– Я раскаиваюсь в том, что мы похитили эту девушку, – серьезно ответил Вискарра.
Робладо посмотрел на него. Мрачное выражение лица коменданта впервые бросилось ему в глаза. До сих пор он был слишком занят своей сигарой, чтобы обращать внимание на что бы то ни было.
– В чем дело, полковник? – воскликнул он. – Что с вами? Для человека, добившегося исполнения своего заветного желания, у вас довольно странный вид. Не все благополучно, что ли?
– Все неблагополучно.
– Но что же именно? Вы, конечно, уже посетили прекрасную пленницу?
– Я пробыл у нее только одну минуту. И этого оказалось вполне достаточно.
– Ничего не понимаю.
– Она помешалась.
– Помешалась?
– Да, сошла с ума. Ее бессвязные речи смертельно напугали меня. Я поспешил уйти, поручив Хозе заботиться о несчастной. У меня не хватило мужества слушать ее бред. Уверяю вас, друг мой, это совсем незабавно. Я потерял всякую охоту оставаться с ней наедине.
– Ну, это пустяки! – сказал Робладо. – Через день-другой красавица придет в себя. Ведь она свято верит, что похитившие ее индейцы не замедлят убить ее и снять с нее скальп. Это, должно быть, и является причиной временного помешательства. По-моему, вы должны открыть ей правду при первом же удобном случае. Никакой беды от этого не произойдет. Рано или поздно она все равно узнает, кто похитил ее. Лучше разрубить узел сразу. Чем скорее вы признаетесь ей в своем обмане, тем легче удастся вам завоевать ее сердце. Времени у вас сколько угодно. Торопиться некуда. У крепостных стен нет ни ушей, ни глаз. Вы вне подозрений. Население по-прежнему бредит индейцами. Говорят, поклонник Розиты, ранчеро Хуан, предлагает организовать экспедицию для преследования ютов. Ха-ха-ха! Никакой экспедиции ему, разумеется, организовать не удастся. Жителям Сан-Ильдефонсо весьма мало дела как до его овец, так и до дочери старой ведьмы. Если бы мы похитили какую-нибудь другую девушку, события могли бы несколько осложниться. Но при данных обстоятельствах опасности нет ни малейшей. Даже если бы на сцену выступил сам сиболеро…
– Робладо! – воскликнул комендант, перебивая своего собеседника.
Голос его звучал необыкновенно серьезно и взволнованно.
– Что? – спросил капитан, с удивлением глядя на Вискарру.
– Я видел сон… страшный сон. Не бессвязные речи обезумевшей Розиты лишили меня покоя… Я встревожен этим сном.
– Как, полковник?.. Неужели вы придаете значение снам? Полно! Это недостойно храброго воина. Впрочем, поделитесь со мною вашими страхами. Я умею толковать сны. Возможно, что ваш кошмар предвещает что-нибудь необыкновенно приятное.
– Я могу рассказать вам все в двух словах. Мне снилось, что я нахожусь на утесе Ниньи-Пердиты. Неподалеку от меня стоял сиболеро Карлос. Истина стала известна ему, и он завел меня на скалу, чтобы наказать меня. Покорно, не оказывая сопротивления, подошел я к разверстой бездне. Тут между мной и Карлосом завязалась борьба. Она длилась недолго. Вскоре брат Розиты столкнул меня в пропасть. И я почувствовал, что лечу вниз… Сиболеро смотрел, как я падаю… Рядом с ним стояла его сестра. Склонившись над бездной, старая ведьма, их мать, хохотала безумным смехом и громко хлопала в ладоши. Я все падал… падал… но до дна пропасти было еще далеко… Это ужасное состояние продолжалось бесконечно долго… до тех пор, пока я не проснулся от страха. Очнувшись, я с громадным трудом вернулся к действительности. Уж очень реально было ощущение падения! Ах, друг! Вы не можете себе представить, что я пережил.
– Но ведь это был только сон. Истолковать его можно следующим образом…
– Подождите, Робладо! Я сказал вам еще не все. Через час… нет, через четверть часа после того, как мне приснилось все это, я вышел на террасу. Воспоминание о страшном кошмаре сводило меня с ума. Я поднял голову и посмотрел в сторону Ниньи-Пердиты. На скале, у самой бездны, виднелся силуэт всадника. Этот силуэт необыкновенно отчетливо выделялся на фоне светлого неба. И он был похож как две капли воды… на сиболеро Карлоса. Я тотчас же узнал его осанку… его прекрасного мустанга. Смотреть на него было свыше моих сил… Я отвернулся и на мгновение закрыл лицо руками. Когда я снова посмотрел на скалу – там уже никого не было. Всадник исчез поразительно быстро. Я даже допускаю, что он только почудился мне. Проклятый сон расстроил мои нервы.
– Конечно, он вам только почудился, – сказал Робладо, желая во что бы то ни стало успокоить своего друга. – Такого рода иллюзия вполне возможна. На самом деле вы ровно ничего не видели. Во-первых, от этой террасы до вершины Ниньи-Пердиты несколько миль: отличить на таком расстоянии сиболеро Карлоса от всякого другого всадника немыслимо. Во-вторых, Карлос сейчас очень далеко. От кончика моей сигары до того места, где он охотится за своими бизонами, по крайней мере пятьсот миль. Позвольте, кстати, напомнить вам, что он ежеминутно рискует своей драгоценной жизнью. Вонючие кожи и тесахо даются не даром. Будем надеяться, что краснокожие друзья сиболеро догадаются снять скальп с его белокурой головы, вызывающей восхищение наших юных поселянок. Что же касается вашего кошмара, дорогой полковник, то он объясняется весьма просто. Было бы гораздо удивительнее, если бы он вам не приснился. В памяти вашей запечатлелся образ сиболеро, останавливающего мустанга над самой бездной… вы только что похитили его сестру… вам, конечно, приходило в голову, что, если бы правда открылась, сеньор Карлос не погладил бы вас по головке… Все это и перепуталось в вашем сне. А старуха… С той минуты, как я ударил ее по голове, она, признаться, неотступно стоит перед моими глазами. Такую забавную картину не скоро забудешь! Ха-ха-ха!
Негодяй весело расхохотался. Смеялся он, впрочем, не потому, что ему было так уж смешно. Его огорчала нервозность полковника. Он хотел рассеять казавшиеся ему нелепыми страхи.
– Стоит портить себе кровь из-за пустяков! – продолжал он. – Людям каждый день снятся какие-нибудь сны. Это самое обыкновенное явление. Успокойтесь, дорогой друг, и перестаньте думать о вздоре.
– Не могу, Робладо! Я чувствую себя совершенно больным. Зачем мне понадобилась эта крестьяночка? Пусть бы она безмятежно жила в своей грязной хижине. Я не успокоюсь до тех пор, пока она не вернется туда. Мне хочется избавиться от нее как можно скорее. Я ненавижу ее так же сильно, как любил когда-то.
– Полно, полно, дружище! Ваше дурное настроение пройдет, и вы полюбите Розиту еще больше, чем прежде.
– Нет, Робладо, нет! У меня появилось к ней какое-то отвращение. Почему это случилось, я не могу объяснить вам. Но это так. О, только бы поскорее сбыть ее с рук!
– Ваше желание вполне осуществимо. Мы можем сплавить красотку тем же способом, каким добыли ее. Надо только вторично прибегнуть к маскараду. Если вы серьезно хотите…
– Ах, Робладо! – воскликнул комендант, хватая своего приятеля за руку. – Никогда в жизни я не был еще более серьезен. Придумайте, как освободиться от нее без скандала. Я больше не в силах выносить эту пытку.
– Да успокойтесь же! – сказал капитан. – Тут нечего и придумывать. Мы еще раз переоденемся индейцами и…
Робладо не договорил начатой фразы. Короткий глухой стон сорвался с губ полковника. Глаза его округлились и наполовину выкатились из орбит, губы побелели, а на лбу появились крупные капли пота.
Что это значило? Вискарра стоял в самом конце террасы, откуда открывался вид на дорогу, ведущую к воротам крепости. Одной рукой он держался за балюстраду, другой указывал на что-то.
Робладо, находившийся в нескольких шагах от него, рванулся вперед и бросил взгляд на дорогу. По ней во весь опор скакал запыленный всадник. Вороной конь его был покрыт пеной. Робладо отчетливо разглядел черты лица всадника. Вискарра узнал его сразу. Это был сиболеро Карлос.
ГЛАВА XXXII
Слова, произнесенные Карлосом на вершине Ниньи-Пердиты, произвели на Хуана потрясающее впечатление. Он был сражен ими точно выстрелом. До этого момента простодушному ранчеро ни разу не приходило в голову, что Розиту похитили не индейцы. Даже то обстоятельство, что следы привели отряд обратно в долину, не возбудило в нем подозрений. Он решил, что индейцы снова отправились грабить жителей Сан-Ильдефонсо, и ожидал услышать по возвращении подробности об их новых подвигах.
Когда Карлос протянул руку в сторону крепости и сказал: «Она там», Хуан отнесся к его словам с удивлением, смешанным с недоверием.
Но двух-трех фраз, произнесенных сиболеро, а также несколько минут размышления оказалось достаточно, чтобы его сомнения рассеялись. Ужасная правда стала ясна ему. Он, конечно, не забыл поведения Вискарры на празднике святого Хуана. Ему вспомнился визит полковника к Розите. Многие мелочи всплыли в его памяти. Все подтверждало догадку Карлоса.
В течение нескольких мгновений молодой ранчеро едва мог найти выражение своим мыслям. Они были крайне мучительны. Никогда еще не приходилось ему испытывать таких страданий. Нет, куда легче было думать о том, что Розита находится в плену у индейцев!
Хуан соскочил с коня и, охваченный порывом мрачного отчаяния, бросился ничком на траву.
Карлос по-прежнему стоял на краю пропасти, устремив глаза вниз. По-видимому, он обдумывал какой-то план. С высоты Ниньи-Пердиты крепость была видна чрезвычайно отчетливо. Сиболеро смотрел на часовых, застывших на своих постах, на драгун, сновавших взад и вперед в темно-синих и красных мундирах. Громкое эхо гулко повторяло мерную дробь барабанов. Он видел террасу и какого-то офицера, быстро шагающего по ней взад и вперед. Ему показалось, что этот офицер вдруг остановился и посмотрел на него.
В этот самый миг Вискарра увидел всадника на скале. Напрасно он утешал себя мыслью, что страшное зрелище было лишь игрой его расстроенного воображения.
«Может быть, это и есть мой враг? – думал Карлос, рассматривая офицера. – Да, по-видимому, это он. Как жаль, что я не могу убить его выстрелом из карабина. Что же! Подождем. Терпение! Терпение! Он не ускользнет от меня!» Сиболеро приблизился к своему спутнику.