решил направиться в их лагерь.
Дав метису и пеонам ряд наставлений на случай вторичного набега панисов и приказав им защищаться до последней капли крови, сиболеро двинулся вперед. Кроме лука и копья он захватил с собою и карабин. Было еще довольно темно. Но он хорошо знал дорогу в стан вакоев и ни разу не сбился с пути. Долгий опыт научил его осторожности. Он ехал довольно медленно, внимательно вглядываясь в каждое деревцо и осматривая с высоты каждого холма расстилавшуюся перед ним местность.
Осторожность эта была далеко не лишней. Панисы не могли еще отойти на сколько-нибудь значительное расстояние. Карлос допускал, что они устроят ему засаду между лощиной и лагерем вакоев.
Встречи с одним или с двумя из них сиболеро не опасался нисколько. Конь его не имел соперников. Карлос знал, что ни один панис не окажется в состоянии догнать его. Он боялся другого. Ведь навстречу ему мог попасться многочисленный отряд. А перспектива быть окруженным врагами весьма мало соблазняла его. Вот почему он принимал всевозможные предосторожности.
Слух его был напряжен до крайности. Он улавливал малейшие звуки, раздававшиеся в прерии: кудахтанье дикого индюка, спрятавшегося в густой листве, тревожный крик глухаря, испугавшегося топота лошадиных копыт, свист оленя и визгливый лай степного сурка. Все эти звуки были знакомы ему с детства. И все-таки он каждый раз останавливал коня, чтобы прислушаться к ним. В другое время и при других обстоятельствах они не вызвали бы в нем ни малейшего интереса. Но ведь он прекрасно знал, что люди перекликаются иногда друг с другом голосами зверей и птиц.
Карлос ехал по тем самым местам, где в течение ночи побывали панисы. Судя по многочисленным следам, оставшимся на траве, их было довольно много. У переправы через ручей сохранились отпечатки нескольких пар мокассин. Это доказывало, что грабителям не хватило похищенных мулов и что часть их по-прежнему шла пешком.
С удвоенной осторожностью тронулся Карлос в дальнейший путь. Он был уже на половине дороги к лагерю вакоев, а следы панисов продолжали попадаться ему на каждом шагу. Не может быть, чтобы они не дошли до лагеря. Воинственных индейцев трудно упрекнуть в недостатке наблюдательности. Они, конечно, заметили следы вакоев, ведущие от их лагеря до места стоянки Карлоса. Они подкрались к шалашам своих врагов. Может быть, они напали на них… Может быть…
На этом нить размышлений сиболеро внезапно оборвалась. Вдалеке послышался громкий шум. Душераздирающие крики тонули в непрерывном гудении слившихся воедино голосов. То и дело раздавались вопли, гиканье, свист.
Карлос сразу угадал значение поразившего его шума. Это был шум битвы. Где-то по соседству завязалось сражение.
Звуки доносились из-за холма, на склон которого уже начал подниматься сиболеро.
Он пришпорил коня и, домчавшись галопом до вершины, остановился.
Страшная картина открылась его глазам. Шестьсот всадников носились по равнине. Одни преследовали друг друга, держа наперевес копья, другие натягивали тетивы своих луков, третьи дрались врукопашную. Соединившись в маленькие отряды, смельчаки бросились в атаку на врагов. Трусы спасались бегством. Некоторые всадники соскочили с коней, горя желанием вступить в единоборство с противником. Многие прятались за деревьями, только изредка выходя из-за прикрытия толстых стволов, чтобы пустить стрелу или бросить копье в какого-нибудь неосторожного воина. Битва была в полном разгаре.
Тишина раннего утра не нарушалась звуками выстрелов, трубы и барабаны не подбадривали воинов своими призывными звуками, не слышно было грохота пушек, в воздухе не летали снаряды. Но все-таки ошибки тут быть не могло. Никто не принял бы открывшуюся глазам Карлоса картину за пантомиму или за простой турнир. Громкие восклицания, пронзительный свист, вид преследующих друг друга всадников, предсмертные стоны, крики торжества, крики бешенства, тревожное ржание коней, лишившихся своих всадников, неподвижные тела, скальпированные[49] головы, краснота которых казалась особенно яркой в лучах утреннего солнца, запачканные кровью копья и секиры – все доказывало молодому сиболеро, что у ног его происходит настоящее сражение. Вакои и панисы бились не на жизнь, а на смерть.
Это стало ему ясно с первого взгляда. Мало-помалу он начал различать противников. Панисов легко было узнать по их воинственному виду и косам, спускавшимся с гладко выбритых голов. Почти все вакои – очевидно, застигнутые врасплох – сражались в охотничьих рубашках и обыкновенных сапогах, некоторые, впрочем, тоже были до пояса обнажены. Но у всех развевались по плечам длинные темные волосы.
Молодого сиболеро охватило страстное желание спуститься с холма и вмешаться в битву. Он хотел присоединиться к вакоям. Шум сражения подействовал на него как крепкое вино. Вид разбойников, только что укравших у него все его достояние, наполнил его сердце жаждой мести. Некоторые панисы разъезжали по полю битвы на принадлежащих ему мулах. Карлос не мог равнодушно смотреть на них.
Он готов был уже пришпорить коня и мчаться вперед, как вдруг дело приняло совершенно неожиданный для него оборот. Панисы начали отступать.
Карлос остановился в нерешительности. Да, панисы действительно повернули спины к врагам и обратились в бегство.
Бросив взгляд на склон того холма, на котором он стоял, сиболеро увидел трех панисов, галопом скакавших по направлению к нему. Некоторые товарищи их еще продолжали сражаться с вакоями. Другие убегали в противоположную сторону.
Карлос спрятался за деревьями и стал выжидать. Враги обнаружили его присутствие только в самую последнюю минуту.
Вдруг раздался воинственный клич вакоев. Сиболеро увидел, что два длинноволосых всадника бросились в погоню за беглецом.
Убедившись в том, что враги не превосходят их количеством, панисы тотчас же остановились и вступили с ними в бой.
В первой же схватке один из вакоев был убит. Другой – Карлос узнал в нем самого вождя – остался лицом к лицу с тремя противниками.
Неожиданно раздался звук, похожий на громкое щелканье бича. Это был выстрел из карабина. Один панис тотчас же замертво упал на землю. Двое остальных, не заметив, откуда грянул выстрел, продолжали теснить врага. Вождь вакоев мужественно защищался. Получив сильный удар томагавком[50] по голове, второй панис выбыл из строя. Но храброму вакою не удалось вовремя повернуть своего коня, и оставшийся в живых противник вонзил ему в бок длинное копье. Проколотый насквозь, благородный индеец тяжело застонал и упал с лошади.
Почти одновременно упал и его убийца. Стрела, пущенная Карлосом, не успела предотвратить несчастья. Но доблестный вождь был отомщен. Смерть поразила паниса в ту самую секунду, когда он наносил свой роковой удар. Не выпуская из рук рукоятки смертоносного копья, он рухнул на землю рядом с убитым им вакоем.
Карлос решил не терять времени на осмотр мертвецов. На равнине все еще кипел бой. Сиболеро вонзил шпоры в бока своего коня и поскакал вниз.
Между тем ряды панисов заметно поредели. Лучшие воины их остались на поле сражения. Остальными овладел панический страх. Присоединившись к победителям, Карлос принял участие в погоне. Выстрелами из карабина был убит еще не один панис. Но мысль о том, что беглецы могут напасть на его лагерь, заставила молодого сиболеро повернуть коня. Прискакав галопом к месту своей стоянки, он нашел Антонио и пеонов живыми и невредимыми. Индейцы, проехавшие мимо маленького лагеря, были слишком напуганы, чтобы обратить на них внимание.
Убедившись, что все обстоит благополучно, сиболеро повернул мустанга и галопом помчался к вакоям.
ГЛАВА XVI
Приблизившись к тому месту, где был убит вождь, Карлос услышал хор голосов, поющих похоронную песню.
При виде нескольких десятков воинов, толпившихся вокруг чьей-то распростертой фигуры, он остановил коня. На земле лежал труп вождя вакоев. К нему один за другим подъезжали всадники, только что преследовавшие панисов. Каждый спешил присоединиться к заунывному хору.
Сиболеро соскочил с коня и вмешался в толпу. Некоторые вакои посмотрели на него с изумлением. Другие, видевшие, что он принимал участие в сражении, подходили к нему и приветствовали его. Один старик взял его за руку, вывел его вперед и молча указал на застывшее лицо мертвеца. Очевидно, он хотел сообщить Карлосу о смерти вождя.
Ни этот старик, ни другие вакои не подозревали о том, что молодой сиболеро первым узнал печальную новость. Ни одно живое существо не присутствовало при схватке, в которой погиб вождь. Высокие деревья сделали это место недоступным для наблюдения. К тому же схватка происходила в то время, когда вакои ожесточенно преследовали своих противников. Подведя Карлоса к мертвецу, старый воин искренне хотел поделиться с ним своей печалью. Он был уверен, что гибель вождя будет для сиболеро новостью. А Карлос молчал.
Он угадывал, что одно обстоятельство кажется вакоям непонятным и таинственным. На земле лежали пять нескальпированных индейцев. Это было чрезвычайно странно. Три убитых паниса покоились рядом с двумя вакоями. Как могло случиться, что ни один из участников схватки не остался в живых? Неужели же все они перебили друг друга? Такое предположение не представлялось сколько-нибудь вероятным. Спутник вождя вакоев и один панис лежали несколько поодаль. Остальные три представляли одну группу. Проколотый насквозь вождь как будто отворачивался от своего убийцы, окоченелая рука которого все еще продолжала держать рукоятку копья. Рука вождя сжимала окровавленный томагавк, а раздробленный череп третьего паниса красноречиво свидетельствовал о том, что благородный вакой успел нанести перед смертью удар врагу.