– Не печалься, – отвечал Беовульф. – Наше дело – отомстить за друга, а плакать не стоит. Мы все умрем, и лучшая награда воину – достойная память о нем. Не время медлить. Пойдем по следу, и мать Гренделя не укроется – ни на пустоши, ни в чащобе, ни в пучине. Не печалься, конунг, верь в удачу.
От слов этих Хродгар воспрянул духом, оба они оседлали коней и поехали с дружиной – высматривать следы. Сначала те вели их по тропе, потом через чащу – к топям, потом к скалам и к темным теснинам, к сумрачным топям. Шли они по кровавому следу, который оставила мать Гренделя, унося тело соратника Хродгара. Впереди ехал вождь, старейшины сзади – мимо ущелий с кромешной нечистью, мимо волчьих скал, склонов, поросших черным лесом, и замшелых камней. И вот приблизились к водам, кипящим кровью.
Здесь, среди камней, нашли они голову Эскхере и оплакали его. Увидели багровый пенящийся омут и затрубили в рог. Вокруг было много чудовищ, червеподобных морских драконов. Одни играли в волнах, другие лежали на отмели, но, заслышав рог, все бросились прочь. Гаутский лучник, соратник Беовульфа, подстрелил одного змея. Его подцепили крюками и вытянули на берег.
Беовульф облачился в кольчугу, надел шлем с золоченым вепрем, а Унферт протянул ему меч. Тот меч звался Хру́нтинг, был он старинный и славный, с гравировкой на лезвии – узорными змеями.
Сказал Беовульф:
– Конунг, спускаюсь в пучину. Будь защитой моим друзьям, а если пропаду, сокровища, что подарил, отошли за море, вождю гаутов. Мой собственный меч отдайте Унферту – пусть владеет им сильный воин. Или я уничтожу беду, или погибну.
Сказал и нырнул в бурлящий омут. Вот и нет его, только спины морских гадов сомкнулись сверху. Поплыл Беовульф ко дну, где поджидала хозяйка бездны.
Долго плыл Беовульф. Тяжела кольчуга, нелегок и меч, но нельзя его выпускать из рук. Так долго погружался во тьму морскую Беовульф, что почудилось ему, что целый день он спускается. Но вот, почуяв его приближение, мать Гренделя поднялась из глубин и напала. Ударила она Беовульфа когтями, но кольчуга выдержала. Тогда она схватила его, впилась зубами, потащила ко дну, а мерзкие твари грызли доспехи. Беовульф бил мечом, но чудовищу, как и Гренделю, оружие не могло повредить. Бились они, бились и в пылу сражения оказались в большом подводном зале. Много здесь было чудес, сверкали сокровища, лучистым пламенем озарялись своды.
Вновь Беовульф ударил, но вновь не причинил вреда. Бесполезен был его меч, сокрушавший прежде шлемы и доспехи. Бросил тогда он его и сжал противницу руками. Швырнул на землю, но, падая, она ударила его так, что и сам Беовульф упал.
Мать Гренделя быстро вскочила ему на грудь, впилась когтями, в руке ее сверкнул нож, но кольчуга отразила удар. Беовульф понял: еще один-два удара, и он погибнет. И тут увидел среди сокровищ меч. Громаден тот был и неподъемен, не по руке смертной ковался, но пришелся Беовульфу впору. В отчаянии схватился Беовульф за черен, ударил сплеча мать Гренделя в шею и отсек ей голову – так, что та отлетела далеко в угол зала. А меч озарился чудесным светом, словно рассветное небо. Поднял его Беовульф над головой, как факел, и двинулся вдоль стены, осматривая пещеру.
Через некоторое время отыскал он труп Гренделя – мать принесла сюда громадное страшное тело. Примерившись, Беовульф отсек голову и ему. Всякое могло случиться – в этом волшебном чертоге и страшный убийца мог ожить.
Девять часов ждала Беовульфа его дружина. Отчаялся уже Хродгар и отправился со своими воинами назад. Клонилось солнце к закату, но гауты не трогались с места, хотя и не верили уже, что Беовульф вернется. Видели – запенились воды кровью – то был знак, что Беовульф отсек голову Гренделю. Но никто не знал – это знак победы Беовульфа или знак его гибели.
А он был жив. Только меч, обагренный ядовитой кровью чудовищ, начал таять. Оружие смогло уничтожить Гренделя и его мать, но, убив, словно само перестало жить.
Одной рукой Беовульф держал голову Гренделя, в другой все сжимал останки меча. Вода очистилась, он ясно видел, куда плыть, – ни тварей, ни крови вокруг не осталось. Выплыл богатырь на берег, встретили его криками радости. Сняли с него кольчугу, приняли голову Гренделя и пошли обратно в златоверхий Хеорот.
Голова Гренделя была так тяжела, что четыре воина с трудом несли ее на древках копий. Впереди шагал Беовульф, шли они от приморских скал по знакомой тропе к золотому чертогу.
Оказавшись у дворца, сразу вошли они к Хродгару. Поднесли огромную уродливую добычу прямо к престолу, опустили ясеневые древки копий. Даже мертвый, Грендель пугал. И королева Вальхтеов прикрыла глаза, не желая смотреть на чудовище.
– Радуйся, конунг! – сказал Беовульф. – Мы принесли дань с морского дна. Нелегко было взять ее – твой Хрунтинг хотя и отменный меч, а с такой работой не справился. Хвала Создателю, мне был послан другой – меч гигантов, клинок светозарный. Снес я голову матери чудовищ, волчице морской бездны, но после такой службы истлел меч у меня в руках. Теперь датчане отомщены. Можете пировать спокойно, адские твари больше не явятся, не воротятся скорби и печали.
Вручил он конунгу золотую рукоять чудесного меча, а на ней была вычеканена вся история чудовищных великанов. Еще во времена Потопа, проклятое Создателем, это племя оказалось глубоко под водой. Грендель и его мать были последними их потомками, и вот Беовульф убил их.
Велика была радость конунга.
– Ты великий воин! – сказал Хродгар. – Через века о тебе будут помнить. И сам помни: ты мой сын! Знаю, будешь править своим народом. Будь мудрым, избегай гордыни. Точит она душу, как змея. Ныне ты знатен и все трепещут пред тобой, но как знать, когда настигнет тебя немощь – меч ли, болезнь, жадные волны моря, полет стрелы, удар меча и само беспощадное время. Тогда омрачится свет в твоих глазах и смерть тебя пересилит! Так и я пятьдесят зим думал, что нет мне равных, пока не пришел Грендель. Хвала Всевышнему, что вижу теперь эту голову. Пируй, Беовульф, вместе с нами, насладись и вином и яствами!
Вновь занял Беовульф место за столом. Угощали обильней, чем прежде, праздновали до самой глубокой ночи. А наутро велел Беовульф принести Хрунтинг и вернул его правителю с благодарностью. Хродгар же вновь одарил Беовульфа.
– Пришла пора нам вернуться, – сказал тот. – Благодарим тебя, ласковый и щедрый хозяин. Если в землю твою снова придут враги, буду рад сделать больше, чем сделал. Явлюсь с тысячью воинов. Если же вы придете в нашу землю, то встретите там друзей.
Ответил Хродгар:
– Беовульф, ты разумен, силен и правдив. В моих землях теперь мир и спокойствие – благодаря тебе! Не бывать отныне войне между нами.
Обнялись они на прощание, и по щеке конунга сбежала слеза. Он помнил, что стар, и не надеялся уже повидать Беовульфа.
Вышли гауты из чертогов. Шли они по побережью, доспехи сверкали на солнце. Как и прежде, провожал их взглядом страж побережья, потрясал копьем, приветствуя героев, гордость гаутов.
Взошли на корабль, доверху нагруженный дарами – и припасами, и конями, и казной, – и помчались домой. Дул только попутный ветер, летел корабль по равнине бурь, по дороге китов, как птица, пока не показались родные скалы. Там и причалили. Отдали корабль в надежные руки дозорных и сразу направились к своему конунгу Хигелаку.
Шли они от приморских песков по знакомой дороге.
Конунг уже ждал, весть о прибытии Беовульфа летела впереди него. К приходу его приготовили пиршественный зал, и брагу и хмельной мед припасли с избытком. На пиру рассказал Беовульф о победах – как сразил он голыми руками Гренделя, как после одолел и его ужасную мать – владычицу вод. Дивился правитель, его супруга и гауты – не было в их земле воина сильнее. Внесли дары Хродгара – стяг с вепрем, шлем, кольчугу и меч, шейный обруч. Ввели четырех скакунов гнедопегих для конунга и трех тонконогих коней в ратной упряжи. Много Хродгаровых даров передал Беовульф конунгу. Хигелак же подарил ему свой меч и землями наделил не скупясь, и чертогом престольным в придачу.
Прошли годы, и правили они вместе, как сонаследники. Пока в жестокой схватке с франками не погиб Хигелак и не сгинул его сын Хардред в битве со шведами.
Тогда жена конунга отдала Беовульфу дружину, казну и престол, и стал он правителем.
Правил Беовульф славно и мудро пятьдесят зим. И вот однажды разнеслась повсюду весть о драконе.
Жил некогда в тех краях великий род. Славные были воины, многими сокровищами владели, во многих боях побеждали. Но пришло время, и оскудел род. Забрала смерть одного за другим всех, пока не остался только один. Собрал он казну дружины и все сокровища рода и схоронил в кургане у моря. Произнес заклятие, чтобы никто их не взял. И остался там же – оплакивать умерших родичей. Наконец, и сам умер.
Но недолго оставался клад бесприютным. Заметил его гладкочешуйный дракон, древний змей, летевший высоко в небе. Спустился огромный змей и завладел кладом. Стерег его: дни проводил в пещере, а ночью парил над горами. Так прошло триста зим.
И вот однажды ловкий грабитель забрался в змеево логово и похитил оттуда кубок. Желая доказать свою доблесть и вернуть расположение конунга, он подарил ему эту чашу.
Дракон проснулся, почуял чужой запах, разъярился. Весь подземный зал он обрыскал в поисках пришельца, выполз наружу, искал, искал чужака, не нашел. Приполз обратно, пересчитал сокровища и недосчитался чаши. Обозлился тогда он еще сильнее и стал ждать темной ночи.
Лежал он во тьме, и холодная ярость темным облаком распалялась в нем. Пришла ночь, и вырвался червь огнекрылый из-под земли, взмыл палящим облаком с кургана.
Обрушился он на деревни гаутские в окрестностях кургана. Многие погибли, еще больше бежали. Страх, и ужас, и пламя наполнили ночь. Затем пришел день, дракон вернулся в курган, и люди вздохнули. Но следующей ночью огнекрылое чудовище снова взмыло в темные небеса и обрушило свой гнев на гаутов. Горели дома, пылали селения, обращались в пепел люди, и негде им было укрыться. Спалил змей и дворец самого конунга.