Дозорный указал на нее и простился, торопясь вернуться к охране рубежей.
Направилась дружина к чертогу, засверкало, зазвенело оружие и броня. У дворца воины сняли щиты, нагрудники, сложили копья, мечи на пестрые плиты. Привратник спросил, откуда они, и Беовульф повторил:
– Мы гауты из дома Хигелака. Доложи о нас конунгу.
Выслушал Хродгар привратника и сказал:
– Тот Беовульф, которого я знал ребенком? Помню его отца. А сам этот мальчишка одной рукой однажды тридцать ратников победил. Прислал его, должно быть, Всевышний!
Гауты вошли в Хеорот, и Беовульф сказал:
– Привет тебе, Хродгар! Услышал о вашей беде – о том, что чертог твой, лишь померкнет солнце, пустеет. Там, откуда иду, каждый знает мою силу. Ведомо всем, что я победил пятерых великанов. Бился и с морскими чудовищами. И с злобесным Гренделем справлюсь! Доверь нам охрану палат. Увидишь, одолею врага врукопашную, коль не носит он меча!
– Привет тебе! – сказал Хродгар. – Рад, что ты помнишь добро. Помню я отца твоего, он скрывался здесь от своих же родичей – гаутов. Я приютил его, дал за него выкуп, и он присягнул мне. А теперь без жалости губит нас Грендель. Многие оставались здесь на ночь – встретить чудовище. Но встречали смерть. Утром находили лишь кровь на полу и на стенах и следы схватки. Хорошо, что пришел. Садись пировать.
Начали они трапезу. Виночерпий наполнял чаши, а песнопевец славил Хеорот. Вдруг У́нферт, сидевший подле конунга, обратился к Беовульфу. Он и раньше смотрел на него – и не с добром. Неужели появился кто-то сильнее и славнее Унферта?
– Не ты ли тот герой, что на спор с другом своим Брекой проплавал в океане семь дней и ночей, кичась немереной силой? И все же проиграл ему – еле живого вынесло тебя на берег. Спору нет, ты силен, но всегда ли? Уверен, что сможешь победить Гренделя?
– Друг мой Унферт, да ты пьян, похоже, – отвечал Беовульф. – Помню то состязание, мы с Брекой были почти мальчишки. Силы свои он переоценил и чуть не утонул, но я его не бросил: поплыли мы к берегу, возвращались пять суток. Буря была и темень – и я потерял его. Тут поднялись из глубин твари, одна стиснула меня когтями, но кольчуга выдержала. А я ударил клинком, проучил эту нечисть и наутро увидел скалы. С тех пор этот путь безопасен: чудовищ там нет. С тех пор знаю: судьба того бережет, кто бесстрашен! Я убил девять чудищ, выжил в схватке, но про тебя или Бреку такого не слышал. Зато говорят, что ты погубил собственных братьев. Было бы в тебе столько же храбрости, сколько бахвальства, Унферт, о Гренделе уже позабыли бы. Но ничего, завтра всякий сможет здесь пировать без опаски.
Обрадовался конунг и этим речам, и решимости Беовульфа. Тут сверкнуло золото, украшения: вошла жена Хродгара Ва́льхтеов. Подала супругу чашу, и тот осушил ее. Обошла гостей, приблизилась к Беовульфу и громко поблагодарила Создателя, что послал защитников.
– Я поклялся, – ответил Беовульф. – Или уничтожу вашу беду, или сам сгину. Третьему не бывать!
Услышала это Вальхтеов – обрадовалась, как и Хродгар.
Села она рядом с мужем, и пир разгорелся – совсем как в былые дни, когда никакого Гренделя не знали. Звучали смех, песни – до тех пор, пока конунг не приказал укрыться в покоях. Он знал – скоро явится враг. И напоследок благословил Беовульфа:
– Доверяю тебе жилище. Исполни клятву!
Вышел Хродгар, следом дружина. Остались в зале Беовульф и его воины.
Шлем, кольчугу и меч отдал Беовульф помощнику – решил биться голыми руками. Грендель никогда не являлся с оружием, пусть и побежден будет так же.
Устроился Беовульф на ложе, вокруг улеглась дружина. Хоть и тревожно было, но вскоре все заснули. И лишь один дружинник по имени Ха́ндскио не спал – если появится Грендель, он заметит его!
А Грендель уже направлялся к чертогам. Поднялся из глубин, вышел на утесы – убивать тех, кого встретит. На груди его болтался необъятный мешок, сшитый из драконьих кож, – туда он складывал человечьи тела. Шагал под ночными тучами, пока не увидел златоверхий дворец с самоцветными стенами. Уж сколько он приходил сюда и ни разу не встретил достойного врага. Наверняка не будет его и сегодня.
Когтистой рукой коснулся Грендель затворов, и они упали, а следом и двери. Ступил Грендель на разноцветный настил: его глаза полыхали в темноте ярче факелов. Увидел, что в зале есть стража, обрадовался: до утра хватит поживы, будет настоящий пир. В недобрый час задремал Хандскио, не успел он и вскрикнуть, как схватил его мечезубый Грендель и в одно мгновение умертвил. Приблизился к другим спящим, протянул к ним руку… и вдруг ее перехватил Беовульф!
В ярости стоял Беовульф пред чудовищем. Не ждал Грендель подобной хватки, никогда еще не встречал такой силы. Впервые чудовище испугалось! Захрустели пальцы Гренделя, он отпрянул, хотел убежать в болота, укрыться в зловонной тине. Но Беовульф не отпускал.
Начали они биться. Зал трещал, ломались скамьи. Шум и топот стояли такие, что даны, хоть и были в укрытии, перепугались. И вдруг услышали самый страшный крик – это вопил Грендель.
Бросились воины Беовульфа на помощь, хотели пронзить чудовище, но клинки отскакивали от его шкуры. Был Грендель зачарован, никакое оружие не могло его взять. Однако Беовульф сражался без меча, врукопашную. Был Грендель чудовищно силен, три десятка взрослых мужчин зараз уносил в своем мешке.
Но и Беовульф не уступал ему – убийца морских гигантов, он один выходил на бой с тридцатью воинами и одерживал верх.
Долго сражались они, стискивая друг друга в железных объятиях.
Наконец затрещали кости, чудовище вырвалось со страшным воем. Зияла в плече его огромная рана: руку по-прежнему крепко сжимал Беовульф. Побежал Грендель в болота – умирать. А Беовульф поднял над головой свою ужасную добычу.
Утром стали съезжаться ко дворцу старейшины дальних и ближних земель. Приблизившись, видели они следы чудовища – те вели к самому гиблому месту. Посреди топей багровой пеной вспучивался омут, и шел из него кровавый пар. Увидев это, старейшины поворачивали обратно к чертогу – праздновать победу. Ехали и славили Беовульфа:
– Нет большего храбреца, никто с ним не сравнится!
Славили они и Хродгара. А в Хеороте, словно в ответ, раздавалась песнь – там прославлял Беовульфа сказитель, сравнивал его с другими героями.
Мчались кони, спешили старейшины в зал. Вышел к ним конунг с женой и дружиной, начался пир. Под самой кровлей висела когтистая лапа Гренделя. Конунг сказал, глядя на нее:
– Не верил я в избавление. Но вот явился Беовульф и всех спас. Отныне ты мой названый сын! Ни в чем в этих землях отказа тебе не будет. Я за меньшее одаривал казной, а твой труд – небывалый. Да воздаст тебе Создатель!
Отвечал Беовульф:
– Было бы лучше, убей я врага прямо здесь. Тогда бросил бы его тело перед тобой. Но, хотя он и вырвался, не думаю, что выжил. Наверняка сейчас умирает, если уже не умер.
Унферт сидел подле конунга и все это время помалкивал, не то что прежде. А старейшины дивились подвешенному трофею: на каждом пальце было по железному когтю, сходному с мечом. С такой ручищей не совладает и лучший клинок.
Хеорот украсили: укрыли поврежденные стены, поправили двери – Грендель их вышиб, когда рвался спастись.
Никогда еще ни в одном зале не сходилось столько достойных мужей. Расселись они по лавкам и пировали. Беовульфу поднесли стяг, вышитый золотом, меч, шлем и кольчугу. Ввели в палаты восемь коней в роскошной сбруе. Богатой казной одарили героя. И каждого, кто пришел с Беовульфом, наградили. Подняли гости чаши, полные меда хмельного, благодаря за дары.
Звучала музыка, сливалась с голосом – сказитель пел о прежних битвах, конунг рассказывал о былых победах. Вышла жена его Вальхтеов в золотых украшениях. Подала чашу Хродгару и сказала:
– Ни в чем ему не отказывай.
Подала она чашу и Беовульфу, подарила два золотых запястья и шейное кольцо.
– Владей на радость, пусть удача сопутствует тебе. Не я тебя прославляю, сам ты себя прославил. Радуйся и живи безбедно. Будешь ты другом моим сыновьям!
Она села с конунгом, и шумный пир продолжился. Удалился вечером Хродгар в свои покои, ушел и Беовульф, а в чертоге оставили стражей. Улеглись они на скамьи, подложили под головы щиты, рядом с каждым была кольчуга. Хороший воин всегда готов к битве, и все же на этот раз все надеялись мирно встретить рассвет. Ведь сгинул Грендель, и прочь отступили невзгоды.
Но один из воинов до утра не дожил.
Той же ночью появилась в Хеороте мать Гренделя. Жила она в море, в холодных водах подле берегов владений Хродгара. Сначала пришла она на болото и долго выла над умирающим сыном. Поклялась отомстить и отправилась во дворец по кровавому следу, что оставил ее сын, прочь убегая. Как увидели ее воины, мигом схватили мечи и кольчуги. Но, хотя была она и не так сильна, как сын, с ней не смогли они сладить. Прочь отогнали, но все же одного стража она уволокла с собой в топи. Взяла с собой и руку Гренделя.
Услышав крики, Хродгар поспешил в чертог и узнал, что лучшего воина умертвило и унесло чудовище. Поутру призвал он к себе Беовульфа. Пришел тот с дружиной.
– Как прошла ночь? – спросил Беовульф.
И конунг рассказал ему как.
– С одним врагом ты расправился, но новый явился на наше горе, – молвил Хродгар. – Убил и уволок он Э́скхере, старого моего друга и мудрого советника. Не раз мы с ним бились плечом к плечу, а ныне, посмотри, вот его рука, он ею рубил врагов. Знаешь, я слышал, будто Гренделя видели крадущимся по пустошам вместе с другим чудовищем. Было оно с виду слабее, обличьем похоже на женщину, но явно того же рода. Верно, то матерь его, зломыслая, решила кровью за смерть своего сына нам отплатить.
Ведомо мне, что бродили они по обветренным скалам, по кручам диким, среди тумана. И там, где поток подземный втекает в чащу, становясь трясиной, где цветут лишь болотные огни между корней заиндевелых – в тех краях их жилище. Нет туда пути никому, даже олень круторогий скорей выбежит навстречу охотнику, чем ступит в ту чащу. Когда буря тлетворная носится над водами, то вздымаются там волны, мрачнеет воздух и плачет небо. Страшное место. Лишь ты можешь помочь. Я вновь отблагодарю тебя древним золотом, только вернись с победой.