Слейтер напряженно ждал ответа. Он должен подчиниться ее воле. Если она скажет, что не желает видеть его больше — он не должен винить ее за это.
Тихая ночь окутала их своим покровом. Элоис тоже опустилась на землю и прижалась к Слейтеру.
— Не нужно просить прощения.
Она обняла его еще крепче, и целый вихрь чувств захватил Слейтера. Элоис — его жизнь, его судьба, бальзам для его израненной души.
Он мог бы оставаться недвижим еще несколько часов, но Элоис поднялась, подарив ему трепетную улыбку. Она помогла ему встать на ноги и взяла за руку.
— Куда вы меня ведете, госпожа?
Она лукаво и таинственно взглянула на него:
— Это ведь моя первая брачная ночь.
— Не совсем так, если говорить честно.
— Ну какое нам дело до всяких тонкостей, — рассмеялась Элоис.
Подойдя к мраморной скамье, Элоис остановилась и посмотрела на него долгим, загадочным взглядом.
Лицо ее постепенно изменялось. Безмятежность, удивление, обожание. Желание. Она стала медленно расстегивать пуговицы своего платья.
Слейтер немедленно последовал ее примеру. Обнаженный, охваченный страстью, он повернулся к Элоис. На ней не было ничего, кроме ожерелья из бенгальских рубинов, озаряемых лунным светом.
Он указал на ожерелье:
— Я ведь выбрасывал его однажды, разве нет?
Она нежно погладила камни:
— Да, но ты никогда больше не разлучишь меня с ними.
— Ты в этом уверена? Их подарили моему отцу. И я, как единственный наследник…
— Но теперь они мои, а не твои.
— Это почему же?
— Ты ведь выбросил их, не так ли? — Она застенчиво улыбнулась. Следовательно, я заявляю на них права и объявляю, что они перейдут к нашей дочери и к дочери нашей дочери.
Элоис засмеялась, ее прекрасное лицо излучало счастье.
Когда Слейтер поднял ее на руки, бенгальские рубины сверкали и переливались словно маленькие огоньки. И Мэтью Уотертон — или Слейтер Мак-Кендрик, исследователь и путешественник — знал, что драгоценности обрели владельца, которому могли принадлежать по праву. Человека с кристально чистым сердцем.