Ее попытка оказалась успешной. Хозе не устоял против внушительной суммы, предложенной ему. Негодяй знал, что его ждет не особенно суровое наказание, если он выпустит пленницу, которую можно было найти в любое время. Впрочем, за такие деньги стоило рискнуть даже расположением капитана. Хозе получил часть условленной награды, и Каталина очутилась на свободе.
Когда Робладо переходил мост, навстречу ему кинулся Хозе. Тяжело дыша и заикаясь, солдат сообщил ему, что прекрасная пленница бежала и скрылась в дом. Ей удалось незаметно ускользнуть, несмотря на строгий надзор. Он ведь не мог стрелять в нее, а догнать ее ему не удалось. Она успела выскользнуть в открытую калитку и запереть ее пред самым носом Хозе!
Робладо секунду колебался, ворваться ли ему в дом. Он был в такой ярости, что способен был на самый безумный поступок. Однако ревнивец сообразил, что это может поставить его в смешное положение; кроме того, боль в раненой руке давала себя чувствовать. Он решил поэтому, что для него будет лучше всего оставить поле битвы.
Перейдя мост, он сел на лошадь и, созвав своих доблестных помощников, поехал обратно в крепость, предоставив разбуженным горожанам теряться в догадках о причине ночной тревоги.
ГЛАВА XLVIII
На следующее утро город был полон самых разнообразных слухов. Сначала думали, что индейцы совершили нападение, удачно отраженное отрядом солдат.
Но вскоре разнеслась молва, что убийца Карлоса захвачен в плен, из-за чего и поднялась вся эта пальба, и что капитан Робладо убит во время стычки. Другие, однако, утверждали, что Карлос вовсе не попал в плен, хотя и был на волосок от этого. Робладо будто бы сражался с ним один на один и ранил его, но Карлосу удалось в темноте переплыть ручей и таким образом бежать. Во время этого поединка Карлос прострелил руку капитану. Все эти сведения шли из крепости и были отчасти верны. Слух о том, что Робладо ранил Карлоса, был пущен, вероятно, с целью вызвать сенсацию, хотя позже выяснилось, что сиболеро не получил даже царапины.
Все удивлялись храбрости Карлоса, посмевшего явиться в город, где за его голову была обещана награда. Вероятно, у него были очень важные причины для такого безрассудного поступка. Причины эти скоро выяснились, и любовь Карлоса, перестав быть тайной, дала пищу досужему злословию разных кумушек и бездельников. И неудивительно: Каталина имела много врагов в лице своих завистливых соперниц и отвергнутых поклонников. Теперь все они возводили на бедную красавицу самую черную клевету. Одни негодовали на то, что Каталина осмелилась взять себе возлюбленного из среды простых охотников, другие, фанатики и ханжи, не могли простить ей союз с человеком, заклеймившим себя кличкой убийцы и, что еще хуже, еретика.
Волнение, вызванное этим происшествием, граничило с паникой. Голова сиболеро поднялась в цене, как биржевые бумаги. Городские власти собрались для совещания. Было выпущено новое воззвание к населению. Была предложена более крупная сумма за поимку Карлоса и прибавлено, чего не было в прежнем объявлении, что граждане, которые дадут приют или окажут помощь Карлосу, будут подвергнуты суровому наказанию: заключению в тюрьме с конфискацией всего имущества.
Церковь тоже не осталась безучастной к этому делу. Злобные иезуиты грозили отлучением и небесной карой всем, кто вздумал бы вступиться за еретика и убийцу.
К счастью, сиболеро умел обходиться без крыши над своей головой. Он был способен жить годами в местах, где его враги не продержались бы и часу. Его не страшили пустынные равнины и горные ущелья. От своих сограждан он мог ожидать лишь измены или предательства. Но сиболеро, подобно настоящему жителю прерий, обладал независимым и гордым нравом. Его не пугали козни врагов.
Дон Амброзио не присутствовал на совещании. Он был слишком взбешен и огорчен объяснением с дочерью. Он решил не выпускать ее из дому и приставил к ней слуг, поручив им не спускать с нее глаз. Он надеялся, что эти крутые меры заставят ее раскаяться.
Невозможно передать чувства, обуревавшие Робладо и коменданта. Они едва не помешались от ярости. Разочарование, унижение, боль, физическая и моральная, доводили их до безумия, и они целыми днями только о том и думали, как захватить в плен своего общего врага.
Робладо не менее коменданта горел жаждой мести. Карлос оскорбил их обоих, и оба ненавидели его всей душой.
Робладо чувствовал особенное раздражение еще потому, что его раненая рука лишала его возможности принять личное участие в преследовании Карлоса. Хотя рана его была неопасной, все же он не был в состоянии сесть на лошадь без посторонней помощи. Ему не давала покоя мысль, что его стратегические планы будут приводиться в исполнение людьми, гораздо меньше его заинтересованными в гибели сиболеро. Если бы не прибытие двух лейтенантов из Санта-Фэ, местный гарнизон оставался бы без офицеров. Лейтенанты эти, Янец и Ортига, решительно не подходили для предназначенной им роли. Хоть они и были достаточно храбры, но оба лишь недавно приехали из Испании и совсем не разбирались в местных делах.
Солдаты, правда, взялись достаточно рьяно за поиски сиболеро. Их воодушевляла обещанная награда, и они выбивались из сил, желая добиться ее. Но они решились бы напасть на Карлоса лишь всем отрядом. Ни один из них, даже сержант Гомец, не осмелился бы встретиться с глазу на глаз с этим страшным врагом.
О дерзости и храбрости сиболеро ходили даже преувеличенные слухи. Он внушал солдатам почти суеверный страх, и одно его внезапное появление могло бы обратить в бегство целый отряд. Но это было еще не все. Помимо отваги, ловкости и силы, которыми сиболеро действительно обладал, солдат, да и не только солдат, смущало нечто иное. Молва утверждала, что сиболеро находится под покровительством своей матери-ведьмы, – другими словами, что он заколдован и, следовательно, непобедим. Некоторые уверяли, что ни пуля, ни копье, ни сабля не представляют для него опасности. Это мнение вполне разделяли солдаты, стрелявшие в Карлоса из карабинов в ту ночь на мосту. Каждый из них готов был поклясться, что его пуля попала в сиболеро, который остался жив лишь благодаря нечистой силе. Между солдатами распространились удивительные истории. Передавали, что сиболеро свободно разъезжает повсюду на своем вороном коне, которого тоже считали заколдованным. То его видели скачущим во весь опор по скалам, и было непонятно, как его конь может удержаться на этих отвесных утесах, как он не свалится в пропасть вместе со своим ужасным всадником! Другие утверждали, будто встречали его ночью в густых зарослях кустарника, и потом клялись, что его лицо светилось как раскаленный уголь. Его видели на равнине, в горах, в прериях, но никто не решался будто бы приблизиться к нему. Кто-то даже пустил слух, что заметил его на маленьком мостике, ведущем в сад дона Амброзио, и это сообщение дало повод больше злословить о Каталине. Впрочем, городские сплетники были весьма сконфужены, узнав, что этот романтический мостик снесен по приказанию дона Амброзио на другой же день после приключения в саду.
Ни в одной стране на свете нет такого суеверного населения, как в Новой Мексике. Священники-миссионеры, пытающиеся обратить в католицизм поклонников бога солнца – Кетцалькоатля, не боролись с местным суеверием, так как в их интересах было оставлять народ темным и непросвещенным. Неудивительно поэтому, что Карлос считался чуть ли не олицетворением самого дьявола. Его необычайное искусство в верховой езде, его умение обмануть бдительность врагов – все это создавало вокруг его имени легендарно-романтический ореол. Жители Сан-Ильдефонсо кончили тем, что объявили загадочного сиболеро заколдованным. Только таким образом можно было объяснить все его подвиги. Ему помогал сам дьявол!
Все же было несколько странно, что храбрый сиболеро так часто показывается на глаза людям, которые отнюдь не стремились видеть его, вместо того чтобы появиться хоть раз среди поджидавших его врагов. Лейтенанты Янец и Ортига все время держались настороже, с утра до ночи думая о встрече с Карлосом. Рассеянные по всей местности шпионы не встречали никого, похожего на сиболеро, точно он в воду канул. По городу не переставали носиться слухи, что его видели то тут, то там, но при расследовании всегда оказывалось, что за Карлоса приняли какого-нибудь ранчеро, ехавшего верхом на черной лошади. Солдаты сбивались с ног, не поспевая во все места, где будто бы видели сиболеро. Но комендант не давал им ни отдыха, ни срока, и несчастные охотились за своим заколдованным врагом, потеряв всякую надежду на успех.
За одним местом был установлен строжайший надзор. Там постоянно караулили несколько переодетых солдат и шпионов. Это было ранчо самого сиболеро. Клевреты Робладо прятались вокруг ранчо, стараясь оставаться незамеченными. Они стерегли днем и ночью, сменяя друг друга. Если бы сиболеро появился, соглядатаи должны были, не нападая сами, донести об этом отряду, находившемуся неподалеку.
В ранчо жили мать и сестра сиболеро. Пеоны починили крышу и отремонтировали ранчо заново; это нетрудно было сделать, так как стены уцелели после пожара. Теперь ранчо снова превратилось в очень уютное жилище.
Мать и сестру Карлоса не преследовали никакими угрозами. От них желали скрыть, что они находятся под надзором. Но за ними была установлена постоянная слежка, и о каждом их движении делались подробные доклады начальнику отряда.
Причина всей этой строгости была ясна. Вискарра и Робладо почему-то были уверены, что Карлос теперь пожелает уехать совсем из селения и захочет взять с собой мать и сестру. В самом деле, зачем ему было оставаться в Сан-Ильдефонсо? Он всех настроил против себя, почему бы ему не поискать счастья за чертой Великой прерии? Избавиться от тяготеющего над ним проклятия он мог лишь ценой своей жизни. Вполне естественно поэтому, что оба офицера подозревали в Карлосе намерение навсегда оставить эти места.
Но, рассуждали они, пока его мать и сестра находятся в Сан-Ильдефонсо в качестве заложников, он не уйдет отсюда. Он будет скитаться где-нибудь поблизости, и не теперь, так позже, но лисица попадется в капкан.