— Нюхательную соль! — ревел Горубль внутри зала. — Бедная девочка потеряла сознание, вне всякого сомнения, от неожиданности свалившегося на нее счастья!
— Ничего, — простонал Лафайет. — Ничего не приходит в голову. Все, о чем я могу думать, это о бедной Дафне и Свайхильде, ласковом ребенке, даже если от нее иногда и попахивает чесноком…
Чеснок…
— Чеснок всегда ассоциировался с волшебством и заклинаниями, — забормотал Лафайет, хватаясь за соломинку. — А заклинания — это обычные непрофессиональные попытки управлять космическими силами! Может быть, это был чеснок? А, может быть, это сама Свайхильда… но «Свайхильда» не рифмуется с «Майами». Правда, «чеснок» тоже не рифмуется. К тому же от нее только пахло чесноком, потому что она все время делала сэндвичи из колбаски салями…
— САЛЯМИ! — взревел Лафайет. — Ну, конечно! От Бронкса миллионы едят до Майами — ключ к этой загадке, конечно, салями!
Он поперхнулся, чуть было не выпустил веревку из рук, но вовремя удержался, уцепившись за нее что было сил.
— Салями было подо мной, когда я придумал нож, и мы его ели, когда речь зашла о костюме для переодевания, и оно было в моем кармана на стене замка! Значит, все, что мне надо сделать, это…
О’Лири почувствовал, как холодная рука сжала его сердце.
— Мой карман! Оно было в кармане моей куртки — а я оставил ее наверху, чтобы не перерезало веревку!
— Ну, хорошо, — ответил он. — Это значит, что тебе придется взобраться наверх, вот и все.
— Взобраться наверх? Мои руки, как лед, сам я слаб, как котенок, весь замерз и, кроме того, это займет слишком много времени…
— Поднимайся.
— Я… я попытаюсь.
С огромным усилием О’Лири оторвал одну руку и переместил ее выше по веревке. Теперь он уже оторвался от стены и болтался в воздухе. Его руки, осознал он, были как тесто, а тело почему-то — свинцовым…
— Это бессмысленно…
— Попытайся!
Каким-то образом он взобрался еще на один фут. Потом умудрился преодолеть еще 6 дюймов. Потом повис, отдыхая, и преодолел еще дюйм. Ветер качнул веревку и ударил его о стену. Он поглядел наверх: что-то темное лежало на парапете, хлопая тканью по ветру.
— Это слишком далеко, — с трудом выдохнул он. — И в любом случае…
Со страхом и восхищением смотрел он, как куртка постепенно высвобождалась из-под веревки, под которую была подложена. Полы ее свесились с парапета. Ветер накинулся на нее, подпихнул ближе к краю. Какое-то мгновенно она висела там, новый порыв ветра шевельнул ее…
Она начала падать, прощально размахивая пустыми рукавами, по направлению к нему. Развеваемая ветром, она стала удаляться от здания.
В диком прыжке Лафайет кинулся в пустое пространство. Его вытянутые руки нащупали куртку, прижали к себе. Яростный ветер со свистом проносился мимо него. О’Лири с трудом нащупал карман, и его пальцы сомкнулись на жирном пакетике салями, которые положила туда Свайхильда.
— Чудо! Любое чудо! Но только поскорее…
Страшный удар обрушился на О’Лири, из полной темноты он влетел в темноту, освещенную огнями, заполненную грохотом и визгом. Затем полная темнота окутала его, как могила.
— Это просто чудо, — говорил голос из другой жизни, которая, казалось, была много веков тому назад. — Насколько я понимаю, он упал с крыши, ударился о карниз и влетел в окно, свалившись прямо на Его Высочество, который как раз подбежал, чтобы узнать, что за любопытные звуки слышатся снаружи.
— Разойдитесь, а то ему нечем дышать! — рявкнул другой голос.
Лафайет понял, что глаза у него открыты и что он смотрит на нахмуренное лицо Лоренцо, немного разодранное, но такое же свирепое, как и раньше.
— По крайней мере, ты мог посвятить меня в свои планы, — сказал другой О’Лири. — А то я уже начал было волноваться, как раз перед твоим прибытием.
— Вы… вы просто восхитительны, сэр, — проворковал нежный голос.
С усилием, будто ворочая булыжники, Лафайет переместил свой взгляд и увидел улыбающееся лицо Дафны — или леди Андрагоры, поправил он себя, чувствуя накатывающую тоску по дому.
— Вы… действительно меня не знаете? — еле выдавил из себя О’Лири.
— Вы замечательный человек, похожий на того, кого я знаю, — мягко ответила леди. — Это ведь вас я видела у своей кареты, когда ехала через лес. Но должна честно сознаться вам, сэр, мы незнакомы. И тем более я у вас в долгу.
— Как и я, — проговорил другой голос.
Рядом с леди Андрагорой стоял мужчина, обняв ее рукой за нежную талию. У него была коротко подстриженная борода и завивающиеся усы, на голове — широкополая шляпа.
— Я думал, что до судного дня пробуду в темнице — пока не появились вы и не спасли меня, — он изучал лицо Лафайета, хмурясь. — Хотя я и не вижу того сходства, о котором говорит моя невеста.
— Все верно. Лафайет, — заговорил Лоренцо. — Этот тип взял верх. Он принадлежит Меланжу, насколько я понимаю. Раньше он был герцогом, прежде чем Крупкин заменил его на Родольфо. Сейчас он опять у власти, а Крупкин в темнице. А эта леди вовсе не Беверли. В конце концов, ей удалось убедить меня в этом, — он вздохнул, — так что мы здесь ни при чем, насколько я понимаю.
— Свайхильда, — пробормотал Лафайет и умудрился привстать и принять сидячее положение. — С ней все в порядке?
— Тут я, и ничего лучше не придумаешь, а все ты Лэйф! — вскричала бывшая кухарка, отпихивая локтем доктора в сторону. — Ну и ну, милый, да ты ужасно выглядишь, — она улыбнулась ему, сверкая своим придворным платьем.
— Я просто хотел поговорить с ней! — кричал мужской голос где-то сзади.
Растрепанный человек в обтягивающем шелковом костюме прорвался в круг, бросил на Лафайета горячий взгляд и остановился перед леди Андрагорой.
— Что все это значит, Эронна? Что это за волосатый Дон Жуан, ухватившийся за твой зад? И где ты достала все это платье? Что это за место? Что тут происходит?
— Э-э-э, не надо так спешить, приятель, — сказал Лоренцо, беря незнакомца за локоть. — Придется, правда, кое-что тебе объяснить, но все мы попали тут в одну и ту же историю…
— Пропади ты пропадом, кто просил тебя вмешиваться? — новоприбывший рванул свой рукав и освободился. — Ну, Эронна, — обратился он к леди Андрагоре. — Ты ведешь себя так, словно никогда не видела меня раньше. Это ведь я, Лотарио О’Лири, твой суженый. Неужели ты забыла?
— Имя этой леди — Андрагора, — резко сказал усатый герцог Ланцелот. — И, кстати, она моя суженая, а не ваша.
— Ах, вот как?
— Вот так вот! Или вы изволите сомневаться в моих словах?
Когда люди кинулись со всех сторон мирить взбудораженных спорщиков, Лафайет нетвердо поднялся на ноги и, поддерживаемый Свайхильдой, отошел в сторону.
— Мне надо уходить отсюда, — сказал он. — Послушай, Свайхильда, наконец-то мне повезло. Я снова обрел возможность управлять космическими энергиями. Так что я собираюсь домой, туда, где я должен быть. И я подумал, — только пойми меня правильно, ведь меня ждет Дафна — не хочешь ли ты отправиться туда вместе со мной? Я могу представить тебя, как какую-нибудь дальнюю кузину Адоранны, и если ты подучишься немного говорить и ходить, то у тебя здорово всё там получится… отправиться со мной. Так что, если ты готова…
— Но, Лэйф — тебе действительно надо уйти отсюда?
— Безусловно! Но, как я уже сказал тебе, ты можешь.
— У-э, так сказать, прошу прощения, мадам, — неуверенно произнес чей-то глубокий голос. — Прошу прощения вашей светлости, но я искал тут… то есть я хотел сказать, я слышал, моя жена… то есть я хочу жениться на ней, как только найду…
— Халк! — вскричала Свайхильда. — Ты пришел за мной! Значит, ты меня любишь!
— Свайхильда! Святой Джорж, Иозабель… ты… вы… такая красивая…
— Хмрфф, — сказал Лафайет, глядя на эту пару, которая, обнявшись, отошла от него. — Дом, мой сладкий дон…
Он нахмурился, вновь по очереди ощупал карманы.
— Проклятье! Я потерял салями… наверное, выронил его где-то между карнизом и головой Крупкина…
Он резко повернулся и нос к носу столкнулся с Лоренцо.
— Вот ты где! — воскликнул его двойник. — Послушай, Лафайет, нам надо поговорить. Может быть, вдвоем нам удастся сфокусировать достаточное количество космической энергии, чтобы отправиться по домам? Я совсем с ума схожу, глядя, как этот Ланцелот тискает Андрагору.
— Сначала помоги мне найти мое салями, — ответил Лафайет. — И там видно будет.
— И ты можешь думать о еде в такое время!
Но, тем не менее, он последовал за Лафайетом, спустившимся на двор под окнами, в одно из которых он влетел часом раньше.
— Должно быть, оно лежит тут где-нибудь…
— Ради всего святого, почему бы тебе просто по сходить на кухню?
— Послушай, Лоренцо, я знаю, что это звучит глупо, но это салями жизненно необходимо мне для управления пси-энергией. Не спрашивай меня, почему — спроси лучше бюрократа по имени Пратвик.
10 минут упорных поисков в довольно ограниченном пространстве не привели к успеху. Салями не было обнаружено.
— Послушай, я держал его в руке, когда влетел в окно? — настойчиво спросил он у Лоренцо.
— Откуда я знаю? В это время на моей спине сидели два солдата. Я вообще не в курсе событий до того момента, когда в зал ворвался этот тип Ланцелот и потребовал, чтобы ему вернули его герцогство.
— Придется нам вернуться и спросить.
Вновь очутившись в зале, значительно опустевшем, так бывшие прислужники Родольфо поспешили заверить в своей преданности нового герцога, Лафайет ходил, дергая людей за рукава, повторяя один и тот же вопрос. Он добился лишь недоуменных взглядов и в нескольких случаях вежливого смеха.
— Пустышка, — сказал он присоединившемуся к нему Лоренцо, расспросы которого окончились тем же самым. — И только подумать, что спасение было у меня в руках, и я все-таки упустил его.
— Что стряслось, Лэйф? — прозвучал сзади голос. Свайхильды. — Потерял чего?
— Свайхильда — колбаски салями из нашего завтрака — ты не видела их?
— Her. Но ты подожди минутку, и спрошу, может, у Халка немного есть с собой. Он их обожает.