— Привет, Микото! — улыбнувшись, поздоровался я с ней. — Как жаль, что мне редко удается видеть тебя не в походной форме одежды! Я многое упускаю.
— Орочимару-сенсей? — голос Микото звучал немного испуганно, девушка поспешила отпрянуть от меня.
— Да, я, — протягивая ей зонт, подтвердил я. — Куда идешь?
— Спасибо, сенсей, — отрешенно ответила девушка, стараясь зарыться в белый шарф лицом и не решаясь взять свой зонтик. — Я иду в госпиталь. Отец вернулся с границы со Страной Ветра, был ранен ядовитым клинком марионетки. Хочу его навестить.
— Значит, нам по пути, — кивнул я сам себе. — Пошли.
Сам прикрыв себя от назойливого дождика зонтом, я направился в нужную сторону, после чего, обернувшись, глянул на замершую Учиха. Девочка в своем замешательстве выглядела довольно мило. Вообще, странно видеть ее повзрослевшей. Вроде еще совсем недавно она была сущим ребенком, но за пару лет так резко вытянулась, оформилась. Выглядела года на три старше своих тринадцати лет.
— Так ты идешь, нет? — с усмешкой спрашиваю ее.
— Иду, — помедлив, согласилась Микото, нагоняя меня. — Вы собираетесь поздравить Хокаге?
— Проницательна не по годам, Микото-тян, — похвалил я девушку, идя с ней плечом к плечу. — Нужно показать уважение сенсею.
— Наверно, ваш этого достоин, Орочимару-сенсей? — немного язвительно полюбопытствовала девушка, из-под челки стрельнув глазками.
— Наверно, как знать, — не обратив внимания на колкость, ответил я. — Как тебе погода? Не часто нас она радует такой прохладой.
— Радует? — удивилась Микото. — Я бы так не сказала.
— Отбивает лишние мысли. Проморозившись на улице, начинаешь думать только о том, как хорошо дома, — широко улыбнулся я.
— Дома тепло только у вас, сенсей, — качнув головой, заметила Микото. — Обычно нужно добраться еще и до котацу.
— Ну, когда будешь замерзать, заходи в гости.
— Спасибо, сенсей, — недоверчиво покосившись на меня, отозвалась Микото.
Ха, и кто меня за язык дернул? Подсознание, признавайся! Ну, ладно, что уж теперь.
А Учиха-то выросла милой девушкой. Пожалуй, я и в самом деле почти ни разу не видел свою ученицу в повседневной одежде. Только тренировочные костюмы и боевая экипировка. Сейчас девчонка была в черных ботинках на высокой шнуровке, теплых штанах, из верхней одежды решила надеть тонкое черное пальто, красные в тон своему зонту перчатки и белый шарф. И когда я говорил, что гражданская одежда ей очень идет, то нисколько не лукавил. Слишком много черного, конечно, но зато яркими пятнам выделялись зонт, перчатки и шарф. Кстати…
— Знакомый шарф, — задумчиво говорю я, нагло коснувшись белой пряжи.
Видел бы кто, как на девушку повлияли мои слова! Ее лицо по цвету едва не сравнялось с зонтом.
— Ваш подарок очень теплый, сенсей, — недовольно буркнула Учиха, внимательно глядя на дорожку перед собой и почти полностью скрыв лицо за пресловутым шарфиком.
— За семь лет даже не износился. Молодец, Микото, умеешь ты дорожить подарками, — коварно ухмыляясь, восхитился я.
— У нас редко бывают холодные дни, чтоб часто им пользоваться, — недовольно заметила девушка.
— К сожалению.
— Если исходить из вашей логики, сенсей, то наверно.
— В любом случае, моя мать была бы рада знать, что ее подарок кому-то пригодился.
— А он сделан Рейко-сан? — удивленно взглянула на меня Микото. — Понятно.
Что именно ей понятно стало, я не успел уточнить, потому что в этот момент мы как раз подошли к госпиталю, и здесь меня выловили Джирайя с Цунаде. Пришлось оставить Микото, так как у меня было несколько вопросов к своим напарникам.
Махнув им в приветствии, я заметил, что лицо Цуны совсем не пышет радостью, как положено в такой знаменательный день. И я даже знаю, в чем причина ее расстройства.
— Я так понимаю, что Хирузена не впечатлили твои доводы? — подойдя к друзьям, спросил я девушку.
— Он согласился, — мрачновато ответила Сенджу. — Но сказал, что сейчас у Конохи нет ресурсов, чтобы переобучать шиноби на полевых ирьенинов.
— Наш учитель понимает, что медики нужны, — так же кисло подтвердил Джи, — но советники настаивают на своем: сейчас у нас нет времени на переобучение.
Я немного удивленно посмотрел на Джирайю. Не ожидал, что он так проникнется идеей Цунаде, что вместе с ней будет околачивать порог Хокаге.
— Как это ни прискорбно, но я соглашусь с советниками, — кивнул я и, прежде чем Цунаде успела обжечь меня яростным взглядом, пояснил: — Я предлагал увеличить число ирьенинов еще девять лет назад. Сарутоби-сенсей согласился, и в учебную программу внесли изменения. Но даже так не удалось обучить многих. Медицинские техники только тебе легко даются, подходящих генинов мало. Их надо воспитывать еще в Академии, не слышала о новом классе, что ли?
— Слышала, — неохотно ответила Цунаде. — Но там за пять лет обучили всего семьдесят генинов, этого мало!
— Нужно было думать об этом еще во время основания деревни, — пожав плечами, ответил я. — Лет через десять-двадцать программа даст результаты, а пока придется справляться так.
— Как справляться? — резко спросила меня Сенджу. — Даже во время налета шиноби Ивы на Коноху погибло много людей, хотя госпиталь был прямо под рукой. Ирьенинов слишком мало.
— Попробовала бы ты сама хоть кого-нибудь обучить ирьениндзюцу, — посоветовал я. — Из троих моих учеников только Кизаши смог что-то освоить. Самый бесполезный на первый взгляд. Найти потенциально хорошего медика сложно. А учить еще сложней.
— А среди моих есть, думаешь, такие будущие ирьенины? — заинтересовался Джирайя.
— Так откуда мне знать? Я их даже в глаза не видел, — бессовестно соврал я. — В принципе, медику важен контроль чакры. Это главное.
— Гм, — задумался Джи, почесывая подбородок. — Вряд ли такие у меня есть. Лучший контроль чакры у Минато, но он до девяти лет не мог попасть в Академию как раз из-за проблем с контролем, прорыв только недавно случился. Не знаю, что он в будущем покажет.
— В девять лет? — изобразил удивление я. — А сейчас ему сколько?
— Десять. Закончил Академию за год! — горделиво ответил Джирайя. — Способный малый.
— Наверно, не просиживал штаны дома, а учился, — пожав плечами, заметила Цунаде. — Больше половины уроков в Академии не требуют от ученика владения чакрой.
Еще несколько минут поболтав об учениках и новом поколении, мы торжественно поздравили своего сенсея, а потом я вспомнил о Микото. Точнее о словах ученицы. Ее отец ранен отравленным клинком, но находится в госпитале. Хотя обычные яды, наносимые на оружие, должны были вывести даже ирьенины с самой низкой квалификацией. Ну не идиот же Тэссэн Учиха, чтоб запустить ранение настолько, чтоб угодить на больничную койку. Правила первой помощи себе самому при ранениях еще даже в Академии преподают.
Так что заинтересовавшись и освободившись от обязательных поздравлений, я выловил первую попавшуюся медсестру:
— Не подскажете, в какой палате находится Учиха Тэссэн?
— Конечно, Рюсей-сан! Триста сороковая палата, — охотно ответила мне медсестра, тут же радостно добавив: — Спасибо, что согласились заняться этим случаем.
— Не стоит благодарности, — негромко пробормотал я в ответ, направляясь в нужное мне крыло госпиталя и не понимая, с чего бы медсестра решила, что я собираюсь чем-то там заняться.
Насколько мне известно, трехсотые номера палат предназначены для чистых больных. То есть не нуждающихся в интенсивной терапии, не заразных и не имеющих серьезных гнойных воспалений. И, по идее, ничего серьезного у Тэссэна быть не должно. Хотя у него могут быть какие-то осложнения, которые проблематично вылечить ирьенинам. Глянем, раз уж оказался неподалеку и могу зайти в гости.
В госпитале мне бывать приходилось часто, Мицуко, еще будучи Рейко, здесь работала, и я с удовольствием с ней приходил учиться местным лекарским техникам. Так что меня здесь и знали, и нужную палату я нашел быстро.
— Добрый день, Тэссэн Учиха-сан, — решительным шагом ворвавшись в триста сороковую палату, поприветствовал я лежащего на кровати пациента. Сидящей возле него дочери только кивнул.
— Орочимару-сенсей? — удивленно взглянула на меня Микото, невольно попытавшись встать.
— Добрый день, Рюсей-сан. Какими судьбами? — отец ученицы был гораздо более сдержанным, ничем не выразил своего недоумения по поводу моего появления.
— Спросил у медсестер о вашем состоянии, сказали, что какие-то проблемы после отравления имеются. Решил посмотреть, — не вдаваясь в подробности, пояснил я, подхватывая висящую на кровати карту.
Как я и ожидал, Тэссэн, если чем-то и заслужил нахождение в госпитале, то явно не гангреной, сепсисом или инфекцией. В палате отсутствовал запах гноя, не было аппарата для диализа, а к самому Учиха свободно пускали посетителей. Однако, судя по тому, что разместили отца Микото в одноместной палате, все же не так все хорошо у него со здоровьем.
— Проблем было бы больше, если бы рядом не оказалось Микото, — криво усмехнувшись, ответил Учиха. — Хотел еще раз сказать спасибо за то, что взялись обучать ее. Это спасло мне жизнь.
Цепким взглядом окинув пациента, невольно приметил нарушения мимики и скованность движений. Тэссэн попытался было приподняться при моем появлении, что у него не вышло, улыбка тоже получилась странной. Повреждение мозга? Или нервов? Впрочем, чего гадать, когда можно все прочитать?
— Отравление комбинированным ядом, — с некоторым удивлением прочел я, быстро найдя нужные строчки. — Токсины древесных лягушек западного побережья, черного скорпиона и пустынной эфы. Неприятная комбинация. После такого даже шиноби редко выживают.
Батрахотоксин из лягушек западного побережья Страны Ветра в комбинации со сложным ядовитым коктейлем пептидов скорпионов Великой пустыни крайне эффективен и не имеет противоядия. Даже у шиноби есть всего полчаса для того, чтобы спастись, добраться до ирьенинов. Наложение жгута на раненную конечность увеличивает время возможной реанимации, но тогда в дело вступает гемо- и цитолитический яд пустынной эфы: если остановить кровоток, он быстро уничтожает клетки, в итоге раненный может вообще остаться инвалидом.