аянные действия, но... Всё это пройдёт. Успокоится. Утихнет. А вот гибель, грозящая всему тому, что вам дорого... Вот это страшно. Особенно если вы знаете, как отвести смертельный удар, но не успеваете никому передать свои знания. И как я только не поседел за те короткие минуты ожидания? Не умею глубоко переживать. Наверное. Может быть.
Злость и ненависть. О, как я ненавидел! Сначала беспомощность, заставлявшую заново проходить давно уже позабытый путь. Потом – собственную мать, чья чрезмерная забота о моём здоровье едва не привела к... А собственно, она и привела. К самому худшему из кошмаров, какой только может быть. Поменяться телом... Нет, поменяться жизнью с кем-то другим! Ненависть переполняла мою душу до тех пор, пока... В конце концов, я начал ненавидеть себя за своё же поведение и глупости, которые пытался творить. И как только осознал, что вся сила ненависти обрушена на меня же самого, стал остывать. Конечно, понадобилось много времени, чтобы отказаться от яростных чувств, но если родился на свет второй и последний раз, зачем торопиться уйти? Своя шкурка дороже чужой, как гласит народная мудрость. А поскольку я всё же был человеком рассудительным, хоть и взбалмошным, то смог сообразить, что лучше, а что хуже. И всю страсть ненависти перекинул на овладение знаниями и прочие труды души и рассудка.
И последнее из зёрен Хаоса, которое нашлось во мне. Любовь. Я никогда не полагал себя способным любить. Дурак. Просто ни разу не пробовал. Оказалось, это вовсе не сложно, только не нужно замыкаться в себе, не нужно ставить преграды и уж, во всяком случае, не нужно пытаться изменять того, кого любишь. А любовь... Она может быть разной. К человеку ли, к своему занятию, к клочку земли, на котором живёшь – предмет не важен. Главное, чувствовать: без этой крохотной песчинки, скребущей душу, перестанешь существовать. Нет, не умрёшь. Всего лишь изменишься. Но в ту сторону, в которую не стоит бросать даже короткого взгляда. Наверное. Может быть.
Нагибаюсь, зачёрпываю ладонью горсть песка и начинаю разминать пальцами его смёрзшиеся комочки. Зверь, говорите? Я даже не знаю, как его позвать. Тайрисс заметила, что Хаоса в моей душе стало совсем мало. Сможет ли он услышать меня? Откликнется ли? О какой только ерунде думаю! Конечно, и слушать не станет. Зачем же я тогда пришёл сюда? Чтобы сделать приятное повелительнице. Чтобы немного побыть одному и подумать, в тишине и спокойствии.
Пересыпаю песок из одной ладони в другую.
Да и что я мог бы сказать Зверю, вздумай он появиться? Что я мог бы предложить?
Быть хозяином? Увольте! Хозяин всегда сильнее, хоть телесно, хоть духовно, потому и становится хозяином. А мне не под силу кого-то укрощать, как не под силу и сразить величием мыслей.
Быть другом? Нет, и этот вариант мне не подходит. Друзьями могут быть только равные, а я давно уже потерял возможность на равных разговаривать с Хаосом, не то, что играть.
Что же остаётся? Попросить о защитнике? Признать свою беспомощность и уязвимость? Принять свою ничтожность и молить снизойти? Мне не сложно, вот только... Насколько помню свою прежнюю жизнь, слабые трусы всегда вызывали у меня презрение и гадливость. Почему Хаос не может испытывать те же самые чувства по отношению ко мне? Очень даже может. А стало быть...
Зря я сюда пришёл. В том смысле, что просить некого и не о чём. А вот насчёт всего остального, пожалуй, не ошибся. На душе стало совсем спокойно. Даже предполагая, что по возвращении в Нэйвос буду немедленно прирезан во исполнение воли будущей императрицы, всё равно не переживаю. Убьют? Да и на здоровье! Лишь бы убили с благой целью, а не просто так.
Поднимаю ладонь с песком повыше.
– Прости за то, что потревожил. Был рад немножко поболтать и, если не возражаешь, как-нибудь снова загляну сюда. Сладких снов!
Медленно опрокидываю чашу ладони. Песчинки падают вниз, тихим шелестом приветствуя своих сестричек и братишек. Последняя находит своё место, и снова наступает тишина. Остаётся лишь отправиться в обратный путь. К дому.
– Как всё прошло?
Это Валлор, дожидающийся результатов моей прогулки.
– Что-то должно было пройти?
Он внимательно всматривается в моё лицо и прочие части тела, стараясь разглядеть следы зубов, оставленные на одежде.
– Ничего не было?
– Ничего. Разве могло быть иначе?
Валлор вздыхает. С таким разочарованием, что я начинаю хмуриться:
– Неужели ты надеялся, что... Уму непостижимо! Ты настолько наивен?
Голубые глаза смотрят по-детски виновато.
– Вэл, это глупо.
– Знаю. Но ты всегда был сильнее и умелее, поэтому...
– Бред. Вся моя сила канула в небытие вместе с телом. А чудеса... Их не бывает. Со мной, по крайней мере.
Валлор согласен, но его лицо выражает крайнее сожаление.
– Ладно, не расстраивайся... Если и дальше обещаешь не пренебрегать дружбой с таким ничтожеством, как я, могу кое в чём тебе помочь. Осуществить, так сказать, твою сокровенную мечту.
– Это какую же?
– Расскажу, как войти в Танец Выбора.
– Чей Танец?
Выдерживаю паузу, заставляя нетерпение собеседника разрастись до немыслимых размеров.
– Ну, говори же!
– Танец Тайрисс, конечно же. Ты всё ещё не оставляешь надежды, верно?
– Но откуда ты...
– Хоть мои возможности и скромны, кое в чём могу и я оказаться полезным! Ну как, рассказать?
Валлор борется с собой целую минуту, но потом твёрдо и отрицательно качает головой.
– Не хочешь?
– Это будет нечестно.
– Говорят, в любви все средства хороши.
– Но я не хочу строить отношения на обмане: слишком шаткий фундамент.
Улыбаюсь, вспоминая свою собственную суженую и некоторые подробности её появления. Вот уж где обмана было – по самое горлышко, и то бед не наделал. Наверное. Может быть.
– Кстати, об обманах и обманщиках: как ты оказался в Нэйвосе? Только не говори, что случайно!
– Не буду. Я сопровождал свою дальнюю родственницу, которая решила непременно станцевать у фонтана на рыночной площади северной столицы, только и всего.
– А, припоминаю! Смугленькая, чернявенькая... Я видел её Танец.
– И как тебе?
– Красиво. Очень плавный и хороший переход между закреплёнными состояниями. Способная девушка.
– Я тоже так думаю.
– Постой-ка! Ты сказал, что сопровождал её... Но это значит, что она обратилась к тебе с просьбой по всем правилам. И как сие сообразуется с твоим отлучением, а?
Валлор виновато улыбнулся:
– А ты не догадываешься? Ты же всегда был умным, Тэл.
– Значит, мои подозрения верны и отлучённые – это внешняя разведка кланов?
– Самый простой способ быть в курсе происходящего.
– Да уж... Ты знал это сразу, когда решился на отлучение?
– Нет. Что бы ты ни думал, моё тогдашнее решение было принято по велению совести, а не в поисках выгоды. Не веришь?
Я задумчиво смерил взглядом высокую, ладную фигуру Заклинателя.
Вопросы веры слишком тонки и капризны, чтобы задумываться над ними всерьёз: могут не выдержать столкновения с трезвыми размышлениями. Верю, не верю... Какая разница? В тот день, прощаясь, Валлор не лгал ни мне, ни своим чувствам. Удачная игра, введшая всех в заблуждение? Пусть. Она оказалась к месту, а значит, была необходима.
– Тебе важен мой ответ? Только скажи честно!
Он покусывает губу, прислушиваясь к собственным мыслям и чувствам.
– Наверное, нет. Решение было принято и исполнено. Отступить – невозможно, значит, и жалеть не стоит.
– Очень правильные слова. И, пожалуй... Я ни разу не задумывался, честен ли ты был в тот день или нет. Знаешь, почему?
– Расскажи, сделай милость.
– Потому что ты меня разозлил. Основательно. Заставил снова окунуться в уже притихшую боль.
– Прости.
– О, только не извиняйся! Ведь в тот день ты очень сильно мне помог.
Валлор удивлённо поднимает взгляд:
– Чем?
– Боль, нахлынувшая на меня, оказалась уже не совсем такой, как в первые разы. Не такой сильной и непреодолимой. Наверное, именно после разговора с тобой, я понял, что когда-нибудь смогу с ней справиться. А сегодня, в Месте Обретения, окончательно уверился в своих силах. Она ещё не ушла совсем, но... Её ладони на моих плечах становятся всё невесомее. И за это я должен благодарить именно тебя.
– Не за спасение жизни, а за несколько необдуманных слов, сказанных невесть сколько лет назад?
– Именно. Потому что невозможно спасти жизнь тому, кто не желает принимать спасение из твоих рук.
– Ваша псина?
– М-м-м?
Окрик солдата из привратного патруля заставил меня отвлечься от размышлений. Да, я не стал злоупотреблять милостью Сэйдисс и отпустил экипаж, добравшись до городских стен, чтобы размять затёкшие ноги, а заодно зайти в одну лавку, чтобы...
– Так Ваша или нет?
– Псина?
Опускаю взгляд и вижу у своих ног собаку. Нет, даже собачку: небольшого росточка – до коленей не достанет, коротколапую, с широкой грудью, обрубком хвоста и мордочкой, создающей впечатление, что в детстве животное слишком близко познакомилось с каменной стеной. Плоскомордая, в общем, правда, с внушительными челюстями, но в целом... Короткошёрстный уродец желтовато-серой масти. Словно в ответ на мой взгляд, псина тоже подняла голову и посмотрела мне в глаза. Пристально, с какой-то странной надеждой и даже, как мне показалось, вопросом. А потом умильно замотала хвостом, вернее, тем, что от него осталось.
Заглядываю сзади.
– Вообще-то, это не псина.
– А кто?
– Пёс.
Взгляд круглых глаз-бусин наполняется искренней радостью.
– Так Ваша или гнать?
Присаживаюсь на корточки и протягиваю ладонь. Пёс внимательно её обнюхивает, и мгновением спустя чувствую прикосновение горячего и шершавого языка. А что? Хозяйство у меня большое, даже супруга намечается, надо и сторожа заводить. Правда, на сторожевую собачка не потянет, но... Ещё раз ловлю настороженно-выжидающий взгляд.