Они всегда внушали суеверный страх сан-ильдефонскому простонародью. Чувство это позднее приняло новую форму, сосредоточившись на матери Карлоса: на нее смотрели как на колдунью (hechicera), и все, кто только встречался с нею, спешили осенить себя крестным знамением для предупреждения несчастья. Впрочем, ее мало видели: она, по-видимому, избегала появляться на людях, не общалась с жителями долины, и если оказалась на празднике святого Иоанна, то лишь потому, что Карлос хотел доставить развлечение нежно любимым сестре и матери.
Североамериканское происхождение служило главной причиной их уединенного образа жизни. Испано-мексиканцы нисколько не симпатизировали англо-американцам и относились друг к другу с подозрением. Эта неприязнь деятельно поддерживалась правительством и духовенством, не гнушающимися всяческих интриг и козней. События, совершившиеся впоследствии, подготовлялись уже на границах Мексики: на Флориду и Луизиану смотрели как на ступени нисходящей лестницы американского могущества, силу которого уже предвидели разумные люди; но, не заботясь о будущем, масса питала глубокую ненависть к гражданам Соединенных Штатов. Семейство охотника на бизонов страдало от племенных предрассудков и жило почти отдельно от обитателей долины; общались они лишь с коренными туземцами, бедными тагносами, не разделявшими общей настроенности против американцев.
Войдя в дом Карлоса, мы застанем белокурую Розиту, сидящую на циновке и занятую тканием шали. Деревянный станок ее сделан самым грубым образом, но длинные голубоватые нити, вытянутые параллельно и дрожащие при каждом прикосновении ее искусных рук, скоро преобразятся в прелестную шаль, которую кокетливо накинет на голову какая-нибудь городская щеголиха в Сан-Ильдефонсо. Шали, вытканные Розитой, пользуются известностью во всей долине. Ни одна рукодельница в долине не сравнится по искусству плетения шалей с сестрой охотника на бизонов. Подобно тому, как Карлос превосходит всех молодых людей в гимнастике и верховой езде, сестра его первенствует над соперницами в полезном ремесле, доставляющем ей средства к существованию.
Дом состоит из двух комнат, но это значит – на одну больше, нежели в прочих зданиях подобного рода. Семейство охотника на бизонов не совсем еще усвоило индейские нравы и сохранило деликатность, характеризующую англосакса.
Самая большая и самая веселая комната – кухня, потому что свет сюда проникает через дверь. В ней вы найдете небольшой очаг, напоминающий алтарь, полдюжины глиняных горшков, похожих на урны, чашки и кубки из тыквы, камень, на котором раздробляют маис для приготовления лепешек, бизоньи шкуры и циновки для сидения, мешок маиса, пучки сухих трав и связки красного и зеленого стручкового перца. В комнате не имелось икон, и, может быть, во всей долине это был единственный дом, в котором не встречались изображения амахской Богоматери, св. Гваделупы, Скорбящей и т. д. Видно было, что семейство охотника на бизонов и вправду принадлежало к еретикам.
Сидя перед огнем, старуха курит трубку. Странная она, эта старуха, да и странная, должно быть, у нее судьба, о которой, впрочем, никто ничего не знает. Черты ее лица резкие, седые волосы еще отличаются густотой, в глазах сверкает дикий блеск. С первого взгляда, не будучи даже темным и невежественным человеком, вы видите, что она не такая, как все, и готовы принять ее за существо сверхъестественное. Неудивительно, что жители долины считают ее колдуньей.
Глава XXIЗарубки
Стоя на полу на коленях, Розита ловко действовала ткацким челноком, напевая старинные песни нежным и звонким голосом. Это были то старинные напевы американских лесов, переданные ей матерью, то старинные испанские романсы. Она больше всего любила «Трубадура», мелодия которого показалась бы очаровательной и самому строгому современному ценителю, когда Розита пела его, аккомпанируя себе на мандолине.
В этот момент она пела для развлечения, но серебристый голос ее мог обойтись и без аккомпанемента.
Старуха оставила трубку и принялась за работу. Если само ремесло было патриархальной простоты, то прядильная машина была еще примитивнее: она представляла собой просто быстрое, неутомимое допотопное веретено. Но старуха действовала им с необыкновенным проворством, и нити, выпряденные и предназначенные на выделку шалей, были так же тонки, как и произведенные новейшими машинами.
– Бедный наш Карлос! – воскликнула Розита. – Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Я сделала шесть зарубок. Вот уже шесть дней как он уехал. Матушка! Должно быть, он уже перешел Льяно Эстакадо. Надеюсь, что дела его пойдут удачно и что индейцы примут его по-доброму.
И, говоря это, Розита смотрела на висевшую на стене кедровую палочку, служившую для нее одновременно и часами, и календарем. Она должна была ежедневно сделать на ней зарубку до возвращения любимого брата и таким образом вести точный счет времени его отсутствия.
– Не бойся ничего, нинна[21],– отвечала мать. – У моего Карлоса характер отца, он взял с собой отцово ружье, и он сумеет им правильно распорядиться. Не бойся за брата!
– Но, матушка, ведь он отправился по новой дороге. А что, если он встретится с каким-нибудь враждебным племенем?
– Не бойся за него, нинна. У Карлоса здесь, рядом с нами, враги опаснее индейцев. Они нас ненавидят, эти презренные невольники, дети испанцев; эти собаки, эти креолы ненавидят нас за то, что мы саксы.
– О, не говорите этого, матушка. Не все же они наши враги, ведь у нас есть несколько друзей.
Розита думала о доне Хуане.
– Очень мало, мало, да и те рассеяны по долине, они редко бывают у нас. Но что нам до них, когда мой сын дома. Мне достаточно его дружбы. Он добр, храбр, силен – и кто может сравниться с моим Карлосом! И он любит свою старую мать, которую эти жалкие рабы считают странной. Невзирая ни на что, он так привязан к старой матери. И разве мне нужна еще чья-нибудь дружба?..
Старуха засмеялась торжествующим смехом, в котором звучала ее радость, ее гордость за такого сына!
– Как много товаров он увез с собой, матушка: у него никогда не было столько. Где он мог взять столько денег для покупки?
Розита наверняка не знала, но в глубине души догадывалась, кто снабдил ее брата деньгами, кто именно их друг.
– О, если он выгодно продаст все это, то возвратится богатым, – продолжала она, – и приведет целое стадо мулов. С каким нетерпением я ожидаю его возвращения… Раз… два… три… шесть… да, на палочке только шесть зарубок…. Ах! Я хотела бы, чтобы она скорее была намечена с обеих сторон!
После этого она снова принялась за работу. Тем временем старуха отложила веретено и подошла к очагу. Она раскрыла стоявший на небольшом огне горшок, из которого по комнате распространился аппетитный запах. В нем готовилось жаркое из мелко изрубленного вяленого бизоньего мяса, крепко приправленного испанским луком и стручками красного перца. Старуха зачерпнула кушанье деревянной ложкой и, попробовав его, сказала:
– Нинна, жаркое готово, будем обедать.
– Хорошо, матушка, в таком случае я сделаю тор тильи[22].
Лепешки эти никогда не приготовляются заранее, их едят только теплыми, прямо со сковородки. Их пекут в нужном количестве, когда уже настанет час обеда или даже во время еды. Зерно маиса раздавливают посредством гранитной скалки на гладком наклонном камне, помещенном на четырех ножках и называемом металомана. Полученная таким образом масса печется на металлическом листе, который называется комаль.
Поставив комаль на огонь, Розита с помощью скалки растерла маис на камне и приготовила из него белоснежное тесто, из которого потом слепила круглую тортилью толщиной с вафлю. Оставалось только бросить этот блин на сковородку, перевернуть его и подавать к обеду.
Операция эта требовала известного искусства и незаурядной ловкости, но Розита проделала ее с необыкновенной сноровкой, потому что была образцовая мастерица печь тортильи.
Когда она приготовила достаточное количество лепешек, мать ее подала на стол жаркое, и обе принялись обедать, не пользуясь ни ножами, ни вилками, ни даже ложками. Горячая тортилья, способная принять всевозможные формы, заменяла все эти три орудия, на которые в мексиканском ранчо смотрят как на излишнее изобретение цивилизации.
В минуту, когда они заканчивали свою трапезу, до их слуха долетели необычные звуки.
– Что это такое? – спросила молодая девушка, быстро вскочив со своего места.
Через открытую дверь и так называемые окна в комнату снова проникли эти звуки.
– Это труба! – воскликнула Розита, когда звуки раздались вторично. – Это солдаты.
И, выбежав из комнаты, она начала смотреть сквозь щели между кактусами.
Действительно, это были солдаты. Отряд улан, следовавший сверху долины, переменил направление и остановился перед ранчо. Их блестящие мундиры, флажки на пиках и аксельбанты, сверкавшие на солнце, придавали им весьма красивый и веселый вид. Но что было причиной появления отряда? Как мы уже сказали, ранчо стояло в стороне от дороги, и войска никогда не приближались к нему, даже и в то время, когда объезжали окрестность. Почему же они изменили свой обычный путь?
Розита задавала сама себе эти вопросы, потом спросила у матери, но они обе не могли ответить на них. Девушка опять вернулась к ограде и, продолжая наблюдать, увидела, как один офицер прискакал к дому, остановился у изгороди и заглянул в сад через верхушки кактусов.
Как только Розита увидела его шляпу с султаном и лицо, она тотчас же узнала его: это был офицер, который так нахально смотрел на нее на празднике святого Иоанна.
Это был комендант Вискарра.
Глава XXIIДурно принятый поклонник
Розита отступила к двери, но прежде отозвала огромного волкодава по кличке Бизон, который яростно лаял на незнакомца. Пес повиновался, но не переставал ворчать, очевидно, ему было досадно, что он не мог вцепиться в ноги коня или всадника.