— Нет?
— Я не хочу возвращаться.
— Разрешите узнать, почему?
Не ответив на вопрос, она забилась в темный угол кареты, надеясь, что полумрак скроет ее лицо. Но лунный свет делал все ее усилия тщетными.
— Далеко ли мы отъехали от Типпингтона? Он кивнул головой, но не произнес ни слова. Мимо окон проносилась совершенно незнакомая местность. Она не была в Англии столько лет!
— Где мы?
— Мы едем на север. Проехали уже много миль.
— Куда мы так спешим? Кажется, мы едем на очень большой скорости.
— Я бы желал, чтобы она была еще больше.
Элоис даже не пыталась разобраться в этом замечании. Она чувствовала какую-то опасность.
— Если бы вы остановили карету, я перестала бы причинять вам неудобство. Ведь я нарушила ваши планы…
Он не двигался.
Элоис продолжала, чувствуя одновременно отчаяние и испуг.
— Вы должны позволить мне выйти.
— Я должен?
— Да.
— Боюсь, что не смогу это сделать.
— Но почему же?
— Если вы в самом деле упали за борт, то с моей стороны было бы очень неблаговидным поступком оставить вас одну без защиты в этом диком уголке Корнуэлла. Вам нужно сменить одежду, согреться у огня и выспаться в мягкой постели. Затем мне следует сообщить о вас вашей семье, которая переживает где-то в этой местности. Уверен, они весьма обеспокоены.
Элоис стало не по себе. Ей не хотелось сообщать этому человеку о том, что у нее нет настоящего дома и вся ее семья состоит из одного отца, единственным проявлением родительских чувств которого было стремление всецело подчинить ее своей воле.
— Вы не находите мое решение правильным?
— Это так… если бы у меня действительно была семья.
— У каждого человека есть семья. Если у вас когда-то была мать, разумеется, должен быть и отец. Я ни за что не поверю, что такая замечательная девушка, как вы, вылупилась из яйца. С другой стороны, если вы не та, за кого себя выдаете…
Фраза прозвучала как предупреждение. Он в упор посмотрел на нее сверлящим взглядом.
Этот человек что-то знал, Элоис была уверена в этом. Но что? Что?
Спустя некоторое время она осмелилась поинтересоваться.
— Что вы намерены со мной делать? Незнакомец поерзал на сиденье, его длинные ноги заполнили узкий проход и невыносимо мешали ей. Рослый незнакомец казался неуклюжим, и в то же время от него исходила какая-то внутренняя уверенность.
— Это зависит от того, кто вы… и почему в вас стреляли, я слышал выстрелы. И видел смятение, которое царило среди ваших спутников, когда они добрались до берега. Они следовали за нами какое-то время. Но благодаря умению моего кучера мы смогли уйти от них.
Она пристально смотрела на него, размышляя, что же ей сказать. Можно было бы сказать правду — что она хотела убежать от отца, скрыться в Лондоне и начать новую жизнь. Но подобное объяснение это — лепет капризного ребенка.
Этот человек может стать на сторону ее отца и доставить ее в Брайарвуд как сбежавшую легкомысленную девицу.
Но что же она может сказать, чтобы рассеять его подозрение?
— Мои попутчики не хотели, чтобы я покидала корабль, — наконец, заявила она, надеясь, что этот неопределенный ответ удовлетворит его.
Но ее надежды были напрасны.
— Почему?
— Я… — Он наклонился вперед, упершись ладонями о колени, и уставился на Элоис.
Элоис так и не нашла, что ответить. Тогда он предложил собственное объяснение.
— Возможно, они не хотели отпускать вас потому, что вы захватили с собой некую вещь, которая вам не принадлежит.
Элоис тупо установилась на него.
— Что вы имеете в виду?
Он занял прежнее положение, но ощущение свободы продолжалось недолго. Покопавшись в узле, он извлек сверкающее рубиновое ожерелье.
— Неужели я должен поверить, что оно принадлежит вам?
Глава 5
Итак, он считает ее воровкой.
Воровкой!
Элоис побледнела. Он думает, что она украла ожерелье, и будет держать ее до тех пор, пока не получит хорошую награду за ее поимку.
Этот человек должен убедиться в том, что драгоценности — ее собственность. Проклятье, в этом простом платье она, наверное, выглядит, как простая крестьянка, у которой не может быть красивых безделушек.
Собрав все свое мужество, она поглядела на него свысока:
— Вы ошибаетесь. Это принадлежит мне.
— Неужели. И у вас есть доказательства?
В полном отчаянии Элоис пыталась придумать что-нибудь, чтобы рассеять его подозрения.
— Один камень на застежке отсутствует.
— Эту деталь можно заметить и в результате беглого осмотра.
— Если награда, которую вы ищете…
— Единственная награда, которая мне нужна, — восстановленная справедливость.
Его слова прозвучали с такой силой, что Элоис совсем растерялась. Что же ей делать? Она могла бы попытаться выскочить из кареты, но ей нужны были деньги и ожерелье, чтобы начать новую жизнь.
— Этот мешок и все вещи — мои.
Она попыталась вырвать мешок из его рук, но он свободной рукой охватил ее за талию и притянул к себе. Элоис почувствовала железную силу его тела, ощутила его мощь. Его рука коснулась бедра. Она забыла о борьбе. Ее сердце сильно заколотилось в груди, казалось, он тоже чувствует его биение. Его рука скользнула по ее юбке, он гладил ее бедро. Не в силах более это выносить, Элоис быстро села на свое место, но сердце продолжало стучать быстро и тревожно.
— Не надо.
Это было единственное слово, которое ей удалось выдавить из себя. Элоис ожидала, что он скажет что-нибудь язвительное и злое, однако, к ее удивлению, он молчал. У нее возникло ясное ощущение, что она была далеко не единственной женщиной, на которую так воздействовал этот случайно встреченный человек.
— Я пугаю вас, не так ли? Элоис не знала, что ответить.
Он наклонился вперед и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Глаза, наполненные сверкающим блеском, жгли ее.
— Вам нужно бояться, малышка. Это очень полезное чувство, учитывая затруднительное положение, в котором вы оказались.
Элоис так и не поняла, что он имел в виду — ее предполагаемое воровство или то, что она осталась одна, безоружная и беззащитная. Ей стало страшно оставаться с ним наедине.
— Остановите карету!
Ее требование только еще больше развеселило его. Он откинулся на спину сиденья.
— Когда вы докажете, что являетесь владелицей драгоценностей, я отпущу вас. Даже с радостью доставлю вас до вашего пункта назначения, только, разумеется, не в Африку. Мне не доставляют удовольствия столь длительные морские путешествия.
Подняв ожерелье к свету, исходящему от фонарей кареты, он произнес с вызовом:
— Ну, девица, давайте доказывайте, что это ваше.
Они оба знали, что сделать это невозможно. Элоис боролась с нестерпимым желанием пнуть его ногой. Наконец она выдала ответный залп:
— А вы, сэр, можете доказать, что ожерелье не мое?
Он ответил не сразу, и казалось, он был доволен ее открытым неповиновением. Элоис почувствовала в его голосе одобрение.
— Может быть, и докажу.
Он постучал в крышу кареты:
— Руди, мы ушли от них. Держи курс на мое поместье.
Кучер ответил как-то странно:
— Есть, капитан.
Карета гремела и раскачивалась, лошади понесли еще быстрее. Элоис посмотрела в окно. Из-за полнейшего мрака снаружи совершенно невозможно было определить, куда они держат путь.
Бородатый незнакомец заговорил первым:
— Поскольку вы не желаете сообщать, где находится ваш дом в Англии, я отвезу вас в свой.
— И что потом?
— А потом мы будем ждать. Когда мы прибудем на место, я отправлю посыльного в Типпингтон: если вы и в самом деле украли эти драгоценности — эта новость быстро станет известна, и я передам вас властям.
Элоис не боялась предстать перед законом. Даже если ее отец обнаружит, что она взяла рубины, он не заявит об этом из-за боязни скандала. Но, если этот человек расскажет отцу о ее местонахождении… Черт возьми. Оливер Кроуфорд погонится за ней, как борзая собака.
— Как долго вы собираетесь ждать известий?
— Я думаю, недели будет достаточно.
— А если никто не заявит о пропаже драгоценностей?
— Тогда вы со своим узлом сможете продолжать путь. Я представлю в ваше распоряжение карету и кучера. А пока будьте моей гостьей. Если вы и в самом деле хозяйка этих игрушек — неделя вашего присутствия позволит мне увидеть воспитание, подобающее леди.
— Итак, по рукам?
— А какой выбор вы можете мне предоставить?
— Я могу сразу же сдать вас властям.
— Это мне не подходит.
— Я тоже так думаю.
— Что ж, мне придется подчиниться вашему желанию.
— Именно.
— Какие у меня есть гарантии, что вы — не сущий дьявол? Насколько я знаю, вы совершили похищение.
— Я даю вам слово джентльмена.
— Вы говорили, что не относитесь к этому типу мужчин.
— Верно.
Тембр его голоса изменился, стал сиплым.
— В таком случае, я даю вам свое слово. Я не причиню вам вреда, чего нельзя сказать о полицейских. Тюрьмы в этой округе пользуются ужасной репутацией.
Карета закачалась, сворачивая в узкую аллею. Послышался шум листвы, падающей на крышу экипажа.
— Прошу вас пожаловать в мой дом.
Листва раздвинулась, и на вершине холма показалась широкая усадьба. Несколько дюжин свечей мерцали в окнах, словно маленькие светлячки в бутылке.
— Это ваш дом? Фаэтон замедлил ход.
— Я не настолько беден и могу предложить приличную пищу и кров. Даже если вам не очень приятны мои заботы — все, что здесь есть, к вашим услугам.
Экипаж остановился. Незнакомец распахнул дверь и спрыгнул на землю, а затем протянул Элоис руку, чтобы помочь выйти.
Элоис медлила.
— Уверяю вас, наше соглашение — в полной силе. Моя экономка будет служить вам, как горничная. В конце концов, вы можете быть и невиновны.
— Я ценю вашу предупредительность, — пробормотала Элоис.
— Доверьтесь мне, милочка.