Но он узнал еще больше, так как приставил к Каталине шпиона. Одна из ее служанок, Виченца, которая почему-то невзлюбила свою хозяйку, проявила вероломство, вступив в сношения с ее воинственным поклонником.
Деньги и лесть, и солдат-возлюбленный, которым оказался Хозе, помогли найти доступ к Виченце. Робладо получал через Хозе сведения о Каталине. Хотя эта система слежки была учреждена лишь недавно, но уже успела принести плоды. Так, благодаря шпионажу Робладо узнал, что Каталина ненавидит его и что она любит другого. Кто был этот другой, не знала даже Виченца. Но Робладо и сам легко мог угадать имя своего соперника.
Поэтому нет ничего странного в том, что он мечтал захватить в плен и убить Карлоса. Он жаждал этого не меньше, чем сам Вискарра.
Оба употребляли всевозможные усилия, чтобы добиться исполнения своего желания. Уже были разосланы по различным направлениям партии разведчиков.
По городу было развешено объявление – результат соединенных усилий коменданта и капитана, – предлагавшее значительное вознаграждение за голову сиболеро и еще более крупное – за поимку его живым.
Горожане, желая показать свое усердие и верноподданнические чувства, вывесили подобное же объявление, обещавшее внушительную сумму, собранную ими по подписке, – целое состояние счастливцу, которому удастся захватить в плен Карлоса. Это объявление было подписано всеми видными гражданами города, и имя дона Амброзио стояло на первом месте! Поговаривали даже об организации отряда волонтеров в помощь солдатам, чтобы преследовать еретика-убийцу, или, вернее, чтобы получить золото за его голову.
Было загадкой, каким образом Карлос мог до сих пор оставаться в живых при такой опасности, угрожавшей ему на каждом шагу.
Робладо был занят придумыванием планов поимки Карлоса. Он уже послал своих самых надежных шпионов в нижний конец долины, где они должны были находиться день и ночь. Все сведения о сиболеро или о тех, с кем он состоит в переписке, должны были немедленно доставляться Робладо, и он щедро платил за них.
У дома молодого ранчеро Хуана поставили стражу, и хоть Вискарра и Робладо решили держаться по отношению к ранчеро особенного образа действий, они все же сошлись на том, что не следует тревожить его раньше времени. Шпионы, привлеченные к делу, были не солдатами, а горожанами и бедными ранчеро, хотя в распоряжении коменданта находился военный отряд. Присутствие вооруженных солдат поблизости ранчо Карлоса уничтожило бы весь план. Вискарра и капитан не без основания полагали, что это могло бы вспугнуть дичь и помешать ей вернуться в свое гнездышко. Нельзя не сознаться, что эта мысль была вполне разумна.
Робладо, как мы уже сказали, был занят своими приготовлениями. Стук в дверь оторвал его от чтения одного из документов. Он разбирал сообщения, только что полученные от шпионов и адресованные как Робладо, так и коменданту. Все эти донесения касались интересующего их дела.
– Кто там? – спросил Робладо.
– Это я, капитан, – ответил резкий, скрипучий голос. Робладо, очевидно, узнал его, так как сейчас же крикнул:
– А, это ты? Входи же!
Дверь отворилась, и в комнату вошел маленький смуглый человечек, одетый в солдатский мундир. У него была крадущаяся, шаркающая походка, и вообще он весь был похож на рысь. Он держался униженно и раболепно приветствовал своего начальника. Этот человек как нельзя лучше подходил для той роли, которую он играл, помогая Вискарре и Робладо: это был солдат Хозе.
– Ну, что скажешь? Видел Виченцу?
– Да, капитан! Мы встретились прошлой ночью.
– Есть новости?
– Не знаю, будет ли это новостью для вас? Она сказала мне, что это сеньорита отослала ее вчера домой.
– Ее?
– Да, капитан!
– Гм!.. Продолжай!
– Помните, капитан, когда вы «нашли» Розиту и оставили ее у алькада, вы объявили, что если кто-нибудь знает, кто она такая, он может забрать ее. Ну вот, явилась тогда молоденькая девушка, назвавшая себя ее подругой, и вместе с ней была женщина, оказавшаяся матерью этой девушки. Они увели Розиту и без дальнейших разговоров отправились с ней за город, в свою лачугу.
– Она не осталась у них. Я знаю, что она была там, но подробности мне неизвестны, как это было?
– Вот как, капитан! Вскоре после того, как она прибыла туда, к дому подъехала телега, и девушка, то есть дочь, – ее зовут Хозефа – села в нее вместе с Розитой. Но ни Хозефа, ни ее мать никогда перед тем не видали Розиты. Как вы думаете, капитан, кто послал их за ней?
– А что говорит Виченца?
– Она говорит, капитан, будто их послала сеньорита.
– Вот как! – воскликнул капитан. – И Виченца уверена в этом?
– Больше того, капитан! Приблизительно в то время, как телега уехала, или несколько позднее сеньорита выехала из дому верхом в простой накидке и широкополой шляпе, точно бедная женщина. И в таком виде она отправилась по самой глухой дороге. Виченца думает, однако, что она повернула в сторону, как только выбралась за город, и догнала телегу.
Это сообщение произвело сильное впечатление на капитана. Лицо его потемнело, и на нем появилось выражение мрачной решимости. Он помолчал минуту, занятый своими мыслями. И, наконец, спросил:
– Это все, что тебе удалось разнюхать, Хозе?
– Все, капитан!
– Может быть, ты узнаешь еще что-нибудь из этого же источника. Повидай сегодня Виченцу. Вели ей внимательно следить. Если ей удастся открыть, что они переписываются, я ей хорошо заплачу, и ты тоже не будешь забыт. Узнай побольше об этой женщине и ее дочери. Узнай, кто вез их. Не теряй времени. Иди, Хозе!
Шпион, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, вышел из комнаты.
Как только он скрылся за дверью, Робладо вскочил и взволнованно зашагал по комнате, громко разговаривая сам с собой:
– Черт возьми! Я не подумал об этом. Переписка – нет никакого сомнения. Злодеи! Вот женщина! Ей известно все, если он сам не обманут нами! Придется мне последить там. Как знать, может быть, это-то и окажется ловушкой, в которую он попадется. Любовь – еще лучшая приманка, чем братская привязанность. Да, сеньорита, если это только верно, я вас прижму так, как вы и не ожидали! Я вас заставлю согласиться на любых условиях с помощью вашего дурака-отца.
Окрыленный новой надеждой на успех, капитан вышел из комнаты и отправился к коменданту, чтобы сообщить ему обо всем только что услышанном.
ГЛАВА XLII
Дон Амброзио де Крусес имел большой загородный дом. Дом этот находился в предместье, на самой окраине, в семистах-восьмистах ярдах от города. Он стоял особняком, на довольно большом расстоянии от других жилых строений. Он не был ни «виллой», ни «коттеджем». Такого рода построек не бывает в Мексике. Архитектура этой страны, как на севере, так и на юге, совершенно особого и всегда одного и того же стиля на протяжении многих тысяч миль. Пожалуй, только небольшие дома, так называемые ранчо, принадлежащие беднейшему классу, отличаются разнообразием, соответствующим трем климатическим областям. В жарких прибрежных местностях и низменностях ранчо представляют собою легкую постройку из тростника, укрепленного на бревнах, и с крышей из пальмовых листьев.
На возвышенностях, которые наиболее населены, дома обычно строятся из кирпича. На лесистых склонах гор ранчо сбиты из бревен и покрыты черепичной крышей, с которой спускаются длинные водосточные трубы; жилище это совершенно не похоже на бревенчатые строения в американских лесах и гораздо опрятнее и живописнее их.
Таков внешний вид ранчо. Эти постройки имеют несколько стилей, чего нельзя сказать о домах богачей. Те все строятся на один лад во всей Мексике и, можно даже сказать, во всей испанской Америке. Если бы вам случилось заметить более своеобразную постройку, то, спросив, кому она принадлежит, вы могли бы убедиться, что это собственность какого-нибудь иностранца: англичанина-шахтовладельца, шотландского фабриканта или немецкого купца.
Эти замечания относятся только к данной местности. В маленьких деревушках преобладает почти тот же самый архитектурный стиль, с некоторыми незначительными изменениями; но в больших городах хоть и остаются отдельные характерные черты этого стиля, все же чувствуется известное приближение к архитектуре европейских городов, особенно, конечно, городов испанских.
Дом дона Амброзио мало чем отличался по внешности от других домов богатых людей. Тот же вид тюрьмы, крепости, монастыря или казармы – любое сравнение было бы здесь уместным. Однако мрачное впечатление значительно смягчалось своеобразным цветом стен, окрашенных широкими перемежающимися полосами красного, белого и желтого цветов. Эта оригинальная окраска очень украшала тяжелое и скучное мексиканское жилище.
Форма дома не отличалась оригинальностью. Впереди, со стороны дороги, высилась длинная стена с воротами посредине и тремя-четырьмя окнами с неравными промежутками между ними. Перед окнами были устроены железные решетки. Ни стекол, ни задвижек не было. Ворота состояли из тяжелой деревянной двери, плотно обитой железом и с железным засовом. Эта передняя стена была вышиной всего в один этаж и заканчивалась парапетом, который был гораздо выше крыши и придавал всему строению величественный вид. Вы тщетно стали бы искать фронтона – на домах такого рода их не бывает. Вместо этого высится глухая стена такой же высоты, как и парапет, и тянущаяся на довольно далекое расстояние; там, где она кончается, из-за угла вы увидите точно такую же стену, замыкающую параллелограмм.
На самом деле вы не видали фасада дома дона Амброзио, если считать фасадом наиболее нарядную часть строения. Мексиканец мало заботится о внешнем виде своего жилища. Только войдя во двор, можно рассмотреть главную часть дома, украшенную сообразно вкусу владельца, иногда довольно пышно.
Привратник, вызванный стуком или звонком, впускает вас через калитку в больших воротах. Пройдя под аркой, занимающей всю ширину строения, мы проникаем во двор. Он вымощен раскрашенным кирпичом, выложенным наподобие шахматной доски. Посредине – фонтан с а