— Кажется, она называется Келпь. Ну, скажу я вам, и речка, век бы ее больше не видеть!
У беглецов уже заранее была заготовлена история о том, как они оказались в этом лесу, так что Мейларду надо было как можно более достоверно рассказать ее этим людям. По счастью, когда в монастыре он перерисовывал карту, то предусмотрительно вписывал в нее кое-какие названия рек, поселков и городов, которые могут встретиться на их пути. И вот, надо же, пригодилось…
— То есть вы хотите сказать, что будто бы добрались до нашей деревни от реки? — в голосе бородатого мужика было слышно удивление.
— А вам про что толкую!? Только вот мы не идем, а пробираемся из последних сил. Как из воды спаслись, так шли по лесу в надежде что, как говорится, куда кривая выведет! Знаете, я раньше был человек не особо богобоязненный, а за последние дни Светлым Богам молился чуть ли не постоянно! Как видно, они услышали мои молитвы…
— Ты лучше ответь: что вы забыли на реке?
— Да ничего мы там не забыли! Все куда проще — суденышко наше там перевернулось! Мы вдвоем только и выплыли, остальные все потонули.
— Врут!.. — снова подал голос плюгавый мужичонка. — Сразу видно — врут!
— Погоди ты верещать! — шикнул на мужичонку кто-то из толпы. — Пусть лучше расскажут, что к чему, а мы ж не дураки, поймем, как врать начнут…
А на лицах у мужиков, кроме страха, появляется интерес. Их можно понять — невесть откуда пришли незнакомые люди, которые утверждают, что еле спаслись на реке. Что ни говори, а в спокойной жизни дальней деревушки это настоящее событие.
Вздохнув, Мейлард начал рассказ. Дескать, ему с женой (иначе Айлин представить нельзя — в здешних патриархальных местах никто бы не одобрил совместного путешествия двух молодых людей разного пола) надо было добраться до Подборовья — есть, мол, такой город на их пути, а потом им надо идти дальше, на север…
Айлин слушала слова парня, и вспоминала о том, что ей ранее говорил Мейлард. По здешним меркам Подборовье считается едва ли не городом-портом на реке Келпь, хотя на самом деле он представляет собой обычную большую деревню. Захолустье, что тут скажешь! Вообще-то первоначальный путь Айлин тоже должен был проходить именно через этот то ли город, то ли поселок — все одно другого пути на север не было, и там пересекались как пешие, так и водные пути. Разумеется, после Подборовья Айлин должна была идти дальше…
Конечно, до Подборовья можно было бы добраться по этой реке, только вот суда по ней ходили крайне редко: Келпь изобилует не только отмелями, но и резкими поворотами, да и течение в некоторых местах там очень сильное, и потому по реке рискует ходить всего лишь пара-тройка суденышек, да и те не очень большие, которые тяжело не нагрузишь, да и пассажиров на борт много не возьмешь. По слухам, жители Подборовья приход каждого из этих суденышек встречают так, словно те прибыли из дальних земель: понятно, что в здешних глухих местах появление судна с товарами считается довольно-таки примечательным событием, о котором вспоминают еще долго. Да и здешние умельцы могут продать приехавшим на корабле купцам кое-что из местных товаров.
Конечно, время от времени некоторые смельчаки добирались по реке до Подборовья на больших весельных лодках, только это дело было весьма рискованное, и те, кто решался на подобное, должны были понимать, что во время пути может произойти всякое, потому как река течет по тем местам, которые обжитыми никак не назовешь…
Тем временем Мейлард продолжал: им женой повезло (во всяком случае, так они считали) — удалось уговорить владельца весельной лодки, который собирался отправиться в Подборовье, взять их с собой. Надо сказать, что народ в той лодке подобрался мрачный и не особо общительный — то ли охотники, то ли старатели, то ли еще невесть кто, но зато все эти люди постоянно были под хмельком.
Два дня путешествия на лодке прошли нормально, без особых происшествий, а вот на третий день произошла беда. Что именно случилось — точно об этом сказать сложно, потому как муж и жена — они оба задремали на солнышке, и проснулись от криков мужчин, а еще оттого, что лодка накренилась и перевернулась. Через несколько мгновений все оказались в воде, после чего несколько человек поплыли к берегу, а остальные — к островку посреди реки.
Сейчас трудно сказать о том, все люди выплыли, или кто-то остался в лодке. Беда в другом: оказавшись в безопасности и немного отдышавшись, мужчины вспомнили о том, что на перевернувшемся суденышке остались почти все их вещи. Немного подосадовав, люди решили вернуться за потерей — мол, тут вроде не очень глубоко, нужно попытаться достать утопленное добро, потому как с пустыми руками в здешних местах делать нечего, можно без раздумий назад поворачивать! Что же касается их двоих, то понапрасну рисковать они не стали — и без того, оказавшись в воде, страху натерпелись, и вновь лезть в речку не решались.
Очень сложно объяснить то, что произошло в дальнейшем: когда мужики стали нырять возле затопленной лодки, то внезапно над поверхностью воды стали появляться какие-то пузыри и расплываться коричневые пятна. Не прошло и минуты, как все те, кто был в воде или находился на островке — все непонятно отчего умерли. Несколько человек остались лежать на том небольшом островке, а остальные скрылись под водой. Единственное, что пришло в голову семейной паре, так это прихватить два чьих-то дорожных мешка, случайно прибитых течением к берегу, и пойти дальше от реки, надеясь на то, что рано или поздно, но они выйдут к людям…
— А еще, — продолжал Мейлард, — еще, мужики, хотите — верьте, хотите — нет, но мы своими глазами видели русалку. Веселая, смеется — кажется, та перевернутая лодка и гибель людей ей в забаву…
— Где все это произошло? — внезапно спросил один из крестьян, невысокий мужчина со шрамом на лбу. — И как выглядел тот островок?
— Погодите, мужики… — Мейлард оглянулся по сторонам. — Давайте я вам лучше на земле щепкой нарисую то место, где все это случилось, может, кто из вас раньше был в тех местах, так поймет, что я говорю…
Парень принялся чертить на земле изгиб реки, островок, рассказывал, как выглядит тот небольшой клочок суши, что на нем находится…
— А дерево на том островке было? — продолжал расспросы мужчина со шрамом. — Такое высокое, как раз посреди островка…
— Нет, никаких деревьев там нет… — покачал головой Мейлард. — Только кустарник да трава. И вот еще что странно: почему-то в том месте чаек нет…
Айлин была уверена, что крестьянин со шрамом остался доволен разговором — вон, даже свои вилы опустил. Судя по всему, он узнал это место, похоже, что бывал там не раз, а разговоры про какое-то там дерево — это, скорее, так, проверка.
— Похоже, кто-то из тех парней, что был с вами в одной лодке, всерьез водяного рассердил… — усмехнулся мужчина. — Узнать бы еще, чем именно, а тамошний водяной на расправу крут. Кстати, то место на реке, где вы оказались в воде, и верно, очень опасное — чуть подальше от островка отмель имеется, и русалки любят там лежать в теплые дни. Кстати, именно русалки могли вашу лодку перевернуть — для них это забава… Вам крепко повезло, что живыми уйти сумели.
— Погодь, Вертуш… — вновь заговорил бородатый мужчина. — Ты веришь, что они с реки идут?
— Ну, то, что они были у Костяной отмели — это понятно…
— А почему она называется Костяной? — спросила Айлин. Женщина впервые вмешалась в разговор — до того с крестьянами говорил только Мейлард, а она помалкивала, но надо же было и ей голос подать. — Мы там никаких костей не увидели…
— Да вы и отмели-то не видели… — мужик со шрамом только мельком глянул на Айлин. — Вот осенью, когда река обмелеет, станет понятно насчет названия…
— Ладно, с рекой разобрались, а вот как они через лес прошли? — спросил еще кто-то.
— Вот именно, как? — вновь заблажил плюгавый мужичонка.
— Просто шли и шли… — пожал плечами Мейлард. — Старались идти прямо, вернее, пытались не испугаться, ориентировались по солнцу…
— И кого же вы в лесу встретили?
— Белок, зайцев… Лисы несколько раз на глаза попадались, волк издали пробежал. Пожалуй, все.
— Врут! — опять взвизгнул мужичонка. — В глаза врут!
Самое удивительное в том, что в этот раз с ним, кажется, были согласны все остальные. В чем тут дело?
— Вообще-то мы еще луговичка встретили… — пожал плечами Мейлард. — В лесу на тропинку наткнулись, по ней пошли, и через какое-то время к лугу вышли. Трава там высокая, чуть ли не по пояс, и вот в ней-то лугового парнишку и заметили. Сердитый, нас отругал, что траву топчем, с поля прогнал…
— И что, он по-прежнему так и живет на поле? — спросил дед, у которого на голове не было ни единого темного волоса.
— Чего не знаем — того не знаем, но парень был явно не в настроении.
— Что он вам сказал?
Хм, похоже, сердитый мальчишка был хорошо знаком этим крестьянам, во всяком случае, известие о встрече с луговичком их, кажется, даже обрадовало.
— Вроде с ним все в порядке… — пожал плечами Мейлард. — Только досадует, что люди на поле больше не ходят — оно уже зарастать стало…
— Так, говоришь, ругался луговичок… — дед покачал головой.
— Да, трава, говорит, вот-вот перестоит.
— Ох, грехи наши…
— Да не грехи, а беда… — поправил кто-то из толпы.
— Это верно… А когда вы его встретили? — продолжал допытываться дед. — Я все еще насчет луговичка интересуюсь.
— Вчера.
— А где ж вы с того времени были-пропадали? — в голосе спрашивающего была то ли угроза, то ли насмешка. — От того луга до нашей деревни ходу, от силы, часа три.
— Так ведь дождь проливной вчера был, если помните! — огрызнулся Мейлард. — От него и прятались.
— Где?
— На брошенной мельнице. Еле успели добежать туда до грозы, но вымокнуть все одно сумели.
Результатом этих слов было то, что опущенные, было, вилы и рогатины вновь нацелились на молодых людей. Да и мужик с бородой недобро сощурил глаза.
— На мельнице, значит… И что же вы там видели?