Позже многие интересовались у того старого соседа, что это такое — искусственное дыхание, и как его делать. Тот и не думал ничего скрывать, и даже более того — пояснял, как именно нужно действовать, если остановилось сердце и человек не дышит. Мол, в солдатских лазаретах об этом способе возвращения к жизни знает каждый лекарь.
Что касается того неудачливого соседа-самоубийцы, то этого олуха сумели вернуть к жизни, хотя после произошедшего он еще долго чувствовал себя нездоровым, да и в глаза родным ему было стыдно смотреть. Что же касается его жены, то она благоразумно дождалась полного выздоровления муженька, а уж потом так отходила его скалкой, что провинившийся супруг неделю сесть не мог, с трудом ходил и невольно охал при каждом резком движении. Симпатии соседей в этом вопросе целиком оказались на стороне жены, причем едва ли не все окружающие единогласно одобрили столь доходчивое втолковывание бестолковому мужику неких прописных истин. Впрочем, с той поры скалка в руках женушки появлялась каждый раз, стоило только муженьку заикнуться насчет стаканчика вина или браги…
…Несколько резких вдохов в рот, затем сильное надавливать кистями рук напротив сердца, снова вдохи, и опять надавливания… Мужчина по-прежнему не подавал признаков жизни, зато проснувшийся Кириан испугано смотрел на мать, и никак не мог понять, что она делает.
— Мама…
— Сейчас, сынок… Видишь, дяде плохо…
Про себя Айлин решила: еще немного — и она бросит этот напрасный труд, возьмет одну из оставшихся на дворе лошадей, и постарается уехать так далеко, как только сможет. Мужчину, конечно, жаль, но сейчас в первую очередь надо думать о себе и о сыне…
Она уже собиралась прекращать это, казалось, безнадежное дело, как вдруг мужчина чуть дернулся под ее руками. Неужели?.. Да, верно — сердце забилось и появилось легкое дыхание… Остается только возблагодарить всех Светлых Богов за проявленную милость — как видно, у этого человека на душе скопилось не так много грехов, раз Небеса позволили ему вернуть почти ушедшую жизнь.
Понадобилось еще какое-то время для того, чтоб мужчина открыл глаза, осмотрелся вокруг ничего не понимающим взглядом, и зашелся в глубоком кашле. Однако Айлин было не до того, чтоб проявлять сочувствие — сейчас куда важнее было убраться отсюда, пока на дорогах еще никого нет, и пока ее не увидел никто из посторонних. К тому же молодую женщину все еще трясло при одном воспоминании о том, что произошло несколько минут назад, да и как об этом забудешь, если в сарае лежат два тела?!
Не обращая внимания на беспрестанно кашляющего незнакомца, Айлин бросилась к оседланным лошадям, стоящим в глубине двора. Так, этого гнедого жеребца она вчера видела у постоялого двора — именно с него слез тот мужчина, что сейчас заходился в приступе жесточайшего кашля, а вторую лошадь женщина выбрала наугад, и хочется надеяться, что ее нрав будет поспокойнее.
— Кир… — Айлин подвела лошадей к растерянному ребенку, который все еще никак не мог понять, что тут происходит, — Кир, дальше мы поедем на лошади.
— А что это за дядя?
— Ты его не узнал? — про себя Айлин подумала, что задала глупый вопрос: сейчас этот хрипящий мужчина с синюшным лицом и налитыми кровью глазами совсем не походил на вчерашнего красавца, который куда-то спешил по своим делам.
— Это тот дядя, что на папу похож? — надо же, Кир не забыл вчерашнюю встречу. Впрочем, на этом человеке такая заметная одежда, что ее не забудешь, и не спутаешь ни с какой другой.
— На папу он смахивает только со спины… — Айлин затрясла мужчину за плечи. — Вставайте! Вставайте, вам говорят! Надо отсюда уезжать!
— Что? — еле слышно просипел мужчина, глядя непонимающим взглядом на женщину.
— Вы жить хотите? — почти что закричала Айлин. — Если да, то вставайте, и забирайтесь на лошадь! Я из-за вас тут оставаться не собираюсь! И люди сюда вот-вот могут придти!.. Хотите, чтоб вас вновь стали душить?
— А? Что… да… — незнакомец попытался, было, встать, но это у него никак не получалось. Хм, вообще-то было бы куда удивительнее, если бы эта попытка у него удалась. Ладно, надо помочь бедолаге…
Позже Айлин и сама не могла понять, откуда у нее взялись силы на то, чтоб помочь мужчине подняться с земли и забраться на лошадь. Ну, забраться на лошадь — это громко сказано: мужчина просто лег поперек седла, вернее, обвис на нем, и верхняя часть его туловища свисала с одной стороны лошади, а нижняя — с другой. Конечно, не хочется об этом думать, но подобным образом частенько перевозят умерших, а незнакомец, оказавшись на лошади, еще и сознание потерял… А, не страшно, главное, чтоб этот человек с коня не свалился во время пути, да и ей надо будет покрепче держать ребенка.
Не прошло и минуты, как они покинули этот двор, и вновь оказались на дороге, все еще пустынной в столь ранний час. Сейчас надо постараться уехать как можно дальше от этого места, только вот что делать потом — этого молодая женщина пока что и представить себе не могла. К тому же теперь еще и незнакомец навязался на ее голову, вернее, она сама потащила его с собой…
Понятно, что сейчас этому человеку нужна помощь, только вот куда за ней обращаться? Отправляться назад, в Верховье, нельзя ни в коем случае: там этого мужчину видели вчера, и наверняка запомнили — внешность у него заметная, и стоит только привезти в поселок чуть живого человека, да еще и со следами удушья на шее, как стражники сразу же начнут выяснять, что с ним произошло, а именно этого Айлин и пыталась избежать. Даже если она оставит мужчину у крайних домов поселка, а сама развернется и уедет, то кто-либо из жителей ее все одно заметит. Остаться неузнанной не удастся — вчера она была на постоялом дворе, так что людям не составит труда вспомнить одинокую женщину с ребенком, и позже ее могут начать искать по приметам.
Если же она, вернувшись в Верховье, начнет искать лекаря для мужчины (все же не стоит бросать раненого человека на краю поселка), то это враз будет известно едва ли не всему Верховью, и хочется ей того, или нет, но придется рассказать властям о том, что произошло на проклятом дворе. Увы, но подобное, помимо многих неприятностей, может означать еще и то, что все бесконечно долгое время, пока будет длиться следствие, ей придется провести в Верховье, и, скорей всего, под замком, чего допустить никак нельзя. К тому же ей тогда придется сказать и о том, что это именно она убила двух человек, и еще неизвестно, как к этой новости отнесется здешняя стража. Не исключено, что после такого признания ей грозит не один год заключения…
Наемники, оставшиеся в сарае… При одном воспоминании об этом у нее к горлу подкатывает тошнота. Лучше считать, что этого никогда не было, а еще неплохо бы забыть, что она вообще когда-то заходила на этот треклятый двор…
Две лошади бежали рядом, причем молодой женщине приходилось одной рукой придерживать сидящего впереди сына, а другой рукой держать уздечку коня, на котором безвольно висел незнакомец. Первое время она то и дело со страхом оглядывалась назад, на вскоре поняла, что никто за ними не гонится, и только тогда задумалась: а куда она, собственно, сейчас направляется? Ведь тот небольшой отряд, что не так давно выехал со двора, направлялся именно в ту сторону, куда сейчас едет и она… А если эти люди остановились где-то неподалеку, и ожидают появления тех двоих наемников? Хм, а ведь такое вполне возможно…
От этой мысли Айлин стало жутко. Что же делать? Разворачивать лошадей назад, в сторону Верховья? Ни за что! Стоило только подумать о том, что надо снова проехать мимо того дома у дороги, как молодую женщину едва ли не затрясло. Нет, возвращаться она ни за что не будет!
Но ведь когда найдут убитых — а это должно произойти в самое ближайшее время, — тогда сразу же станут искать тех, кто мог это сделать, то есть для начала примутся опрашивать всех, кто в это раннее время мог оказаться на дороге. Следует считать удачей, что пока они никого не повстречали на своем пути, но крестьяне встают рано, и если сейчас на дороге покажется какая-нибудь придорожная деревушка, то можно не сомневаться: тамошние жители хорошо запомнят таких странных всадников, как женщина с ребенком и безвольно висящий на коне мужчина. У крестьян память хорошая и глаз цепкий, враз запомнят кое-какие приметы людей, направляющихся невесть куда в столь ранний час. Увы, но сейчас она и этот незнакомец, и верно, выглядят словно злоумышленники, бегущие с места преступления, и, если честно, то так оно и есть. Понятно, что заметившие их крестьяне расскажут стражникам о странных всадниках, и у стражей порядка появятся подозреваемые, а об остальном можно только догадываться…
Так, по всем раскладам получается, что вперед ехать не стоит, и назад возвращаться нельзя. Остается только одно — спрятаться в лесу, тем более что по обеим сторонам дороги по-прежнему стеной стоит густой лес. Хочется надеяться на то, что здешние места у крестьян не числятся богатыми на ягоды и грибы, да и народ в горячую летнюю пору без дела вряд ли будет шастать по лесам. К тому же грибной сезон еще не наступил, землянике тут не место, а остальные ягоды начнут поспевать к следующей седмице… Беглецам остается только отыскать подходящее местечко у дороги, такое, чтоб на земле не осталось следов от лошадиных копыт, ведущих вглубь леса.
По-счастью, нужное место долго искать не пришлось — дорога шла по сосновому бору, и земля там была сплошь покрыта коротким белым и зеленым мхом, а заодно усыпана старыми иголками и шишками. Айлин уже не раз видела такой мох, и знала, что если на него наступить, то он мягко пружинит под ногами, а через четверть часа вновь распрямится, будто и не был примят совсем недавно. Конечно, вполне может оказаться так, что впереди по дороге может отыскаться уголок понадежней, только вот искать его некогда. Да и при взгляде на незнакомца, безвольно висящего на лошади, складывалось впечатление, что он или без сознания, или (не приведи того Небеса!) уже умер…
Айлин остановила лошадей, сошла на землю… На дороге пока что никого нет, и до сей поры им не встретилась ни одна живая душа, так что беглецам пока везет, только вот везенье бесконечно продолжаться не может, а потому надо как можно быстрей уйти вглубь леса. К тому же от того двора со страшным сараем они уже успели отмахать несколько верст, так что остается надеяться только на то, что эти леса в поисках убийц обшаривать никто не будет.