— Кто б спорил. И сначала надо выяснить, зачем здесь все эти хорошенькие кнопочки. Шаг за шагом. Сосредоточимся на настоящем моменте, Мелия; если повезет, решим по дороге философские вопросы.
— Прежде чем работать, надо договориться.
— Я не против…
— Дай слово, что твои действия не нанесут ущерба концепции АП.
— Обещаю всегда советоваться. Что же до фасона той вселенной, которую мы собираемся восстанавливать, — сначала разберемся получше, а потом выберем, хорошо?
— Хорошо, — ответила она после долгой паузы.
— Коль скоро ты знаешь больше меня — можно начать с объяснений.
В течение следующего часа я выслушал обзорную лекцию об искусстве аналого-потенциальной интерпретации. Краткую, но весьма выразительную, надо сказать. Первому знакомству с новой АП-теорией сильно помогла давняя привычка работать со сложным темпоральным оборудованием. Постепенно до меня начало доходить.
— Похоже, твоя версия Центрального коммутатора добралась до задворков, о которых я понятия не имею. Соответственно, и оборудование посерьезнее.
— Да, хотя то, к чему я привыкла, гораздо проще, — согласилась Мелия. — Часть этого железа ставит меня в тупик.
— Но ты вполне уверена, что это АП-оборудование…
— Сомневаться не приходится. В рамках теории детерминизма такое просто бессмысленно.
— Согласен. На моем Коммутаторе это выглядело бы как паровой свисток на парусной яхте.
— Стало быть, ты согласен работать на базе АП-матрицы?
— Потише, девочка. Ты говоришь, будто нам достаточно согласиться, и все будет как в прошлую среду в три часа дня. Мы же работаем вслепую. Мы не знаем ни что случилось, ни где находимся, ни куда нам надо, ни как туда добраться. Давай не скакать через две ступеньки. Разберемся для начала с АП-концепцией. У меня такое чувство, что она вторична. Ее теоретическая база восходит к серьезной темпоральной передислокации.
— Нельзя ли попонятнее? — насупилась Мелия.
— Твой Коммутатор не находится на главной временной последовательности. Слишком сложная система, слишком искусственная. Вроде звезды с высоким содержанием тяжелых элементов: такие звезды не происходят из первичных газопылевых облаков. Они рождаются при разрушении звезд предыдущих поколений.
— Красивая аналогия, но слишком уж причудливая. Убедительнее не можешь?
— Так сразу, пожалуй, нет. Или мне лучше и не пытаться бросать тень на АП-вселенную как на лучший из миров?
— Передергиваешь!
— Нисколько. У меня тоже есть корни в моем прошлом, мисс Гейл. В царство несбывшихся вероятностей мне хочется не больше, чем любому другому.
— Я… я не это хотела сказать. Почему ты решил… Нет ведь никаких причин…
— Не могу отделаться от ощущения, что в твоей картине мира для меня нет места, Мелия. Я имею в виду исходную картину мира. Не кто иной, как я, нарушил безмятежный покой Берега Динозавров. Если бы не я, старая станция работала бы еще тысячу лет по тому же адресу.
Мелия хотела что-то сказать, но я продолжал:
— Но вышло иначе. Я провалил задание — не спрашивай как, — отправил станцию в лучший мир, или куда там ее занесло…
— Незачем себя винить. Ты действовал строго по инструкции, и не твоя вина, что когда вернулся… результат…
— Незачем? Если бы запущенная мной цепь событий предотвратила твое появление на свет, незачем было бы… Но ты благополучно родилась, Ли… Мелия. Мы встретились на задании в тридцать шестом — стало быть, тогда наши пути еще не разошлись. Или…
Продолжать мне не хотелось, но Мелия и так все поняла:
— Или весь эпизод в Буффало был тупиковой ветвью. Отрезанной от главной последовательности и нежизнеспособной.
— Еще как жизнеспособной, девочка. Даже не сомневайся, — отрезал я решительно. Будто расколол орех королевской печатью.
— Ну конечно, — прошептала Мелия. — Все дело в Лизе, не правда ли? Ей нельзя не существовать. Любая альтернатива немыслима. Перекроить пространственно-временной континуум, отменить тысячу лет истории на главной последовательности, ликвидировать Проект и все, что за ним стоит, — сходная цена за существование твоей возлюбленной!
— Ты это сказала. Я не говорил.
Мелия некоторое время смотрела на меня, как сапер на горку, вместо которой пройдет ровная дорога.
— Займемся делом. — В голосе ее эмоции больше не звучали.
Глава 22
До конца дня мы тщательно осмотрели весь комплекс. Станция вчетверо превосходила размерами нашу родную, и оборудование процентов на восемьдесят было незнакомым. Составив общий план станции, Мелия определила основные компоненты системы, в том числе аппаратуру перехода, и расшифровала некоторые надписи на пульте. Я, по большей части, ходил следом и слушал.
— Не сходится, — пожаловалась Мелия.
Вечерело; покрасневшее солнце готовилось опуститься в море, и на пол легли длинные тени.
— Вычислительная мощность превосходит любые разумные потребности. Переработка и интерпретация данных столько не возьмут… И все эти гигантские помещения — зачем?
— Главный железнодорожный терминал…
— Как?
— Пустяки. Никому не известное здание в забытом городе, который, скорее всего, и не существовал никогда. Перевалочный пункт.
— Может, ты и прав. — Мелия задумалась. — Если станция рассчитана на серьезные грузопотоки — не база для личного состава и не узел связи…
— Грузопотоки? А что за груз, к примеру?
— Откуда мне знать. Да и сомнительно. Перенос значительных масс расшатывает темпоральную структуру в месте передачи и приема…
— Может, им безразлично. Может, они, как и я, устали. — Я зевнул. — Давай спать: утро вечера мудренее.
— Безразлично — этот как? Что ты хотел сказать?
— Ничего, девочка моя. Ни боже мой…
— А ты Лизу тоже называл девочкой? — повысила голос Мелия.
— Какое отношение к делу…
— Самое прямое! Поглупел от любви, мальчик мой. На всем, что ты говоришь или делаешь — и думаешь, — оставила след эта… мифическая возлюбленная! Почему бы не выбросить ее из головы и не подумать о насущном? Основная последовательность Коммутатора в опасности, а то и повреждена непоправимо — благодаря твоей безответственности!
— Выбросить из головы? Подожду. Еще вопросы?
— Извини, — вздохнула Мелия. — Не то говорю… Просто устала. И мне страшно.
Она покачала головой, прикрыв глаза ладонью.
— Ничего удивительного. Мне тоже. Не бери в голову. Лучше ложимся спать.
Мы заняли две разные комнаты. Пожелать друг другу спокойной ночи не хватило сил.
Глава 23
Поднялся я рано: мертвая тишина действовала на нервы даже во сне. Кухня в жилом крыле не оставляла желать лучшего; судя по всему, даже АП-теоретики любят свежеснесенные яйца и сладкую ветчину. Опять же, во вневременной камере продукты не портятся.
Заказав с пульта два завтрака, я собрался идти за Мелией, к ней в комнату, но передумал, когда в большом зале раздались шаги.
В длинном свободном платье, она стояла за пультом у большого кресла, глядя на экраны. Я был босиком, и Мелия обернулась только футов за десять. Судя по выражению лица, у нее случился приступ стенокардии.
У меня приступ чуть не случился тоже. Если бы это был гнев на прекрасном лице… Передо мной стояла развалина со впалыми щеками и выцветшими глазами, некогда сверкающими и страстными. Ноги под ней подкосились, но я успел подхватить ее под руку, высохшую, как ветка мертвого дерева. Очень скоро Мелия взяла себя в руки; лицо стало едва ли не безмятежным.
— Ты пришел, — прошелестела она тихо, но твердо. — Конечно пришел. Само собой — я знала, что ты придешь.
— Хорошо, когда тебя ждут, мадам, — ответил я любезно, как последний идиот. — Кто вам сказал, что… ну, мы будем здесь?
— Прогностические мониторы, разумеется. — Она слегка нахмурилась, глядя в сторону. — Могу я спросить: где остальные члены экспедиции?
— Она… спит все еще.
— Спит? Весьма любопытно.
— Там вон. — Я кивнул в сторону жилого крыла. — Она будет рада узнать, что мы не одни. Вчера выдался длинный день, и…
— Простите, вчера? А когда вы прибыли?
— Около суток назад.
— Но почему вы не сказали сразу? Я ждала так долго… — Голос ее предательски дрогнул.
— Мне очень жаль, мадам, но мы не знали. Мы обыскали всю станцию, но…
— Не знали? — На ее лице проступил ужас.
— А где вы находились? Я проверил каждую комнату — не понимаю…
— Я… там — во внешнем флигеле, — сказала она убитым голосом, смахивая слезы. — Я решила, что вы откликнулись на мой сигнал. — Голос немного окреп. — Впрочем, не важно. Вы здесь. Мне нужно несколько минут, не больше. Несколько сообщений, но если у вас нет времени… — Она заторопилась, пристально глядя мне в глаза.
— И не думаю вас торопить, мадам. Боюсь, правда, тут недоразумение…
— Но вы не оставите меня здесь? — Голос ее дрожал, она вцепилась мне в руку своей птичьей лапкой. — Возьмите меня с собой! Не оставляйте, пожалуйста!..
— Обещаю, — сказал я и взял ее за руку. Рука оказалась сухой и холодной — действительно, индюшачья лапа… — Думаю, вы многое напутали… о прошлом. Наверное, я тоже. Вы работали здесь — на этой станции?
— О нет. — Она помотала головой испуганно, как ребенок, пойманный у сахарницы. — Здесь… совсем чужая станция. Я просто скрылась сюда после Падения, понимаете?
— А где персонал станции, мадам?
Она посмотрела так, будто я сказал глупость.
— С самого начала никого не было — в точности как сказано в моем рапорте. Я застала станцию брошенной. Здесь только я, больше никого.
— Полное одиночество, я понимаю. Но теперь вы с нами. Все будет хорошо.
— Никогда не сомневалась, что вы придете, рано или поздно. И вот вы здесь — приборы никогда не лгут. Я так себе говорила. Просто не могла знать когда.
— Приборы? Вас предупредили приборы?
— Да. О да.
Старая женщина опустилась в ближайшее кресло, и высохшие пальцы запорхали по клавишам. Мертвый — сколько лет? — экран загорелся, просиял всеми цветами радуги, вспыхнул зеленоватым квадратом, где справа заплясала черная царапина, как на старой киноленте… Я уже открыл было рот, чтобы восхититься виртуозным владением клавиатурой, — но тут она осела лицом на пульт, тихонько вздохнув.