– Я согласен на все, Робладо. О, если бы только отвязаться от Розиты! Пока она здесь, у меня не будет ни минуты покоя. Ведь все может открыться. А если слух о похищении дойдет до кого следует, наша песенка будет спета. Не так ли?
– На этот раз я вполне согласен с вами. Мы должны послать рапорт о смерти Гарсии. Нас, конечно, не преминут спросить, почему он умер. Необходимо сочинить какую-нибудь правдоподобную историю и положить конец подозрительным толкам. В связи с этим Розиту желательно сбыть с рук как можно скорее.
– Но как? Вот это-то и волнует меня, капитан! Как спровадить девушку, не возбудив новых подозрений? Предположим, что мы просто отправим ее домой. Что скажут на это жители долины? Не покажется ли им странным, что индейцы ни с того ни с сего освободили свою пленницу? Подумали ли вы обо всем этом? Есть ли у вас определенный план?
– Да, план у меня как будто есть. Но прежде всего ответьте на один вопрос. Неужели она действительно сошла с ума?
– Форменным образом, друг мой! Хозе говорит, что ей нисколько не лучше. Она все время мелет чепуху и ничего не понимает. Я просто в ужасе.
– Вы ручаетесь, что она не понимает того, что ей говорят?
– Ручаюсь.
– Превосходно. Значит, она не будет помнить, где ее держали взаперти. Теперь я могу с полной уверенностью сказать, что у меня есть план действий. Нам ничего не стоит сплавить Розиту. Очутившись среди своих, бедняжка скажет (если она в состоянии говорить что-либо), что ее тюремщиками были индейцы. Надеюсь, вас это удовлетворит?
– Еще бы! Но как вы добьетесь этого?
– Самым простым образом. Выслушайте меня внимательно. Сегодня вечером или ночью, перед рассветом, Гомец и Хозе снова переоденутся индейцами и отвезут нашу пленницу в указанное им место. Это место я намечу, разумеется, сам. Для наших целей пригоднее всего горы. Девушку найдут утром в обществе двух негодяев связанной по рукам и ногам. Если она к тому времени придет в себя – тем лучше. Странствуя с моим отрядом в поисках сиболеро, я случайно натолкнусь на индейцев и их жертву. Несколько осторожных выстрелов не причинят вреда Гомецу и Хозе. Бросив девушку на месте сражения, они поспешат обратиться в бегство. Мы спасем Розиту и привезем ее в город. Ха-ха-ха! Ну, полковник, какого вы мнения о моем плане?
– Я нахожу его превосходным, – ответил Вискарра. Он сразу приободрился.
– Мы собьем с толку самого дьявола, – продолжал капитан. – Подозрения рассеются как дым. Наши акции сильно поднимутся. Население начнет восхищаться нами. Да и как не восторгаться людьми, победившими краснокожих, освободившими прекрасную пленницу и вернувшими ее в лоно семьи! Вдобавок ко всему эта пленница – родная сестра человека, покушавшегося на нашу жизнь. Чего доброго, сам Карлос переменит мнение о нас. Розита будет клясться – не знаю, впрочем, стоят ли теперь чего-нибудь ее клятвы, – что пробыла все это время в плену у индейцев. Не беспокойтесь, она солжет даже любимому братцу.
Превосходный план! Мы приведем его в исполнение сегодня же, не правда ли?
– Конечно. Как только солдаты разойдутся по казармам, Гомец может двинуться в путь. Я сегодня никуда не поеду. По правде говоря, гоняться за сиболеро совершенно бессмысленно. Единственное средство поймать его заключается в устройстве западни, приманкой которой служила бы Розита. Сооружением такой западни я и займусь. Не тревожьтесь больше ни о чем, полковник! Завтра в полдень, самое позднее, я явлюсь к вам с докладом о том, что у нас произошла отчаянная схватка с хикариллами или ютами, что несколько индейцев убиты, что пленница спасена, что драгуны проявили необычайную доблесть, что некоторых из них надо представить к производству в унтер-офицеры и так далее. Ха-ха-ха!
Комендант тоже рассмеялся. Настроение у него улучшалось с каждой минутой. Робладо успел уже внушить ему, что полученная им рана нисколько не опасна и что через недельку-другую он будет абсолютно здоров. Свои уверения капитан подтвердил тем, что обозвал гарнизонного врача дураком.
Освободившись от страха смерти и других беспокойных мыслей, Вискарра обрел наконец душевное равновесие, которого был лишен уже сутки. Но ему не удалось насладиться им как следует. Страстное желание отомстить Карлосу стало томить его.
Поздно вечером, после того как замолкли звуки вечерней зари и солдаты разошлись по казармам, ворота крепости бесшумно открылись. Маленький отряд, выехавший из них, двинулся по дороге в горы. Этот отряд состоял из трех человек. На муле плотно закутанная в широкий плащ сидела женщина. Двоих мужчин, сопровождавших ее, можно было принять за индейцев. Они обращали на себя внимание фантастическими костюмами, разрисованными лицами и украшениями из перьев. Однако это были не индейцы, а лишь переодетые сержант Гомец и рядовой Хозе, отвозившие по месту назначения сестру сиболеро.
ГЛАВА XXXVIII
В то время как сиболеро приближался к опушке чаппаралла, драгуны, получившие приказ мчаться вслед за ним, только выезжали из ворот крепости. Возня с лошадьми и оружием отняла у них добрых двадцать минут. Карлосу нечего было бояться погони. Если бы речь шла о нем одном, он не счел бы нужным кружить по обходным тропинкам. Мрак чащи раздражал его. Он был уверен в своем коне и знал, что гарнизонные лошади не могут догнать его ни при каких обстоятельствах.
Выбирая едва заметную тропинку, сиболеро думал не о себе, а о Хуане и остальных товарищах. Может быть, им грозит какая-нибудь опасность?
Тревога за них охватила его уже тогда, когда он скакал во весь опор по большой дороге, и заглушила в нем всякий страх за собственную жизнь. Ему пришло в голову свернуть по направлению к Нинье-Пердите, увлечь за собою драгун и таким образом дать Хуану и индейцам возможность покинуть опасное место.
Карлос не привел в исполнение этого плана только потому, что мало доверял благоразумию Хуана. Молодой ранчеро отличался и излишней горячностью, и некоторым недостатком дальновидности. Увидев, что сиболеро спасается от преследования, он, пожалуй, счел бы своим долгом выйти со всем отрядом из-за прикрытия кустов. А именно этого Карлос и желал избежать. Вот почему он отказался от своей первоначальной мысли и поехал прямо туда, где Хуан поджидал его возвращения.
– Как я рад видеть тебя живым и невредимым! – воскликнул ранчеро. – Но за тобою гонятся драгуны! Посмотри-ка, сколько их!
– Порядочно, – ответил Карлос, вглядываясь. – Однако они здорово отстали!
– Что же нам делать? – спросил Хуан. – Бежать врассыпную или всем вместе?
Сиболеро ответил не сразу. Три плана возникли в его мозгу. Можно было или рассыпаться по кустам, или, по возможности скрываясь от неприятеля, выбраться на ту дорогу, которая привела их в чащу, или же, наконец, сперва показаться драгунам, а потом уже искать спасения в противоположном конце чаппаралла. Вступать в бой с солдатами Карлос не собирался. При данных условиях это было бы просто безумием.
Благодаря привычке к быстрым решениям сиболеро взвесил открывавшиеся перед ним возможности в одно мгновение ока. Первый план он тотчас же отбросил. Бежать врассыпную значило обречь себя на гибель. Чаща тянулась только на четыре мили в длину и на две в ширину. Солдат было достаточно, чтобы они могли оцепить это небольшое пространство. Им, несомненно, удалось бы захватить в плен по крайней мере половину маленького отряда. А кончилось бы дело тем, что ни в чем не повинных индейцев обвинили бы в нападении на крепость и строго наказали, а может быть, и просто убили бы на месте.
Попытка пробраться через чаппаралл незамеченным больше всего привлекала молодого охотника. Он соблазнился бы ею, если бы не боялся, что драгуны догонят его отряд до наступления ночи. Не следует забывать, что мулы, на которых ехали пеоны, были уже сильно утомлены и едва ли могли соперничать с лошадьми неприятеля. Карлос с сожалением отказался от этого плана, представлявшего то громадное преимущество, что драгуны не увидели бы ни Хуана, ни тагносов и не получили бы, таким образом, возможности обвинить их в соучастии.
В конце концов сиболеро остановился на третьем плане. Все эти размышления заняли не больше десяти секунд. Ответ Карлоса, обращенный не только к Хуану, но и ко всем членам экспедиции, звучал как приказание.
– Подъезжайте все к самой опушке. Высуньтесь из-за кустов так, чтобы видны были только ваши головы, плечи и луки. Испустив воинственный клич, тотчас же поворачивайте назад. За мной!
Карлос двинулся по направлению к опушке и через несколько мгновений выехал на открытое место. Тагносы разделились на две группы, начальство над которыми приняли Хуан и Антонио. Вытянувшись в неровную линию, обе группы высунулись из-за кустов. Тагносы размахивали луками и отчаянно кричали. Создавалось впечатление, что чаппаралл занят дикими индейцами.
На таком расстоянии только крайне опытный глаз мог бы отличить тагносов от вольных сынов прерии. Почти все они носили длинные, развевающиеся по плечам волосы и были одеты так же, как свободные юты или команчи. Луки, которыми они потрясали в воздухе, считались неотъемлемой принадлежностью всех индейцев, а воинственный клич их звучал не менее грозно, как и воинственный клич враждующих с белыми дикарей. К тому же многие члены отряда Карлоса лишь недавно расстались с вольной кочевой жизнью и сохранили прежние навыки.
Уловка эта произвела именно тот эффект, на который рассчитывал сиболеро. Солдаты приближались к чаще небольшими кучками. При виде индейцев некоторые из них тотчас же остановились. Если бы в эту минуту из крепости не выехал большой отряд, они не замедлили бы повернуть обратно.
Страх овладел ими. Они не сомневались в том, что в чаппаралле прячется большая банда индейцев. Это убеждение подкреплялось воспоминанием о последних днях, в течение которых они без устали разъезжали по окрестностям Сан-Ильдефонсо, тщетно пытаясь напасть на следы «дикарей». Теперь эти «дикари» сами вышли им навстречу.
Довольный успехом своей хитрости, Карлос приказал товарищам снова углубиться в чащу и вернуться на сборный пункт.